Серебряные Листья (СИ)

  
Алла Кучук
 
Серебряные Листья
   
Пролог
 
Трое вырвавшихся из замка наёмников бежали по тёмной улочке Гарвея. Человек в черном, назвавшийся Вороном и посуливший за похищение дочери местного лорда кругленькую сумму в полновесных риггинах, ждал их в трактире у южных ворот. Предводитель наёмников злобно ругался на бегу, пытаясь заставить замолчать кричащего младенца.
— Если она не затихнет, мы можем нарваться на патруль! — нервно прошипел один из бандитов.
Главарь обернулся и сунул ему в руки плачущий и извивающийся свёрток:
— Если ты такой умный, Нэйл, попробуй сам ее утихомирить!
Нэйл потряс ребёнка и, приостановившись, принялся закутывать его в шелковые пелёнки, надеясь приглушить звук.
— О! — хмыкнул он, заметив тонкую серебряную цепочку на нежной шейке малышки. Небольшая серебряная подвеска в виде резного, похожего на кленовый, листочка, слабо блеснула в полутьме едва освещенной лунным светом улицы.
— Это мне самому пригодится, — пробормотал он, выпутывая цепочку из пелёнок.
— Что ты там копаешься, Нэйл? — окликнул его главарь. — Давай, шевели ногами, немного осталось!
— Стоп, стоп! — раздался негромкий женский голос, и наёмники увидели выходящих из-за угла двух девушек. На одной была облегающая кожаная одежда, лунный свет блеснул на обнаженной стали длинного тонкого меча. Толстая коса, перекинутая на грудь, достигала талии. Вторая, стройная, в богатом шелковом платье, со светлыми, словно солнечные лучи, волосами, покачивала длинным луком, из-за плеча ее виднелся пучок стрел в колчане.
— Чё надо? — рявкнул изумлённый главарь. Достойных противников-мужчин не было видно.
— Отдайте нам ребёнка, и разойдёмся по-хорошему, — усмехнулась та, что с мечом.
— Вы что, спятили? — захохотал Нэйл. — Тоже мне, бабы-воительницы!
— Вы вынуждаете меня приступить к убийству, — зловеще произнесла воительница. — Тем лучше. Это мое любимое занятие.
Главарь выхватил меч и взмахнул им, намереваясь ударить зарвавшуюся девку. Однако она изящно развернулась, уклоняясь от удара, и коротким замахом, почти без видимых усилий, вспорола ему живот, с легкостью пробив кольчугу. Лучница так же молниеносно, без тени раздумий, бросила стрелу на тетиву, и прошила горло второго наёмника. Оба упали почти одновременно. Нэйл, оставшись стоять в одиночестве перед девушками, застыл на месте, боясь и шевельнуться.
— Давай сюда ребёнка, — процедила лучница, нацеливая вторую стрелу ему промеж глаз.
— Кто вы?.. — прошептал перепуганный наёмник.
— Меньше будешь знать — крепче будешь спать, — отрезала воительница. Шагнув к нему, она забрала младенца, Нэйл и не думал противиться. Девочка тут же примолкла у нее на руках и уютно засопела.
— Цепочку тоже верни, — произнесла лучница, — не твоё — не хапай.
Нэйл смирно протянул ей цепочку с подвеской.
— Не убивайте меня… — пролепетал он.
Язык почти не повиновался ему. Он же разглядел их глаза, несмотря на темноту, их глаза ярко сияли, у лучницы — зелеными изумрудами, а у воительницы с мечом — чистым расплавленным золотом. И это было страшнее всего, что он видел в своей жизни. Таких глаз у людей не бывает. Наверняка это сама Морриган… А лучница сама Макка…
— Умничка, — похвалила его золотоглазая. — Не бойся, мы тебя не убьём. Ты вернёшься к тому, кто послал вас, и скажешь, что сопротивление в замке было слишком сильное, и вам пришлось прикончить ребенка, мол, некогда возиться было.
— Скажу, скажу! — истово закивал Нэйл. — Всё, как вы хотите!
— Вот и славно, — усмехнулась она. — А теперь бегом. Не забудь, что говорить. Учти, я услышу, если скажешь что другое…
Нэйл припустил так быстро, как не бегал никогда в жизни. «Богини! Богини сошли на землю!» — единственное, что билось в его разуме.
Обе девушки убрали оружие и склонили головы над младенцем. Лучница неожиданно хихикнула:
— Вот ты бестолочь, Арилинн! Как же ты любишь эти свои пафосно-злобные речи… «Это мое любимое занятие!..»- передразнила она воительницу.
— Должны же быть у человека интересы какие, — ухмыльнулась воительница. — Напугать идиота — что может быть лучше…
— Какая же она хорошенькая, — сказала лучница, пощекотав указательным пальцем щечку малышки, и надела на нее цепочку.
— Еще бы, — ласково улыбнулась воительница. — Она у меня всегда красивая. У нее ведь предки все такие…
— А ты точно уверена, что это Райлинн? — обеспокоенно спросила лучница. — Мало ли что у нее талисман наш…
— Нет, Лемира, ты меня удивляешь, — усмехнулась золотоглазая Арилинн. — Стала бы я так рисковать! Это Райлинн, вне всяких сомнений, — она подмигнула и прошептала:- Я же у Баас выпытала. А Баас меня любит, всегда любила…
— А куда нам теперь её девать? Мы же не можем взять ее с собой… туда… — светловолосая Лемира коротко указала глазами вверх.
— Ой, ну нет, конечно, как ты себе это представляешь! Я присмотрела для нее хорошую семью в соседнем мире… Ну, помнишь, тот странный мир, где не верят ни в магию, ни в богов. Там ее этот гад не достанет.
— А! Только как она вернётся? Она же не будет ничего знать…
— Когда придет время, она вернется домой. Я помогу. Буду приглядывать…
— Ох, Арин, не попало бы нам с тобой от Матери-Дану за самоуправство и вмешательство в дела смертных… Мало тебе прошлый раз досталось? — вздохнула Лемира.
— В прошлый раз я ее потеряла, — горько произнесла Арилинн. — Я думала, что потеряла ее навсегда… И теперь я никому не позволю отобрать ее у меня. И я не позволю ей быть несчастной. Я буду осторожна, не допущу прежней ошибки…
— Ладно, Арилинн, я-то всегда за тебя, как и все наши, — кивнула Лемира. — Давай отправляться, я тоже хочу посмотреть, что там за семья.
— На этот раз ты будешь жить долго-долго, доченька, — шепнула Арилинн крохотной девочке, смотрящей на нее чуть мерцающими разноцветными глазками.
Обе девушки исчезли. Только ущербная луна освещала пустую улицу города Гарвея.
  
Глава 1
 
Ни Гриэн
 
Ночное небо медленно кружилось. Каждый синяк на моём избитом палкой теле выводил собственную песенку боли. Весёленькое приключение, нечего сказать… Как же меня угораздило ввязаться в такую кошмарную историю, как?
Впрочем, чему удивляться? Всю жизнь мне не везло. Ну ни в чем, абсолютно ни в чем! Даже мимолетная удача, заключенная в том, что меня младенцем нескольких месяцев от роду взяли из детдома приёмные родители, даже это обернулось еще большим горем…
Небо кружилось вместе со всеми своими тысячами глаз-звёзд, складывающихся в чужие, незнакомые созвездия. Всё чужое, и я везде чужая. Даже эта странная женщина, встретившаяся мне здесь, даже она чужая, да и как может быть иначе?
Ведь это другой мир.
Я невезучая. Меня бросила собственная мать, оставила меня в пелёнках у порога чужих людей. Уже в семь лет я отказалась от утешительных грёз, кем была моя мама — принцессой, у которой меня украли злые люди. Не водится у нас принцесс, ага… Я ей просто была не нужна, уже тогда я поняла, что мечты — это ерунда, мне это доходчиво обьяснили дети постарше. Настолько доходчиво, что мне пришлось несколько дней отлёживаться на больничной койке, так мне досталось. После этого я стала драться смертным боем, чем заслужила устойчивое прилагательное «бешеная». Со мной боялись связываться даже старшие.
Краткие годы детства — настоящего детства — почти стёрлись детдомовскими запахами подгорелой каши и перекисшей капусты, наверное, эта вонь будет преследовать меня до конца жизни. Меня удочерили — была и в моей жизни толика счастья, та бездетная семья, что нашла меня на своем пороге. Они были добры ко мне, да что там, они были единственными, кто любил меня.
Увы. От этого только тяжелее было потом. Если бы я всю жизнь провела в детдоме, было бы легче, не так больно, не знать разницу. Мне было семь, когда приёмная мама собралась родить мне сестренку. Она так долго лечилась, так надеялась…. Отец повез ее в роддом, и они разбились на скользком шоссе. Дураки и дороги, проклятие России… Как всегда, зима пришла неожиданно, коммунальщики и дорожные службы ее не ожидают.