Леди никогда не лжет

— Но я был там, дорогая, и все слышал!
Финн нежно взглянул на нее, на ее красивое лицо с отчетливыми следами усталости в уголках глаз и рта. Он наслаждался запахом, принесенным ею с собой — мыло, лилии и утренняя свежесть.
— Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не вмешаться и не увести вас от моего друга-грубияна, но я подумал, что…
— Вы еще думали?
— Я подумал, что вы скорее всего этого не захотите. — Он коснулся кончиком пальца ее скулы. — Я подумал, что решение должно быть вашим. Никто, кроме вас, не имеет права решать, должен ли Уоллингфорд знать…
Ее лицо, и без того бледное, приобрело зеленоватый оттенок.
— О чем Уоллингфорд должен знать? — прошептала она.
— Об этом. — Финн наклонился и запечатлел на ее губах легкий поцелуй.
Он почувствовал ее удивление, почти незаметное движение губ, прикосновение ее пальцев, которые скользнули по груди вверх и замерли на его шее. Теперь ее тонкие пальчики теребили мочку его уха. Невероятное ощущение.
— Это, — едва слышно выдохнула она и отпрянула, — это неправильно, мистер Берк.
— Финн.
— Мистер Берк. Нас кто-нибудь заметит, и все рухнет.
— Ничего подобного. Я пошлю к дьяволу Уоллингфорда, его глупые пари и его тиранию. Меня никто не заставит уехать отсюда. И вас тоже.
— Поймите, я не могу рисковать. Вы скорее всего тоже. У вас есть ваш автомобиль и предстоящие гонки. — Ее голос стал тише. — Мы не можем оставить все как есть. Если мы… если нас…
— Милая моя Александра. — Финн снова прикоснулся к ее губам легким поцелуем. — Сегодня ночью я закончил сборку. Вы не заметили? — Еще один поцелуй. — Машина полностью готова к испытаниям. — Теперь его губы касались ее щеки, подбородка. — Это не мешает мне работать. Совсем наоборот. — Он чуть отстранился и всмотрелся в ее затуманенные глаза. — Вы вдохновляете меня.
— Это несправедливо. Я пришла сюда сказать, какой вы невежа.
— Ужасный невежа, — с готовностью согласился Финн и снова поцеловал ее. — Хотя в двадцать раз лучший, чем Уоллингфорд.
— В сто раз, но это не важно.
— А что важно? — Финн сдвинул шаль с ее плеч и стал покрывать поцелуями шею.
— Мы слишком много потеряем, если нас обнаружат…
— Не думайте об этом. Уоллингфорд может отправляться к дьяволу. Я сам его туда пошлю, если надо.
— …и слишком мало выиграем. — Руки Александры, обнимавшие мужчину за шею, напряглись. Теперь она говорила лихорадочным шепотом. — Я вам совершенно не подхожу. Вы — замечательный человек, чистый, прямолинейный, достойный, а я слаба, тщеславна и корыстна.
— Вовсе нет, — выдохнул он. Его теплое дыхание щекотало ее шею, мешая соображать. — Вы только притворяетесь такой, а на самом деле вы совершенно другая. Будь вы корыстной, то соблазнили бы Уоллингфорда.
Александра засмеялась:
— У вас денег больше, чем у Уоллингфорда.
— Да, но у него положение, большие дома, титул. Вы бы нацелились именно на это, будь вы действительно тщеславны и амбициозны. Кроме того, у вас есть собственное состояние.
Она хотела заговорить, но Финн не позволил, прижав к ее губам палец. Александра в изнеможении закрыла глаза.
А он тихо заговорил:
— Когда я увидел вас прошлой ночью, то сначала подумал, что у вас свидание с ним, что служанка все перепутала. А потом я услышал ваш разговор.
Он сделал краткую паузу и с трудом сглотнул.
— Я понял, что был полным идиотом, понял вас неправильно и позволил себе поверить в то, во что верят все. Понимаете, так проще… удобнее.
— Они правы, — сказала Александра, все еще не открывая глаз. — Они правы, а вы нет. Вы и понятия не имеете…
Финн почувствовал, что его переполняет нежность. Он прижал губы к лбу женщины.
— Обычно я веду себя с женщинами как идиот. Всегда оказываюсь самым робким и неловким. Ничего не понимаю в ухаживании.
— Господи, Финн! — Александра уткнулась лицом ему в грудь и замерла. Он чувствовал, как колотится ее сердце.
— Но я постараюсь, дорогая. Моя милая, упрямая девочка. Я сломлю ваше сопротивление промасленными рабочими халатами и чаем из щербатых чашек, моторами и поездками в Рим на гонки. Всем, что я имею. Потому что вы этого достойны.
Она не двигалась. Финн опустил голову, почувствовал мягкую шелковистость ее волос, и ему отчаянно захотелось вытащить из них все заколки и разбросать их по полу, так чтобы никто и никогда их не нашел. Тогда сияющие пряди упадут ей на плечи, сделав эту женщину еще более соблазнительной. Чтобы не поддаться искушению, он опустил руки ей на талию и теснее прижал к себе, мысленно удивляясь, как хорошо соответствуют друг другу их тела.
Александра прочистила горло.
— Я начинаю думать, — заявила она на удивление звонким голосом, учитывая, что она говорила ему в грудь, — что слухи о гениальности мистера Финеаса Берка сильно преувеличены. — Она отстранилась и подняла голову. — Потому что ничего более идиотского мне в жизни слышать не приходилось.
Финн громко захохотал.
— Вы неподражаемы, — произнес он, взял ее руки в свои и по очереди поцеловал. — Скажите мне, леди Морли, вы когда-нибудь ездили в автомобиле?
— А вдруг нас кто-нибудь увидит? — прошептала Александра.
Она вцепилась в руль так, словно это был спасательный круг, и, не мигая и неестественно выпрямившись, смотрела вперед.
— Никто нас не увидит, — спокойно ответил Финн сзади. Он слегка запыхался, толкая машину по мягкой весенней траве на дорогу, ведущую в деревню.
— А если кто-нибудь уже встал?
— Вы помогаете мне проводить испытания. Мы же не слились в жарких объятиях, сами видите. Не могли бы вы убрать ногу с рычага тормоза, дорогая?
Она посмотрела вниз.
— Это тормоз? Прошу прощения, — извинилась она, убирая ногу, и машина прыгнула вперед.
Качка и тряска как-то незаметно отодвинули на задний план мучивший Александру вопрос: какого черта она делает?
Чего она добивается, катаясь на автомобиле по луговой траве с Финеасом Берком?
Сначала она говорила себе, что хочет получить информацию об экипажах без лошади. Нет, она не собиралась заниматься шпионажем, ничего столь прямого и грубого. Но какую-нибудь информацию ей все же хотелось получить. Некоторые идеи, изобретения, которые могли бы спасти манчестерское предприятие, иными словами, спасти ее будущее и судьбу Абигайль, не нанеся Финну ущерба. Ему все равно, а она сможет вернуться к прежней жизни, стать тем же человеком, каким была.
А теперь она сидит в его машине с горящими от поцелуев губами и всей кожей чувствует каждое движение его красивого тела. Но при этом не выяснила ни одной, даже самой мелкой детали. Впрочем, если она правильно помнит, автомобили Хартли приводились в движение паром, а машина Финеаса Берка — электричеством, так что она и не могла узнать ничего полезного.
У Александры появилось ощущение, что она знала все это с самого начала, и все ее хитроумные планы являлись всего лишь маскировкой ее реального интереса к маленькой мастерской в оливковой роще. Нет смысла лгать самой себя. Ее с самого начала привлекал сам Финн.
Ах, если бы у нее хватило силы воли противостоять ему, если бы только она могла спокойно смотреть на его высокое гибкое тело, слушать его бархатистый грудной голос и не растекаться в лужицу у его ног. Лужи слабы. Лужи прозрачны, и все их тайны и несовершенства ясно видны сторонним наблюдателям.
В лужу можно наступить, пройти по ней и не заметить.
«Но он не такой, — сказала себе Александра. — Финеас Берк не топчет лужи». Может быть, она сможет ненадолго… только чтобы удовлетворить свое любопытство…
Нет, она не должна. Ей следует вернуться к своей первоначальной цели, если, конечно, она хочет когда-нибудь попасть в Лондон и дать Абигайль жизнь, на которую та может претендовать по праву рождения. Если в мастерской у Финеаса Берка нет полезной для нее информации, если ей не хватает мужества или ума, чтобы выполнить задачу, тогда она должна незамедлительно прекратить эти игры, прежде чем совершит непоправимое — влюбится.