Выживальщик (СИ)
Теперь мне, Лёше и Василичу предстояло нести караул наверху. По четыре часа, сменяя друг друга. Мало ли кого принесёт. Особо никого не ждали, но бывают ведь и незваные гости.
На нижнем ярусе коек поместили Веру с Ларисой. Рядом поставили кроватки для младенцев. Из-за кроваток пришлось один обеденный стол убрать. Приставили его к кухонному столу и водрузили на него микроволновку. Внизу также спальное место Тимофеевны и три детских на одной койке. Благодаря большой ширине койки, Даша с Машей и Лёшик совершенно спокойно укладывались поперёк, а не вдоль. И места у них на троих более чем хватало. На верхних койках - Наташа, Василич, Лёшка-старший и я. Залезать на 'верхотуру' надо по деревянной лестнице с торца койки. На боковой стороне верхних коек высоченная отбортовка со стороны прохода. И захочешь упасть - не получится.
В первый караул заступил в 16-00. Разбив сутки на шесть смен, написали три бумажки, с указанным на них временем, кинули в шапку. Всё по- честному. Василич вытащил бумажку. 'С ноля часов до четырёх часов ночи',- прочёл вслух. Лёше досталось время с восьми утра до двенадцати часов дня. Мне, соответственно, с четырёх часов ночи до восьми часов утра. Значит, следующая моя смена - с четырёх дня до восьми вечера. Перерыв между сменами - восемь часов. Вполне можно выспаться. И дела всякие поделать. Да, и в карауле можно чем-то заниматься, не склад боеприпасов от диверсантов охраняем. Просто, чтобы кто-то был наверху, следил за окружающей обстановкой.
Вот и сейчас, заступив на пост, не снимая с плеча карабин, отодвинул полиэтиленовую занавеску, прикрывавшую входную дверь в дом, прошёл в горницу. Печь не затопишь, трубу накрыли сверху жестью, чтобы пепел не попал. Большой электрочайник в бункере, но у меня был маленький, на пол-литра воды. Быстренько вскипятил, развёл большую кружку кофе, вышел с ней на улицу. Сел под навесом. Дымился кофе, дымилась сигарета. Вокруг - тишина, только ветер шумит в верхушках деревьев.
Но такая благодать ненадолго. Когда посыплется пепел, придётся напяливать на себя противогаз. Четыре часа проходить в противогазе - приятного мало. Ни покурить, ни кофе попить. Да ещё по зиме придётся одевать валенки и полушубок. Для караульного приготовлена и меховая доха, на случай совсем уж зверского мороза. А потом всю эту амуницию надо в тамбуре снимать, тщательно пылесосить и только потом ставить-вешать на просушку. Перед корабельной дверью установлены два воздушных калорифера, так что, входящего из тамбура в бункер будут обдувать сильные струи воздуха, направленные наискось, в сторону выхода на улицу.
Первая смена прошла спокойно. В восемь часов вечера меня сменил Леонидов. Я спустился вниз, отдал Наташе банку с малиной и банку со смородиной.Собрал вечером, от нечего делать. На ягодах уже сказывалось понижение температуры, похоже, это последний сбор урожая. Крыжовник, моя любимая ягода, поспеть не успел.
Поел борща. Лариса ещё утром напекла хлеба с запасом. Потом придётся переходить на сухари и галеты. С час повозился с детьми на гимнастическом уголке, учил лазить по канату, взбираться по шведской стенке, делать упражнения на кольцах, перекладине, трапеции. Шума и визга не было, только сосредоточенное пыхтение и тихое ойкание при лёгких ушибах.
Потом Наташа детям читала книгу, потом повела их умываться и уложила спать. Основной свет погасили. В самом конце бункера светила лампочка под матовым колпаком, скупо освещая помещение. Возле каждой койки был ночник, наподобие того, что в купейных вагонах. И розетка у каждой койки. Я устроился наверху с ноутбуком. Интернета не было, но в компьютер закачаны книги, игры. Наташа тоже залегла с планшетом ┐- книгу читала.
В полночь Василич ушёл на смену. Я решил вздремнуть. Пришедший с улицы Лёха, поцеловав жену, тоже завалился на боковую. У него было самое удачное время - всю ночь можно спать до утра, и весь день с полудня до восьми вечера свободен.
В половине четвёртого в наушнике, засунутом в ухо, зазвенел будильник мобильного телефона. Теперь мобильник только на это и был годен. При тусклом свете дежурной лампочки плеснул себе в лицо холодной водой и пошёл на улицу.
- Всё спокойно?
- А чего ж?- ответил Василич,- только сверчки стрекочут. Не вымерзли ещё, не ждали такой напасти.
Выкурили вдвоём по цигарке, и Василич отправился в объятия Морфея.
Утро было пасмурным. Лёшка, ещё позёвывая, сменил меня. Объяснил ему, где в доме маленький чайник, где сахар и кофе. Спустился в бункер. Пока-то, быстро получается. Снял сапоги, надел тапочки и - порядок. Все ещё спали, кроме Наташи. Увидев меня, она подошла к койке, на которой разместила детей, и поманила меня пальцем. Подойдя, узрел прелестную картину. Ближе всех к выходу Наташа уложила Лёшика, за ним лежала Даша, далее - Маша. У каждого было по своей подушке и по своему одеялу. Но это было вечером. А теперь Лёшик спал посередине, между двойняшками. Одеяла сбиты - в бункере довольно тепло. И видно, что обе девочки, прижавшись к Лёшику, закинули каждая на него свою ногу. Точь-в-точь, как это обычно делали Наташа и Лариса, лёжа рядом со мной. И ведь тихоне Маше пришлось с подушкой перелезть через сестру и младшего Леонидова. Вот уж, в тихом омуте...
- И что ты на это скажешь?- шепнула Наташа на ухо. Сгрёб её в охапку, стиснул и впился в её полные губы. Она прильнула ко мне всем телом, обнимая за шею.
- Ах, вы, мерзавцы, мерзавцы, мерзавцы!- послышался сбоку гневный шёпот.
- От малолетки спрятаться можно только в могиле,- вздохнула Наташа,- обняла Ларису за талию и привлекла к нам. Поскольку на талии лежала Наташина рука, я руку положил ниже. Там где круглая, полная... Не удержавшись, сжал пальцы.
- Какая восхитительная! - Шепнул на ухо Ларисе, и тотчас она закрыла мне рот своими губами.За последние пару лет Лариса подросла и теперь была немножко выше Натальи. Если Наташина макушка доставала мне до переносицы, то Ларисина - до середины лба. И, наконец, сбылась мечта Ларисы: груди у неё стали больше Наташиных. В общем, окончательно сформировалась в роскошную женщину. Но Наташа упорно называла её малолеткой. 'До пятидесяти лет будешь у меня в малолетках ходить'. Лариса смеялась: 'Ага, сразу из малолеток в старухи'. Однако они обе относились друг к другу с нежностью, сурово предупредив меня, чтобы не вздумал их считать лесбиянками или бисексуалками. 'Мне на всех остальных женщин начихать,- заявляла Наташа,- но Ларисёнок, это... Это Ларисёнок'. 'Наташеньку люблю так же, как Вову. На вас двоих у меня свет клином сошёлся. Все остальные - постольку, поскольку. Ну, вот две яшки ещё тоже...'. До тех пор, пока сама не забеременела, Лариса вовсю помогала Наташе с девочками. И гуляла с ними, и купали они двойняшек сразу в двух ванночках. Даша с Машей мамой её называть не стали, но и тётей не величали. Называли - наша Ларисочка.
Вот и двойняшки, легки на помине. С двух сторон теребят Наташу за халат.
- Мама, хватит с папой и Ларисочкой целоваться. Мы ням-ням хотим.
Наташа взяла их за руки и повела к Ларисиной койке. Лариса, воспользовавшись моментом, крепко меня поцеловала, плотно прижавшись ко мне. И тут же охнула:
- Мамочки, халат промок насквозь!- На груди расплывалось мокрое пятно,- бежит молоко по вымечку, с вымечка по копытечку...- хихикнула она.
Мимо нас прошла к кухонному столу Тимофеевна. Пожелала всем доброго утра и зажгла газовую плитку - варить кашу детям. Лариса ушла к Вовчику. День в бункере начинался.
Глава IV.
Ожидали? Получите.
Только заступил на дневное дежурство. Ещё Василич докуривал 'Беломорину', перед спуском в бункер, когда послышался звук ревущего автомобильного мотора, а вскоре у ворот заимки раздался автомобильный сигнал.