Осенняя красавица (ЛП)

— Не смей! Ты не можешь этого делать!
Чудовище рычит.
— Почему? Объясни мне, почему?
Я не могу.
— Не хочу!
— Ты издеваешься надо мной, Уиллоу? Так вот для чего все это? Это какая-то твоя игра? — слышать его ярость, это ужасно. — Мне самому сорвать ее с твоего лица и закончить весь этот фарс?
— Сделай это, и ты потеряешь меня навсегда, — шепчу я. Потеряешь все в один миг.
— Все равно ты у меня тут всего-навсего еще один день, — заявляет он, и в его голосе столько горечи. — Так какое это имеет значение?
— Это имеет значение для меня, — и потому что не могу доверять ему, я прикрываю свое тело покрывалами, забираясь под них с головой, словно ребенок, пока не скрываю от него всю себя. — Оставь меня одну, пожалуйста. Не хочу тебя видеть. Я не могу доверять тебе.
Руари издает еще один звероподобный яростный рев, после чего я слышу, как он вихрем вылетает из моей комнаты, когтями щелкая об каменный пол.
Глава 5
Уиллоу
Следующий день проходит практически так же, как и предыдущие, но теперь, более чем когда-либо, я осознаю, что время ускользает. С окончанием осени погода — прохладная и бодрящая от сильных ветров — стала чрезвычайно холодной. Я открываю окно и накрываюсь покрывалом, чтобы посидеть возле него, но это не очень удобно. День проходит бесконечно медленно, и я ничего не могу с собой поделать, кроме как думать о каждом часе, который ускользает. О каждой минуте.
О Руари, который не появляется.
И лишь когда я забираюсь в свою постель и поправляю свои двойные повязки для глаз, я задаюсь вопросом, придет ли он еще ко мне. Не отказался ли он от меня?
Неужели он подумал, что, когда я попросила его уйти, я имела в виду — навсегда?
Неужели он подумал, что меня он уже не интересует?
Он, конечно, испортил момент, но я от него не отказывалась. Мне по-прежнему хочется разрушить это проклятие. И я по-прежнему хочу его.
У меня уже мозг закипает от того, что пытаюсь додуматься до какого-нибудь скрытого смысла в наставлениях Леты. Тут есть что-то еще, что я упускаю? Но ее наставления были самыми простейшими, и если я буду их выполнять, по истечении этих трех дней проклятие будет снято.
«Нельзя смотреть на что-либо, что является частью его проклятия».
«Нельзя объяснять ему, в чем дело».
«Нельзя позволять ему проливать свое семя внутри меня».
Хотя, заключительная часть все еще вгоняет меня в краску. Вот только мы так ни разу и не добрались до того, чтобы он занялся со мной любовью. Все идет не так, как я надеялась, тем более ничего не получится, если он снова и снова будет бросать меня в полном одиночестве. Из-за моей повязки для глаз он чувствует себя глубоко оскорбленным, но мне же нельзя ее снимать. А из-за того, что у меня завязаны глаза, я не могу отправиться искать его.
Что же сделать?
— Руари? — зову я его. Никто не отвечает, даже тогда, когда еще пару раз я себя ласкаю, выкрикивая его имя. Он больше не приходит. В полном расстройстве я надеваю ночную рубашку и нащупываю пару туфель.
Если он отрекся от меня, боюсь, это повлияет на проклятие. И боюсь, что эту ночь мы должны провести вместе. Что-то мне подсказывает, что Лета, когда наставляла меня, вряд ли предвидела, что мы столько времени проводим порознь, но что я могу поделать? Я — всего лишь девушка, и дюжины — а может, и сотни — девушек терпели поражение еще до меня. Может, в итоге все это обречено на провал?
Но если это так, тогда почему бы не насладиться своей последней ночью в этом мире? Зачем проводить ее, увядая в полнейшем одиночестве? Не испытав любви?
Это определяет мою решимость. Если Лета ошибается — или если я потерплю неудачу — то лучше я умру в объятьях другого, испытав всю ту любовь, что могу, прежде чем судьба настигнет меня. Я соскальзываю с постели и протягиваю руки, чтобы нащупать стену. Я наталкиваюсь на нее и продолжаю нащупывать свой путь вперед вдоль нее, пока не обнаруживаю дверь. Я открываю ее и переступаю через порог, делая это, одной рукой держусь за толстую каменную стену. Пока продвигаюсь вперед, я нащупываю еще несколько дверей, однако, открывая каждую из них и выкрикивая имя Руари, никто не отзывается. Я продолжаю идти дальше, решительно настроенная найти его.
Я… надеюсь, что это не такой уж большой замок.
Когда я продолжаю идти дальше по коридору, у меня из-под ног уходит прочная основа. Я делаю шаг вперед, а пола просто нет. Слишком поздно я осознаю, что нашла лестницу, но уже подалась вперед…
Только, чтобы быть пойманной парой сильных рук. Я вскрикиваю от удивления и цепляюсь за плечи Руари.
— Ты меня поймал!
— Что ты вытворяешь, шатаясь тут вокруг слепой? — голос из него вырвется разъяренным рыком, а руки, которые держат меня, крайне напряжены. Он трясет меня, словно хочет стряхнуть мне голову с плеч, но вниз меня не опускает. — Я верну тебя обратно в твои покои.
— Что? Нет, не надо! — я цепляюсь за его шею, как если бы это поможет решить все проблемы. — И шаталась я тут, потому что искала тебя!
Он рычит.
— Зачем?
— Потому что ты не приходил, чтобы увидеться со мной, — говорю я тихо. — Если это наша последняя ночь вместе, неужели мы будем тратить ее вдали друг от друга?
Руари замирает.
— Ты же сама просила оставить тебя одну.
— Вчера ночью я испугалась. Мое доверие к тебе пошатнулось, и я не могла рассчитывать, что ты не сорвешь мою повязку. А для меня крайне важно, чтобы она оставалась на месте до завтрашнего утра, — я утыкаюсь носом ему в шею. Он пахнет теплом и слабым потом, вот только человеческим. «Люблю его запах», — прихожу я к решению. Иногда мне кажется, что вся эта фигня с «чудовищем» лишь в его голове, но если бы я не прикасалась к нему, я бы подумала, что он чудовище. Он походит на него, судя по тому, как он ходит, говорит. Это сбивает с толку.
— До завтрашнего утра, — повторяет он медленно. — А утром…
— Знаю, — говорю я тихо. Утром я могу стать очередной из обреченных роз. — Но если это моя последняя ночь, я хотела бы провести ее с тобой. Только… Я не смогу, если ты снова попытаешься снять мою повязку для глаз. Ты можешь мне пообещать, что не попытаешься это сделать?
— Для тебя это так много значит?
Хотела бы я рассказать ему, как много это значит.
— Так и есть. Она должна остаться, — я протягиваю руку и, нащупав его лицо, обхватываю его щеку ладонью. — Тем не менее, это не значит, что на мне должно оставаться все остальное.
Веду я себя чересчур дерзко, но что я, в конце концов, сейчас теряю?
Он издает стон и прижимается лицом к моему плечу, сжимая меня в своих объятиях.
— Как бы мне хотелось поцеловать тебя, Уиллоу.
— Ты не можешь? — я поднимаю руку и пытаюсь прикоснуться к его губам, но он мою руку отталкивает.
— Не надо, — он сжимает мои пальцы в своих. — Это самая ужасная часть проклятия. Н… Не хочу, чтобы ты это знала.
Он имеет в виду, узнала с помощью моих рук. О! Я киваю головой, понимая, каково это чувствовать себя неловко и уязвимо перед кем-то другим.
— Я не дотронусь до твоего рта, а ты не притронешься к моей маске. Еще какие-нибудь запретные зоны?
— Нет, — его голос звучит скрипуче, и это меня приводит в восторг, что его дыхание ускоряется, как и мое.
— Ну, тогда… мы можем провести сегодняшнюю ночь вместе? — я беру его руку и тяну ее к своей груди. — Думаю, я буду рада компании.
В ответ он снова поднимает меня на руки. Руари идет быстрым шагом, щелкая когтями о каменные полы.
— Куда ты меня тащишь? — спрашиваю я, лаская его руку. Мне хочется обласкать все его тело, исследовать его, настолько сильно, что просто умру, если не сделаю этого. Надеюсь, он не откажет мне.
— В мою постель, — выдает он рыком. — Ты не покинешь ее, пока я не закончу с тобой.