Головоломка

– Что ты хочешь этим сказать?
– Да ничего. Совсем ничего. Спокойной ночи от парня из палаты 27.
Санитар пошел к двери.
– Ты Алексис Монтень? – спросил молодой человек.
– Что?
– Кроме Сесиль Жанны, ты единственный, кто мне здесь нравится. Только ты никогда не желал мне зла.
– Никто не желает тебе зла. Ты у нас уже четыре месяца, пора бы понять и запомнить.
Здоровенный санитар исчез за дверью. Услышав, как щелкнул замок, пациент подошел к кровати, стянул с нее простыню и расстелил на линолеуме.
– Семь, восемь, девять…
Никто так и не смог объяснить ему, что означает надпись, вышитая синими нитками в верхнем левом углу: «II AN 2-10-7». Врачи знают кучу умных слов, умеют произносить ученые фразы, но все они спасовали перед глупой надписью на тряпке. Может, это секретный код? Магическая комбинация, открывающая дверь этой больницы? Он гадал несколько месяцев, но умрет в неведении.
Он осторожно оторвал полоску с цифрами и буквами от простыни и засунул ее внутрь одного из прутьев кровати, который ему удалось раскачать. У следующего пациента, который вскоре займет эту палату, будет шанс разобраться – если догадается отогнуть прут и заглянет внутрь.
Он справился и с кроватью – отвинтил от пола, бесшумно поставил ее на попа и прислонил к стене, потом скатал простыню в жгут, залез на стул и привязал к самым высоким прутьям.
– Сто восемь, сто девять, сто десять…
Он в последний раз заглянул в крошечный глазок, убедился, что никто не идет, и надел на голову наволочку. У него есть триста секунд. Не факт, что будет просто, но он сотни раз мысленно репетировал эту сцену и обязательно преуспеет.
Комната, в которой его держали, была серой, нейтральной, спартанской. Единственная «игрушка» – колода карт Таро на ночном столике. Сесиль Жанна была мастером гадания, она утверждала, что умеет читать будущее и посулила ему «неопределенную» участь. Сам он развлекался иначе: пытался угадать масть и достоинство карты, прежде чем перевернуть ее рубашкой вниз. Одно из немногих забавных занятий в этом худшем из всех ужасных мест, существующих в нашем мире. Как же ему выбраться отсюда, чтобы с каждой минутой не чувствовать себя все более сумасшедшим?
Он плохо различал предметы – мешала надетая на голову наволочка, – но все-таки перевернул карту и бросил ее на пол. Выпал «Повешенный». Сесиль Жанна рассказывала ему обо всех картах в колоде Таро. Эта означает, что в жизни нам подвластно далеко не все и иногда следует полагаться на судьбу.
Но он не станет полагаться на судьбу. Он боится одного – того, что ждет его за порогом смерти. Сначала будет чистилище: мрачное ледяное место с крошечными камерами, где каждый ждет Страшного суда. Этот неизбежный переход внушает ему невыносимый ужас.
Он осторожно влез на стул, накинул на шею жгут из простыни. Узел находился на высоте метра восьмидесяти от пола. Ему понадобятся воля и мужество, но иначе отсюда не сбежать. Не обрести свободу. Сесиль Жанна будет очень грустить, а может, даже повторит его путь.
– Двести тридцать один… Партия окончена.
Он поднял голову к лампочке, защищенной синей решеткой, и оттолкнул стул ногой. Ткань натянулась, узел скользнул к уху. Ступни оказались в двух или трех сантиметрах от пола – немного, но более чем достаточно. Странно, но последнее, о чем он подумал, была надпись на простыне.
Илан рывком сел на кровати. В глаза ударил яркий свет из окна, и он инстинктивным движением заслонил лицо ладонью, пытаясь успокоить дыхание и сориентироваться в пространстве и времени.
Какой жуткий сон…
Который час? Сколько он спал?
Очень мало, раз чувствует себя таким разбитым. Голова тяжелая, мысли путаются. Он встает, бредет к окну, неосознанным движением обнимает себя за плечи. В комнате ужасно холодно – снова барахлит отопление. Погреться можно разве что в лучах солнечного света, проникающего по косой через стекло. Звучит мелодия Боба Дилана «Достучаться до небес» – ожил его мобильник.
В последнее время ему звонит только патрон. Илан не реагирует, он все еще во власти ночного кошмара. Сон был таким реалистичным, что каждая деталь впечаталась в память: синяя решетка на потолке, дверь без ручки с маленьким глазком, странная надпись на простыне. Ему приснилась палата психиатрической клиники, в этом нет сомнений.
Настоящая, реальная палата психушки.
Перед глазами стоит человек, накидывающий на шею петлю. Лица его Илан не разглядел, как будто камера – воображаемая, из сна – скользнула по нему всего раз, когда он натягивал на голову наволочку. Одели его как буйнопомешанного – в омерзительный синий комбинезон. В чем смысл жуткой сцены? И почему она так врезалась в память – обычно он не помнит снов?
Телефон не замолкал. Илан собрался с духом, ушел в темный угол комнаты, молниеносно натянул на себя тренировочный костюм, взял телефон и увидел незнакомый номер. Он нажал на кнопку и сел за стол перед ноутбуком, чтобы проверить почту. Ничего нового, только дебильная реклама.
– Слушаю…
Илан положил руку на батарею – холодная как сволочь!
– Илан? Это Хлоэ.
Он оторвался от экрана и начал нервно теребить в пальцах одну из фигурок ролевой игры, валявшихся на столе. Хлоэ… Он год не слышал это имя, но так и не забыл. В животе как будто бомба взорвалась.
– Хлоэ?
– Здорово, что ты не сменил номер. Как поживаешь?
– Что тебе нужно?
– У меня наконец получилось. Я нашла вход в игру. Нашла дверь в «Паранойю».
Илан поплотнее устроился в кресле на колесиках, стоявшем перед двумя компьютерами, которые круглосуточно качали фильмы с торрентов. Из трубки доносился звук работающего двигателя и возбужденный голос его бывшей подружки.
– Целый год прошел, а ты все ищешь несуществующее. «Паранойя» – миф. Коллективная иллюзия. Не могу поверить, что ты по-прежнему веришь в этот бред!
– Игра существует, она вполне реальна. И она во Франции.
Илан не сумел сдержать зевок. В последние дни он плохо спал, и усталость брала свое.
– Слушай, у меня в доме жутко холодно, так что я сейчас хочу одного – вернуться под одеяло и поспать.
– Охотишься по ночам за сокровищем? Чем занят сейчас? «Серебряной звездой»?
– Я уже почти год вкалываю на занюханной заправке, Хлоэ. Непыльной эту работу не назовешь, но на жизнь хватает. И людей иногда вижу. Единственная связь с игрой – сценарии, которые я пытаюсь пристроить. Я соскочил с крючка.
– Я в десяти километрах от твоего дома. Выиграем – заберем деньги, бросишь дурацкую работу и сможешь каждый день ходить в ресторан – если захочешь. Жди меня и… рада была поговорить.
Илан несколько секунд не мог осознать случившееся: Хлоэ Сандерс собиралась снова войти в его жизнь самым удивительным и неожиданным образом.
Он встал, шатаясь, как боксер после нокдауна. Яркий свет погас, и комнату заполонил ледяной сумрак. Он потер плечи и шагнул к окну.
Окна комнаты выходили на большой круглый сад, за которым начинались бесконечные, прихваченные морозом поля. Красивая белая пелена смыкалась у горизонта с небом. Вокруг не было ни одного дома. Маленький огород в глубине участка выглядел запущенным и весь зарос сорной травой. Отец всегда выращивал кустовые помидоры, кабачки и редиску, но после смерти родителей Илан забросил все на свете.
В том числе себя.
Он почувствовал, что промерз до костей, пошел в ванную и пустил воду. Ну конечно, ледяная. «Только бы не котел, этого я не переживу!» – мысленно воззвал он к неведомым богам домашнего очага и тут заметил, что зеркало запотело от его дыхания. Интересно было бы взглянуть на градусник, может, температура упала до нуля? Родительский дом слишком велик для него одного, он чувствует себя здесь чужим.
Илан наскоро умылся и побрился. Ему нет и тридцати, но в таком затрапезном виде он выглядит лет на пять старше. Хлоэ всегда говорила, что его глаза напоминают разбушевавшийся океан, интересно, на что они похожи сегодня – покрасневшие от бессонницы, скучной работы и немыслимой тоски по родителям?