Моя половинка

– Но мы, кажется, хотели заказать кофе.
– Я передумал!
Его ледяной тон давал понять, что перемены касаются чего-то большего, чем простая чашка кофе.
– Но почему?!
Глаза Гила сощурились, и его черные блестящие зрачки, казалось, прожгли ее насквозь.
– Я не люблю, когда мне лгут, Оливия. Ты сказала, что не знаешь этого человека, хотя на самом деле прекрасно знакома с ним. Кто он? Бывший любовник?
Оливия смотрела на Гила в полном недоумении. Кого он, черт возьми, имеет в виду? Дэвида Мура?
– Нет! – отмела она обвинение, чувствуя себя оскорбленной и глубоко обиженной. – Я встретилась с ним на одной вечеринке несколько месяцев назад. Я даже сразу его не узнала – вот и все.
– Как все просто, – заявил Гил голосом, полным недоверия и даже презрения. – Тогда, наверное, это твой будущий любовник. Насколько я понял, ты всучила ему номер своего домашнего телефона.
– Я дала ему номер моего рабочего телефона. Нам нужно обсудить некоторые деловые вопросы, – ответила Оливия, наконец по-настоящему возмутившись.
– Оливия, – бросил Гил резко, – не принимай меня за дурака! Я видел, как он смотрел на тебя. Было ясно, что он хотел обсудить с тобой еще много чего другого помимо бизнеса.
– Я дала ему понять, что меня ничто другое не интересует.
– Это всего лишь слова.
Оливия пристально смотрела на него, не отваживаясь заговорить. Она не знала, что произойдет: закричит ли она на Гила, ударит его или разрыдается.
Ее хватило лишь на то, чтобы надменно бросить ему:
– Совершенно очевидно – для тебя мои слова ничего не значат. Я иду вызывать такси.
– Ну уж нет! Ты никуда не пойдешь. Я тебя привез сюда, я и отвезу обратно, – заявил Гил с суровой решимостью.
Перед Оливией стоял выбор: отвергнуть его предложение, и тогда он устроит дикий скандал прямо здесь, где их повышенные голоса уже начали привлекать любопытные взгляды, или согласиться и, по крайней мере, соблюсти видимость приличий.
Оливия глубоко вздохнула, тщетно пытаясь заглушить чувство горькой обиды, всколыхнувшей все ее существо.
– Ну так вези быстрее, – согласилась она, гордо вздернув подбородок, хотя из глаз готовы уже были пролиться слезы.
Ночь стояла светлая, ясная. Миллионы звезд сверкали над ними, но Оливию не трогала красота небес. Единственное, что она была способна чувствовать, – это ком гневной обиды, из-за которого ей было трудно дышать.
За всю дорогу они не проронили ни слова, и Оливии пришла на память коротким видением другая поездка домой с Гилом пять лет назад. Как и тогда, он пришел к абсолютно неверным выводам о ней. Почему он так ищет повод осудить ее?
Оливия не знала ответа. Зато она понимала, что не может быть будущего у людей, которые не доверяют друг другу. После всех розовых надежд, которые сулил сегодняшний вечер, эта мысль была словно острый нож в сердце.
Оба упорно молчали, даже когда машина остановилась возле дома Оливии. Она быстро вышла, громко хлопнув дверцей, и решила, что не обернется, пока не дойдет до входа.
У двери она торопливо оглянулась назад, но машина Гила уже скрылась из вида.
На следующее утро Оливии более основательно, чем обычно, пришлось заняться своей внешностью. Ничего удивительного, если ты не выспалась, – нужно наложить побольше косметики, чтобы скрыть следы бессонной ночи.
Она не имела ни малейшего представления, чего можно ожидать от Гила при встрече на работе, но, несмотря на личные переживания, им предстоит работать вместе – не только сегодня, но и в течение ближайших двух лет. Уже это обстоятельство требовало, чтобы она выглядела настолько уверенной в себе, насколько возможно. Хотя встреча с Гилом была для нее мучительной.
Оливия приехала в офис пораньше, надеясь, что у нее будет время, чтобы совершенно успокоиться до прихода Гила. Но ее надежды не оправдались: когда она вошла, то мельком увидела его уже сидящим за столом.
Гил был столь привлекателен в своем сером костюме в мелкую полоску и белоснежной рубашке, что Оливия ощутила такой прилив душевной боли, какой не испытывала никогда прежде. С невероятным усилием она добралась до своего рабочего стола и села, постаравшись сделать вид, что изучает деловые бумаги.
Через несколько секунд он вошел в ее кабинет. Не говоря ни слова, он направился к двери, ведущей в комнату секретаря, и защелкнул замок.
Оливия смотрела на него удивленно.
– Что ты делаешь?
– Я хочу поговорить с тобой.
– Это можно сделать, не запирая двери на замок. Что подумает Сьюзан, когда придет? – крикнула Оливия возмущенно.
– Гроша ломаного не дам за то, что подумает Сьюзан или кто угодно еще, – прорычал Гил сдавленным голосом. – Я хочу поговорить с тобой и не желаю, чтобы меня прерывали.
Лицо Гила было искажено такой злобой, что слова протеста замерли у Оливии на устах. Она ошеломленно смотрела на него, не в силах проронить ни слова.
– Насчет вчерашнего... – начал он.
– К происшедшему вчера добавить больше нечего.
– Ну, а я думаю, есть!
Оливия поднялась, резко отодвинув кресло.
– А я совершенно не желаю говорить на эту тему. – Она направилась к запертой двери, желая открыть ее.
– О нет. Ничего не выйдет! – схватил ее за руку Гил.
– Пусти меня!
– Сначала выслушай, что я хочу тебе сказать, – коротко бросил он, продолжая держать ее за руку словно клещами. – Вчера вечером я... я среагировал чересчур бурно.
Обида и гнев, которые Оливия испытала вчера, вновь всплыли на поверхность. Она чувствовала, что не должна молчать.
– Да уж, ты отреагировал слишком бурно. По сути, ты обозвал меня лживой шлюхой.
Брови Гила сошлись вместе.
– Когда я увидел тебя с тем человеком, я подумал...
– Знаю, что ты подумал. Ты заблуждался. Он – не мой любовник. Он для меня вообще никто, – сверкнула глазами Оливия.
Гил впился в нее взглядом, как бы стараясь понять, что творится в ее душе.
– Теперь я это знаю. Ты мне говорила правду, но я тебе не верил.
– Не понимаю, почему?
Ведь именно решительный отказ Гила поверить Оливии задел ее больнее всего. Он нетерпеливо пожал плечами.
– Потому что я был зол и, следовательно, был не в состоянии прислушиваться к голосу разума.
– Это не снимает с тебя вины! – гневно крикнула Оливия, вырываясь из его рук.
– Проклятье! Ты можешь постоять минуту спокойно и выслушать меня?
– Не могу!
– Ну пожалуйста!
Гил крепко сжал ее в объятиях, стал целовать в губы, в щеки, в шею и вдруг хрипло прошептал:
– Выходи за меня замуж, Оливия.
Приказание – а это прозвучало отнюдь не как просьба – было таким внезапным, неожиданным, что Оливия лишь молча смотрела на Гила, потрясенная и ошеломленная.
– Что... что ты сказал? – произнесла она наконец, запинаясь.
– Я прошу тебя выйти за меня замуж.
– Но... но почему?
Гил смотрел на нее сверху вниз. Его зрачки были словно два бездонных черных озера, в которые она не знала, броситься или нет.
– Ты считаешь, что для этого должна быть какая-то особая причина?
Оливия зачарованно покачала головой, с трудом веря в происходящее. Все выглядело таким странным и призрачным.
– Я не знаю... Думаю, что да... Причина должна быть, – невнятно промолвила она.
Гил нервным движением стал приглаживать, свои волосы.
– Почему люди женятся? На это имеется тысяча причин, все разные. Я хочу тебя, а тебя влечет ко мне. Мы хорошо сработались. Последняя неделя показала, что мы дружная команда. У нас сходные вкусы, общие интересы.
Однако кое-чего недоставало в его рассуждениях: отсутствовало одно-единственное слово, которое так жаждала услышать Оливия. Где же любовь? Причины, перечисленные Гилом, действительно важны, но разве не любовь превращает отношения двоих в нечто особое, без чего не может быть настоящего брака?
– Ты считаешь, этого достаточно?
Гил недоуменно пожал плечами:
– Этого даже много для старта. Я думаю, у нас все наладится.