Ведуньин Двор (СИ)
…Верея вела наговор. Голос её вился, длился, то поднимался почти до крика, то падал почти до шёпота. Звери Магии призывались сюда, по слову ведуньи сотворить её волю — а уж она заплатит за их помощь самой высокой ценой, красной живой кровью, горячим бьющимся сердцем, собственной душой.
Никто не смеет встать меж ведуньей и её судьбой. Есть такие решения, что не перерешиваются. И отговаривать нельзя.
Кровь за кровь. Око за око. Может, когда-нибудь и станет по-другому.
Сильна Верея, сильна и искусна. Бывшая её ученица даже дивиться не успевала.
…Как ни крепилась Анея, как ни твердила себе, что видывала вещи и пострашнее, а и то едва не упала в обморок, словно девица на выданье, к которой сваты в ворота стучатся.
Беззвучно кричал человек на полу, бился и извивался.
Скрежетала зубами старая Верея, сама проведя лезвием себе по запястью.
Бежит кровь, сбирается вместе, дымятся, рассыпаясь трухой и отдавая силу, талисманы-обереги. Не повторишь чары, второй раз не сделаешь.
Вытекает кровь, вытекает жизнь. Двое уходят, чтобы одна жила. Одного утаскивают силой — он стрелял, он прервал чужую судьбу. Одна уходит сама. Медленно и добровольно.
Анея понимала, что происходит. Старая ведунья отдавала собственную жизненную силу, шла по волосяному мосту над бездной, чуть качнёшься — и всё, и Зорьку не спасёшь, и себя погубишь. Смешивается кровь наставницы и убийцы, белое и чёрное, жизнь и смерть. Жуткое сочетание.
Соединить две кровяных струи, слить воедино, напитать силой — и влить обратно погибающей Зорьке. Погибающей, но всё-таки не погибшей, остановленной на самом пороге подземного царства…
Пленный имперец уже не шевелился. Слуга, усыплённый Вереей, так и стоял, покачиваясь.
Потоком текла последняя сила, сила, что покидает человека перед смертью. Анея взглянула на закатившиеся глаза пленника — уходит. Совсем уже почти ушёл. Красивый сильный мужчина, зрячий вдобавок — почему всё-таки оно так?
Мало у них времени, ой как мало! Снадобье в единый миг не сделаешь, и кровь врага «с собой» не унесёшь, не прихватишь. А домишко в плотном кольце, и кто-то уже на крышу лезет, кто-то, небось, и подкопаться попробует.
Верея, несмотря на текущую кровь, держалась молодцом. Вела чары сама, то словом, то жестом, то руной, то амулетом. Несколько уже успели вспыхнуть да пеплом распасться.
Смешавшаяся в чаше кровь бурлила, словно томимая на медленном огне. Только что ж это Верея всё мрачнее и мрачнее? Совсем лица уже на ней нет. Амулет последний в мелкую пыль истёрла.
— Что не так, Велиславна?
— Всё… не… так, — хрипло отозвалась старая ведунья. — Кровь… холодная… у этого…
Холодная кровь у зрячего — аж обмерла Анея. Что-то в ней есть, нечто, от других отличное настолько, что не срабатывают заветные Вереины чары. Нарушено то, на чём всё заклятье возведено, пытается сейчас наставница выстроить новый баланс, оттого и тратит так щедро амулеты — обычной силы, что можно быстро в мире вокруг себя почерпнуть, уже не хватит.
— Будь ты проклят, злодей, — прошипела вдруг яростно Верея. — Выродок рода нашего, откуда ж ты такой взялся? Не работает у меня с его кровью, гнилая, видать, порченая!..
— Не работает? — Анея быстро кинула взгляд на дверь, едва удерживаемую чарами, на окно. — Не работает…
Ух, сколько злых, чёрных мыслей ворвалось к ней разом!.. Погубила-таки старая Зорьку, и хорошо, коли только Зорьку!..
— Тогда, — скрипнула зубами Анея, — коль уж точно ничего теперь не сделать, выводи нас отсюда, Верея. Выводи, слышишь? Зорьку не спасли, не хватало ещё нам с тобой тут остаться!.. И имперских только зря загубили, злые теперь будут, как бы на наших не отыгрались!.. Выводи нас, Велиславна!
— Выводи… — эхом откликнулась старая чародейка. — Не могу, Анеюшка. Всё отдала. Порченая кровь у этого… зрячего. Последнее средство осталось у меня, но такое, что и сама не знаешь, не лучше ли себе нож в сердце вогнать.
— Какое ещё средство?!
— Да такое… — бледно усмехнулась Верея. — Тебе, я слыхала, не чуждое. Просила я у Зверей помощи, да не могут они, уж больно кровь не та, что надо. Один, однако, остался. Его попросить можно. Ты знаешь, о ком я.
— Верея… — обессиленно выдохнула внучка Змиева.
Да. У этого Зверя, если как следует попросить, можно помощи добиться. Правда, и впрямь неведомо, что лучше: помощь его или честный нож в сердце.
— Решайся, — хрипло бросила старуха. — Мне всё равно помирать скоро… чую, чую, близко уже. А вот ты…
— Не я. Зорька!
— Глупая! Ты русской земли первейшая чародейка! Хоть и без своего двора. Будут ещё такие, как Зорька, а коль ты сгинешь, так их и научить будет некому! Ну, решайся!..
И Анея решилась.
Старая ведунья выкрикнула заклятье — да такое, что дом заходил ходуном. Полился за этим обманчиво-мерный речитатив, зов растекался далеко-далеко, уходил из мира живых — к самому порогу подземного царства.
Пора и ей вступать, Анее. Пальцы решительно взялись за фигурку врана из тёмного вулканического стекла, напряглись, разломили пополам.
Верея склонилась над пленником.
— Смотри! — каркнула хрипло. — Себе его заберёшь!..
И приставила ему к горлу нож.
В окнах вдруг потемнело, словно исполинские крылья закрыли вдруг солнце.
— Ка-ар-р!
Прямо на подлокотнике кресла невесть откуда появился ворон. Крупный, куда крупнее обычных, иссиня-чёрный, с отливом.
И горящими красным глазами.
— Ка-ар-р!
Могильный холод заполнил комнатку. Стихло всё, как отрезало крики и выстрелы снаружи. Не стало мира, не стало света и тепла, не стало зелёного лета.
Анея поспешно поклонилась пришельцу в пояс.
А вот Верея выпрямилась и встала напротив ворона, встала гордо, откинув голову и расправив плечи, словно молодая, опираясь на можжевеловую палку, Анеей добытую.
— По здорову тебе, Вран Великий, Ворон Воронович, — сказала звонким, даже звенящим голосом. Вся старческая надтреснутость из него куда-то ушла.
Великий Вран, царства подземного хозяин. Зверь Магии, один из великих двенадцати.
«Чего ж "по здорову"-то, — раздалось в мыслях Анеи желчное. Далеко не всегда решает Вран заговорить с позвавшими его. — Аль не знаете, каково у меня, в моём царстве?»
