Слепой (СИ)

Я посмотрела на нее через плечо, но не остановилась.
― Удачи, когда вас поймают! ― бросила я в ответ.
Это было ужасно. Уходя, я не смогла сдержать слез. Макс даже не пытался остановить меня! Вот так вот, получается, я ему дорога. А Марина… мы ругались и до этого, но сейчас все как-то иначе. Мне казалось, что она накричала на меня не только потому, что я отказалась идти с ней. Тут дело в чем-то еще.
Когда я вернулась домой, заплаканная и злая, папа не на шутку забеспокоился.
― Алина? ― растерянно спросил он. ― Что случилось? Почему ты плачешь?
Я не могла рассказать ему, потому что тогда мой обман всплывет наружу.
― Поругалась с Мариной, ― я решила рассказать ему часть правды.
― Я… эээ... Мне жаль. Вы обязательно помиритесь.
Я представляла, как чувствовал себя отец. Он давно не видел меня в слезах, и я никогда не позволяла себе плакать. Но сейчас что-то взорвалось внутри меня, и я была не в силах сдерживать это.
Мне не стоило ждать поддержки от папы, потому что он поговорить со мной нормально не может, и что уж говорить об утешениях. Вот если бы рядом была мама, она сумела бы подобрать правильные слова, чтобы мои слезы ушли.
Мама…
Вспомнив о ней, я разрыдалась сильнее.
― Да, ― сказала я, не понимая, на что ответила.
― Тебе надо умыться, ― тихо пробормотал папа.
Я кивнула, сняла кроссовки и пошла в свою комнату. Полчаса простояв в ванной перед зеркалом, я вернулась в комнату и плюхнулась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Я, правда, пыталась не плакать, но слезы сами текли из глаз. Я вспомнила про развод родителей, про то, как они ненавидят друг друга, и от этого плохо мне. Я вспомнила, что вынуждена делить отца с его работой, и польза не в мою сторону. И, наконец, в голове мелькали образы ссоры с Мариной.
Папа не беспокоил меня, так как понимал, что я нуждалась в поддержке, только не его.
Я неуверенно подняла голову и с ужасом заметила огромное мокрое пятно на подушке от слез. Домашний телефон находился в гостиной, поэтому мне пришлось выйти из комнаты. Папа сидел там, опершись локтями о колени. Услышав мои шаги, он резко повернул голову в мою сторону.
― Ну, как ты? ― потревожился он.
― Нормально, ― соврала я.
Больше не сказав ни слова, я прошла к журнальному столику, взяла телефон и направилась в свою комнату. Я закрыла дверь и села у изголовья кровати, обняв одной рукой колени.
Мои пальцы дрожали от волнения и неуверенности, когда я набирала мамин номер. Я хотела услышать ее голос, спросить, как дела. Я скучала, и мне важно было знать, что она тоже скучает.
Я поднесла телефон к уху и стала ждать. Мое сердце колотилось так громко, что я не слышала гудков. Наконец, мама взяла трубку.
― Алло? ― моя грудь опустилась с облегченным вздохом, когда я услышала ее голос. Он подействовал на меня лучше любого успокоительного.
― Привет, мам, ― виновато и хрипло сказала я.
― Алина? Это ты?
― Не помешала? ― удивилась я. Сейчас в Нью-Йорке должны быть где-то два часа дня.
― Вообще-то, да, ― тяжело вздохнув, ответила она. ― Я сейчас занята, и у меня куча работы…
― Извини. Не хотела тебе мешать.
― Что-то случилось?
«Почему обязательно должно что-нибудь случиться, чтобы позвонить маме?» подумала я, а вслух сказала:
― Нет. Просто решила узнать, как дела.
― Все хорошо, ― быстро пробормотала она. ― Слушай, я, правда, сейчас не могу разговаривать. Давай я позвоню тебе позже, хорошо? Мне надо бежать.
― Ладно, ― я приложила массу усилий, чтобы унять предательскую дрожь в голосе и сделать его беспечным. ― По… ― не успев договорить, я услышала короткие гудки. Мама отключилась. ― Пока, мама.
И на что я могла только рассчитывать? На душевный разговор? Она, как и папа, помешана то на работе, то на своем новом муже. И ни у отца, ни у нее не осталось места в жизни для меня.
Я уснула с жуткой головной болью.
Проснувшись и увидев себя в зеркале, я пришла в дикий ужас.
― Больше никогда не буду плакать, ― сказала я своему отражению. ― Только посмотри, что слезы сделали с твоим милым личиком? Просто жуть.
***
Субботний день, как назло, оказался солнечным. И вместо того, чтобы отправиться на прогулку с друзьями, я была вынуждена просидеть в четырех стенах своей комнаты и упиваться обидами на жизнь.
Интересно, удалось ли ребятам вчера пробраться в школу? Если да, то поймали ли их, или все-таки они успели убежать? А что, если поймали? Где они сейчас? Я не могла позвонить Марине, чтобы узнать ответы на вопросы, беспокоившие мою голову. Не могла позвонить Максу, так как… я просто не хотела разговаривать с ним. Я тоже была обижена на него. Во-первых, он не попытался сделать ничего, чтобы остановить меня. Во-вторых, он мог прислушаться к решению и отнестись к нему с уважением, ведь я его… девушка, хоть и несколько дней. Но до этого мы долго дружили, однако он принял сторону других.
«Виолетта!» осенило меня.
Я бросилась искать мобильник, и позвонила ей. Мне никто не ответил.
Выходные были обречены на провал. Я провела их в компании телевизора и мороженого. Папа как всегда работал. Он уходил, когда я еще спала, и возвращался, когда я тоже спала. Можно сказать, я провела субботу и воскресенье, будучи абсолютно одинокой.
Марина мне не звонила, а вот от Макса осталось пять пропущенных звонков. Я бы, возможно, ответила, если бы слышала, но телефон покоился в верхнем ящичке тумбы в моей комнате, а я коротала время за просмотром фильмов.
Никогда бы не подумала, что с таким нетерпением буду ждать наступления понедельника. Вечер воскресенья я потратила на домашнее задание. Я всегда относилась к урокам с максимальной ответственностью, хотя, признаюсь, мои мысли витали где угодно, но только не со школьными предметами.
Половина восьмого утра в понедельник Павел уже ждал меня в машине у дома. Сухо поприветствовав, он повез меня в школу. Я озадачилась на минуту, что было с его настроением, но поняла, что это даже к лучшему. Я и сама не была настроена вести дружеские беседы. Мне по-прежнему было грустно оттого, что я поссорилась с друзьями.
Я немного боялась приезжать в школу, хотя это было глупо. Я могла спокойно подойти к любой девочке и заговорить с ней, прекрасно зная, что меня не оттолкнут. Меня никогда и никто не отталкивал. Я боялась садиться за одну парту с Мариной и молчать. Я хотела помириться с ней, но не решалась.
С гордо поднятой головой я вошла в класс и первым делом посмотрела на свою лучшую подругу, которая выглядела спокойной, но до тех пор, пока ее глаза не встретились с моими. Тогда она напряглась. Я прошла к своему месту и, не сказав ни слова, села на стул. Марина тоже молчала, она так же, как и я, рассчитывала, что я первая сделаю шаг к примирению. Но я была горда и упряма. Я знала, что была права, решив отказаться от глупой затеи пробраться в школу, поэтому не собиралась извиняться за это.
Первым уроком была химия. Иногда я не могла удержаться и поворачивала голову к Марине. Замечая, что она тоже смотрит на меня, я тут же отворачивалась. Мы вели себя как две маленькие девочки, но сдаваться первой никто из нас не хотела.
Когда химия закончилась, я вылетела из класса и наткнулась на Виолетту, которая шла одна, без Стаса.
― Привет, ― поздоровалась я.
― Привет, ― отозвалась она и вяло улыбнулась.
― Их поймали? ― тут же выпалила я.
― Нет. По крайней мере, я так не думаю. Мы не общались со Стасом с того вечера. Я тоже ушла. Я еще не видела его, но шумихи в школе нет, так что они сумели сбежать.
― Жаль, что вы поругались.
― Ерунда. Помиримся. Надеюсь. Но пусть не надеется, что я подойду к нему с извинениями первая. Мне не за что просить прощения. А вот ему придется хорошенько постараться, чтобы я его простила, ― она усмехнулась. ― Шутка. Конечно же, это шутка.
Я улыбнулась, и мы вместе пошли к расписанию.