Ложь для тебя (ЛП)

— Привет.
— Привет, — суровое лицо Рансома смягчается улыбкой, когда он смотрит на меня. Выражение его лица заводит меня, и я отвожу взгляд, крутя брелок с ключами вокруг пальца. Это от нервов, и этот жест выдает мое состояние, но он не комментирует его.
Напряжение от молчания нарастает, превращаясь в нечто материальное, накаляя воздух. Я обвожу взглядом пустой коридор. Неловкость, возникшая между нами, становится все очевиднее, и голос у меня в голове просто выкрикивает о том, чтобы я нарушила тишину. К счастью, Рансом заговорил первым.
— Я вовсе не хотел устраивать тебе засаду. Уверен, я последний человек, которого ты сейчас хотела бы видеть, — громко произносит он. — Я несколько дней прокручивал в голове все произошедшее. И, по правде, не был уверен, приду ли, но по-другому я просто не мог. Хочу сказать, я совсем иначе представлял себе наши отношения.
Он еще что-то бормочет. В какой-то момент во всем этом безумии его бессвязная речь выводит меня из некого ступора, который я возвела вокруг себя с тех пор, со времен той стычки между мной, его братом и им в их квартире, это пробило лед. Я понимаю, что в восторге от происходящего, и мои губы озаряет улыбка, когда он продолжает.
— Заботиться о ком-то — это ведь так просто. Искренность — это замечательно. И мне нравится, когда все просто. Но это… — Он жестикулирует пальцем между нами, — это самая последняя, самая отдаленная от простоты вещь, которая только может происходить.
Я киваю, потому что да, я отлично понимаю это. Кто лучше меня поймет? Я девушка, вставшая между двумя братьями. Девушка, которая разрушает жизни. Я девушка, которая обожает смотреть реалити-шоу.
Улыбка гаснет. Моя жизнь превратилась в дерьмо, и я понятия не имею, как, черт возьми, меня угораздило так влипнуть, но я с уверенностью могу сказать, что это было ошибкой. Откуда, черт побери, мне было знать, что их было двое? Люди шепчутся, что бывают двойники, злобные братья-близнецы, но должны ли мы по-настоящему верить в эти бабушкины сказки?
— В смысле, мне следовало знать, что что-то происходит, верно? Я должен был заподозрить что-то, — Рансом эмоционально жестикулирует, и у меня такое ощущение, будто я знаю, к чему он ведет.
Я прерываю его, не желая слышать продолжение сегодня.
— На этом я хочу, чтобы ты остановился, — говорю я, поднимая руку вверх. Он был на середине своей мысли, когда я его перебила, и теперь стоял с открытым ртом. — Я всю ночь была на ногах. Я устала, голодна и совсем не в настроении прямо сейчас обсуждать это с тобой.
— Проблема точно в этом? — сомневается Рансом. Его взволнованный тон стал действовать мне на нервы. — Когда ты будешь готова поговорить об этом, Джозефин? Потому что с моей точки зрения, ты та, у кого есть все ответы. Я просто пытаюсь понять, как, черт возьми, все это произошло.
Я. В. Шоке. Смех пузырьками вырывается из моего горла, звуча искорежено даже для моего уха.
— Мне придется тебя разочаровать, ты не единственный, кто пытается все понять. По-твоему, как я себя чувствую? — я стала засыпать его вопросами, становясь злее с каждой секундой. Именно поэтому я и хотела избежать этого разговора.
— Я спала с двумя мужчинами и даже не смогла почувствовать разницы! — выкрикиваю я, злясь на себя, на него, на Ребела. На всех. — Поговорим об унижении. Я просто пытаюсь понять, который из вас был замешан в этом. Или, может, оба. Возможно, — говорю я, голос становится слишком громким, — вы вдвоем спланировали это. Соблазнить какую-нибудь наивную девушку из колледжа, заставить ее влюбиться в вас, а затем выбить почву прямо из-под ее ног. Сюрприз! Мы чертовы близнецы!
Рансом хмурится, отчего между его бровей залегает глубокая морщина. Если бы я знала его не так хорошо, то могла бы подумать, что он смущен, возможно, даже немного сбит с толку моим обвинением. Ладно, мне не все равно. Он утверждает, что думал о произошедшем? Что ж, я тоже, чувак.
Повернувшись, я вставила ключ в замок и открыла дверь. Прижимаясь к ней, я проскользнула в квартиру и хотела захлопнуть дверь перед его носом, но Рансом уже здесь, тянется, чтобы остановить мою попытку.
— О, нет, ты не станешь, — прорычал он и схватился за дверь, отталкивая меня от нее. — Ты не уйдешь от этого просто так.
Сам факт того, что он так поступает и так говорит, выпускает из-под контроля весь мой накопленный гнев. Кем он возомнил себя, пытаясь решить, что мне делать? У меня было это! Было с ним. Было с его братом. С мужчинами, считающими, что у них ко мне есть какие-то претензии. Мое душевное спокойствие было нарушено, и я чувствую, словно все в моей жизни вышло из-под контроля.
— Убирайся из моего дома, — рычу я. Я чувствую себя на грани, руки сжались в кулаки. Я в ярости. Как он посмел вести себя так, словно в любой момент может прийти ко мне домой и начать командовать? И дабы не совершить ничего, за что потом можно угодить в тюрьму, я заставляю себя уйти.
Похоже, Рансом не понимает значения слова «убраться», потому что следует за мной в кухню. Черт возьми. Мне надо выпить, если я собираюсь иметь с ним дело.
Я беру пиво из холодильника. Стоя спиной к нему, я снимаю крышку и выпиваю половину бутылки прежде, чем сделать вдох. Я не предлагаю ему выпить, и этот маленький мятеж похож на победу. С этого момента я буду пытаться взять над ним верх при любом удобном случае. Рансом абсолютно притих, хотя я знаю, что он позади меня. Я знаю, что он смотрит на меня. Почему я так уверена? Потому что могу чувствовать его. Я чувствую его взгляд на своем затылке, наверно осуждает меня или жалеет. Это то, что делают такие люди, как он — правильные и респектабельные.
— И какое твое последнее желание? — ворчу я.
Застав меня врасплох, его грудь прижимается к моей спине и тепло, исходящее от него, растекается повсюду. Оно окутывает меня, как уютное одеяло. Я подскакиваю на месте, но затем мое тело предает меня. Напряжение в моих плечах мгновенно ослабевает, и я чувствую потребность в нем, как в воздухе. Но не допускаю этого. Наоборот, я напрягаюсь, беру себя в руки, принуждая свое тело и ум сопротивляться той необъяснимой власти, которую он имеет надо мной.
Или не имеет. Возможно, ее имеет Ребел. Откуда мне знать?
Его сильные руки ложатся мне на плечи, легонько сжимая. Я буду сильной, непреклонной, но моей силы воли хватает до тех пор, пока Рансом не опускает подбородок мне на плечи и шепчет хриплым низким голосом мне на ухо:
— Прости меня.
Это конец. Хватило двух слов. Мне стыдно, но этого достаточно. Весь воздух молниеносно покидает мои легкие, унося с собою всю мою силу воли к сопротивлению, и я утопаю в его объятиях.
Его горячие ладони скользят вниз по моим плечам, к рукам, пока не доходят к пальцам, и он сжимает их. Я упустила это. Близость. Такое чувство, словно я потеряла его навсегда.
До него, возможно, даже до встречи с Ребелом я никогда не жаждала этого. Я никогда не нуждалась в том, чтобы быть с другим человеком. Я преуспела в одиночестве, в том, чтобы быть самой собой, устанавливать собственные правила. Это было очень эгоистичное существование, и мне это нравилось. Единственной возможностью попасться на чей-либо крючок можно было, только если это ощущалось хорошо и было удобным для меня.
А затем появился Ребел. Все началось с того, что мы вроде как нашли общий язык. Да, поначалу все было только ради секса, и нам обоим это нравилось. Тот факт, что мы ничего не знали друг о друге, лишь делало все намного проще. Потом я встретила Рансома, думая, что это Ребел, и границы, которые мы поставили между нами, стали исчезать. И чем больше я узнавала Рансома, чем больше времени проводила с ним, тем больше привязывалась к нему. Тогда я не знала, что время, проведенное с Ребелом в гостиничном номере, никак не связано со временем, которое мы проводили с Рансомом в моей квартире.
Получается, пока я спала с Ребелом, я одновременно укрепляла связь с его братом, Рансомом. Неосознанно эта связь крепла с обеими мужчинами. Именно то, что я не догадывалась о том, что они близнецы, и породило эту проблему. А теперь я не могу разделить чувства, потому что не знаю, к кому их испытываю.