2012. Точка возврата (СИ)
Лена нашла на тумбочке у кровати спички — электричество на станции от генератора, солярки завозят мало, по ночам приучены пользоваться свечками. Станция, принадлежащая университету, умирает без финансирования. Настоящие ученые второй год как перестали сюда приезжать, им надо на хлеб зарабатывать, отечественная наука в конец обнищала. Поэтому дежурить на местных болотах зазывают студентов. В выигрыше оказываются обе стороны. ВУЗ экономит на зарплате — молодому добровольцу обещают лишь доставку на грузовике вместе с провиантом на месяц, да обеспечивают горючим для генератора. А студенты получают возможность пожить в приличных условиях. Для обитателей общаги помещение станции, где в лучшие времена работали по двое-трое, а иногда и по пять сотрудников кафедры орнитологии, представлялось царскими хоромами. К тому же хорошая практика, будущим биологам не помешают навыки наблюдения за перелетными птицами.
Вот так, заранее расправившись с сессией (только один зачет по анатомии отложили на осень), и попала в 1992-м году на станцию Лена. И сейчас, принеся из кухоньки ковшик с родниковой водой — она помнила ее чистейший вкус, устроилась с ногами на продавленный диван и в мерцающем пламени свечи попыталась проанализировать ситуацию. Дело в том, что, вводя усложненную формулу сыворотки для быстрой адаптации, Лена надеялась в тот же день отыскать Егора с Андреем и помочь им пережить трудности перехода. Если она окажется рядом, если разъяснит признаки, по которым легко отделить галлюцинации от реальности, подскажет, как побороть страх и хаос, царящие в голове, сознание друзей скорее стабилизируется. Но ее планам не суждено сбыться. Станцию бросить нельзя — Лена обязана провести запланированные наблюдения. Позвонить? Ближайший телефон (в единственном экземпляре, и тот редко работает) находится в поселке, часа полтора пешком через лес. Для общения с миром оставлен на столе радиопередатчик. Но батареи наказано беречь. Только толку от железного ящика мало: связь лишь для экстренного случая, с тем же поселком. До Москвы с его помощью не прорваться.
Лена протянула руку, обхватила холодный ковшик — вода текла из источника настолько ледяной, что за ночь так и не успевала согреться. За Егора ученая дама (вернее, опять студентка) не пережевала. Психолог отличался цепким, рациональным сознанием, значит, обязательно что-нибудь придумает, чтобы облегчить свою участь. А вот Андрей — такой ранимый, эмоциональный, обуреваемый множеством сомнений, одним словом, творческая натура. Ерофееву предстоит особенно тяжко встраиваться в новую реальность.
Лена облизала влажные губы: ей показалось, или на самом деле Андрей сказал что-то важное в тот снежный вечер. Но, что? Лена — не бесчувственный сухарь, в первую же их встречу заметила, что понравилась художнику. Иначе, зачем бы он без возражений и уговоров (в отличие от того же Егора) согласился на опыты в "бункере", вручал ей цветы перед каждым сеансом, а, отправившись в Мексику, ежедневно присылал смешные письма по электронной почте. Однажды пригласил в театр. Но Лена не позволяла себе отвлекаться по пустякам, она находилась на пике задуманного исследования и откладывала любые отношения на потом. Поэтому и в театр не согласилась идти. И теперь ее одолевало чувство утраты — может, сглупила, отказавшись от протянутой руки? Не рискнула броситься в водоворот чувств и лишилась права на обычное женское счастье.
Бедный, Андрей! Каким он выйдет из безумного испытания. Вспомнит ли то, что шептал у окна?
Переживай — не переживай, сейчас Лена не способна никому помочь. Такова объективная реальность. И хватит плакаться — следующего студента на смену ей привезут только 15 июня. Впереди почти месяц. Тогда же она доберется и до Москвы. А пока нужно забыть о прошлом, которое было, и возвращаться в прошлое, которое есть. На рассвете ей предстоит натянуть резиновые сапоги и отправиться с биноклем на болота. Работа отвлекает от безысходных мыслей и торопит время — месяц пролетит стремительно.
Лена загасила свечку, и, ленясь перебираться на кровать, свернулась калачиком прямо на диване. Все равно спать оставалось не больше трех часов.
Сон прорвался в сознание практически сразу: они втроем собрались в лаборатории, обсуждали то, с чем могут столкнуться, втянувшись в воронку перехода. Егор параллельно искал потерянный дневник. Андрей пытался с помощью майанских символов — точек и горизонтальных палочек изобразить год "1992". Вдруг распахнулось окно и в комнату вихрем влетели снежинки. Лена ринулась закрывать створку, Андрей бросился помогать. И они вместе ухватились за ручку оконной рамы. Губы Ерофеева коснулись ее щеки, и он прошептал: "Ты — моя жизнь!".
"Что?, — обернулась Лена и крикнула: — Повтори! Пожалуйста, повтори!".
Но Андрей исчез.
Лаборатория приобрела очертания станции. "Ты — моя жизнь" — плескался затихающий голос в ушах.
Лена смотрела в светлеющее окно: сон "напомнил" заветную фразу или мозг додумал то, над чем ломала накануне голову Лена? Когда же она узнает правду?
Карева позвонила 15 июня поздно ночью, когда отыскала расколошмаченную и разрисованную телефонную будку у входа в общежитие. На удачу трубку снял сам Егор.
— Ленка! Ленка!, — вопил Лукошкин, не давая Каревой вставить хоть слово. — Где ты пропадала? Я обзванивал больницы, волновался, что ты не справилась с кошмаром перехода. Не найдя в обычных, попробовал наводить справки в психиатрических. Но их не пробьешь: спрашиваю про Кареву, а они в ответ требуют назвать мою фамилию и сказать, кем ты мне приходишься. Даже ездил в университет. Но там столько потоков, я не знал, в каком искать.
— Как ты сам себя чувствуешь?, — наконец, удалось Лене прорваться сквозь лавину восклицаний.
— Первые дни оказались наиболее ужасными, — пожаловался Егор. — Долго был уверен, что мы по-прежнему встречаемся в лаборатории.
— Перекрестные видения?, — догадалась Карева.
— Точно, — подтвердил Лукошкин, — А все остальные события — один длинный-длинный сон. Но достаточно быстро перестроился. Я ведь сумел оставить себе "шпаргалку"!
— Но это невозможно!, — удивилась Лена.
— Мой дневник!, — похвастался Егор. — Спрятал в специальном месте — пространственно— временной лакуне. И потом достал свои записи.
— Потрясающе!— восхитилась Лена находчивостью Егора. Да, она правильно оценила способности психолога к выживанию. — Жаль, не подозревала о такой возможности. А ты откуда узнал?
— Проанализировал гипотезу Борисенко-младшего, — не без гордости сообщил Лукошкин. — Когда встретимся, обязательно поделюсь секретом.
— А ты уже напал на след старшего физика?, — поинтересовалась Лена.
— Э-э-э, — замялся сконфуженный Егор: стыдно признаваться, что, увлекшись составлением радужных планов на будущее, он напрочь забыл про графу "Загадка 2012". — Не рановато ли?
— Лучше раньше, чем никогда, — назидательно изрекла ученая дама, что не очень соотносилось с ее звонким девичьим голосом. "Любопытно, видела ли она себя в зеркало?" — хмыкнул психолог. — Ведь сейчас ученому лет сорок, живой и здоровый. Мы сможем узнать об Альфа-петле от него самого.
— Да, конечно, — пришлось признать Лукошкину правоту подруги. — Когда встречаемся?
— Насколько помню, двадцатого числа мы официально познакомимся, — Карева имела в виду наступающий двойной день рождения. — Вот тогда и составим план поиска, пока остальные участники праздника будут развлекать друг друга.
— Ладно, — согласился Егор, хотя у него на встречу в ночном клубе имелись совсем иные планы. — До двадцатого!
— Подожди, — испуганно пискнула Лена: вдруг Егор опустит на рычаг трубку, не ответив на главный вопрос. — Ты ничего не сказал про… Андрея. Как дела у него? Он… он спрашивал обо мне?
— Он звонил только однажды, — сообщил, помедлив, Лукошкин. Ну и как объяснить Джульетте, что Ромео еще школу не закончил?, — Он пока не может с тобой… с нами увидеться.