Однажды ты полюбишь

Энн еще разок всхлипнула и начала рассказывать Клер о событиях последних двух недель. Когда она закончила на эпизоде с расквашенным носом Гроувера, Клер не выдержала и рассмеялась.
– Ничего смешного. – Энн подумала, не обидеться ли ей на подругу, но решила, что есть более важные проблемы. – Фредерика нет уже три дня!
– Нет – и не надо! – металлическим голосом отрезала Клер. – Ты что, наркоманка, что и дня прожить без него не можешь? А классно ты этого полицейского! Пусть не сует свой нос, куда его не просят.
– Знаешь, чего я больше всего боюсь?
– И чего же? Сестер у тебя вроде бы больше нет... Хотя после появления дядюшки я уже ничему не удивлюсь. Так я права?
– Нет, я научилась переживать измену. А дядя был бездетен. Я очень боюсь, что Седрик окажется прав. Этот кошмар просто преследует меня! Вдруг Фредерик и есть тот маньяк? Я этого просто не переживу.
– Насколько я поняла, если Фредерик – маньяк, ты действительно не переживешь этого. Просто потому, что тебя расчленят и потом убьют, или наоборот. Ты еще не выяснила у него, как правильно?
– У тебя всегда был черный юмор! – попеняла Энн подруге.
– Но ведь ты улыбнулась? В кризисных ситуациях черный юмор не так уж плох.
Энн вдруг поняла, что улыбается. Впервые за три дня.
– Прекрати устраивать истерики и придумывать бог знает что! – приказала Клер, когда поняла, что добилась своего. – Соберись с силами, возьми себя в руки и скажи: «Три дня это почти ничто». Давай, Энн, говори!
– Три дня... – Энн честно попыталась выполнить поставленную подругой задачу. – Три дня... три дня... это так много, Клер! – наконец выпалила она.
– С тобой невозможно проводить психотренинги, – устало пожаловалась Клер. – Ну мало ли какие у твоего маньяка могли возникнуть дела!
– Не называй его маньяком, – попросила Энн. – Я скоро от этого слова чесаться начну. У меня уже аллергия! Хватит того, что я каждый день встречаюсь с сержантом Седриком Гроувером!
– Договорились. И все равно, мало ли какие у Фредерика могут быть дела?
– Какие у него могут быть дела, что он даже не смог найти минутки позвонить мне! – возмутилась Энн. Эта мысль засела у нее в голове и стала просто невыносима, словно старая, загнившая заноза.
– А может быть, он просто проверяет свои чувства? – предположила Клер.
– Да, и не будет со мной спать, пока не удостоверится в том, что...
В чем должен удостовериться Фредерик, Клер так и не узнала.
– В дверь звонят! – чуть ли не испуганно пробормотала Энн. – Это он, Клер, я уверена! Пока.
– Стой! – встревоженно крикнула Клер. – А если не он?
– Значит, я тебе перезвоню в еще более плачевном состоянии, чем сейчас.
Энн бросила как попало трубку и побежала в прихожую.
На пороге стоял Фредерик и нежно прижимал к себе горшок с какой-то колючкой.
– Привет! Я вернулся, и сразу же к тебе!
Энн взвизгнула, словно счастливый щенок, и бросилась Фредерику на шею.
– Как хорошо, что ты вернулся, – бормотала она, крепко прижимаясь к Фредерику. Ей было так сладко ощущать каждую мышцу, каждый изгиб его тела, тела, о котором она давно мечтала. – Как же это хорошо!
– Эй, осторожнее, помнешь свой подарок.
Фредерик аккуратно отстранил Энн, смотрящую на него совершенно безумным взглядом, и вручил ей колючку.
– Я был в Африке, срочно вызвали оценить собрание какого-то психа, спрятавшегося от цивилизации. Позвонить я не мог, отсутствие контактов с внешним миром было одним из условий. И во искупление своей вины я решил привезти тебе что-то такое...
– Она прекрасна! – выдохнула Энн, осторожно прикасаясь кончиком пальца к колючке.
Фредерик удивленно посмотрел на нее.
– Мы с этим дивным растеньицем не ожидали такого приема, – признался он.
– Я так ждала тебя! – выпалила Энн, не отрывая глаз от колючки. – Вся извелась. Ну почему ты не предупредил, что уезжаешь?
– Я думал, что позвоню тебе из аэропорта по прибытии, а оказалось, что там спутниковая связь не действует. Прости, что заставил тебя волноваться.
Фредерик выглядел раскаявшимся, и сердце Энн не выдержало. Она решила оставить упреки для следующего раза, но искренне верила, что они не понадобятся никогда.
– Я сразу же с самолета, не успел даже переодеться.
– Ты голоден? – участливо спросила Энн.
– Вы, женщины, удивительные создания. Стоит мужчине сказать, что он проголодался, как вы готовы все забыть и мчаться на кухню.
Энн улыбнулась и пожала плечами.
– Я слишком счастлива сегодня, чтобы спорить о взаимоотношениях полов. Так ты голоден?
– Нет, я успел поесть в самолете. А вот поспать я не успел. Если ты меня отпустишь домой, обещаю, что завтра у нас будет отличный день!
– А если не отпущу?
– Ты же не хочешь попасть в аварию из-за того, что я усну за рулем? – поинтересовался Фредерик, с трудом сдерживая зевок.
– Я вообще в аварию попадать не хочу. А почему ты уснешь за рулем? Я никак не могу понять, к чему ты клонишь.
– Я приглашаю тебя завтра за город на два дня. У меня есть чудесный домик. Мы бы могли там славно провести время вдали от всех. Поедешь?
– С тобой – да! – выпалила Энн. – А туда сложно добираться?
– Домик стоит на острове посреди огромного озера. Плыть нужно на лодке. Лодку найти почти невозможно. Тебя это пугает?
– Нет, это меня очень радует, – ответила Энн, вспомнив навязчивое внимание сержанта Гроувера.
– Значит, едем?
– Едем!
– Тогда отпусти меня домой.
Энн тяжело вздохнула. Она посмотрела на горшок с колючкой, который до сих пор держала в руках.
– Как за ней ухаживать?
– Я думаю, ей лучше всего будет, если за ней вообще не ухаживать.
– Ты удивительный человек, Фредерик. Ни один мой знакомый ни за что не привез бы из Африки колючку!
– Тебя огорчает, что я не такой, как все?
– Нет, меня это восхищает!
Фредерик улыбнулся так, как умел улыбаться только он один: ласково, тепло, нежно, трепетно – у Энн просто не было слов, чтобы описать эту чудесную улыбку.
Она поставила горшок на пол и потянулась к Фредерику. Энн обвила руками его сильную шею и прикоснулась дрожащими от возбуждения губами к уголку его рта. Фредерик чуть слышно вздохнул, и его сильное тело отозвалось дрожью на легкий поцелуй Энн.
Он осторожно, словно заранее извиняясь, отодвинулся от нее и посмотрел в глаза.
– Что-то не так? – удивленно спросила Энн.
Она так ждала настоящего поцелуя! Такого, как в библиотеке дома Кристофера Ланкастера, теперь ее дома. Поцелуя, который изменил всю жизнь Энн. Поцелуя, который заставил ее забыть обо всем на свете. Даже об осторожности.
– Все великолепно, Энн. У нас все будет, но не сегодня.
В ее глазах был только один вопрос: «Почему?».
Фредерик осторожно прикоснулся пальцем к ее подбородку и наклонился к трепещущим губам.
Это был вихрь, это было палящее солнце пустыни, это был легкий морской бриз, это была вся Вселенная в одном поцелуе!
Но даже Вселенная не бесконечна.
Фредерик вновь отодвинулся от Энн и хрипло прошептал:
– Не сегодня.
Она лишь кивнула и закусила губу, чтобы не расплакаться.
– Не сегодня, моя маленькая сказочная фея, иначе я просто сойду с ума.
Фредерик вновь наклонился к ней, но лишь затем, чтобы нежно поцеловать в лоб. Как целуют сестру, мать, подругу или женщину, с которой прожили рядом много лет, женщину, которая стала и сестрой, и матерью, и подругой.
– Завтра в десять.
Энн вновь кивнула и закрыла дверь. Она прислонилась горячим лбом к холодному дереву двери и только сейчас выдохнула. Как ни странно, слез не было, не было и разочарования.
Фредерик знает, как будет лучше! – уверенно подумала Энн. Он прав, мы просто не выдержим накала и сами все испортим. Не сегодня. Но уже завтра.
Она улыбнулась.
 
11
Но утром случилось то, чего Энн предвидеть не могла: в девять сорок пять в дверь позвонили.