Серебряные Листья (СИ)

— Это чего он уже там прихватил, златолюбец неугомонный? Добро какое нашел у местных? Когда успел-то?
До лошадок наших мы добежали минуты за три. Никогда я еще так не бегала. На Искру со страху взлетела не хуже остальных. Спасённому парню Ила уступила свою Бусю, а сама залезла на Ромашкин круп позади Лианельки.
И мы помчались через перевал в галоп… потом пришлось потише, но всё равно, сколько можно было… по горам да в ночной темноте, лишь при свете полной луны… не быстро это, скажу я. А сзади нарастал бешеный женский вой. Я даже разобрала:
— Смееерть! Святотатцам смееерть!
Твою ж дивизию! Ну, подумаешь, жертву спёрли, другую бы себе нашли для развлечения. Нет, вот именно этого прямо так надо.
Мы заплутали, кажется. Впереди было узкое ущелье, отвесные скалы, а нам такое вроде еще не попадалось. Что было делать, помчались туда, назад же не повернёшь, сзади всё громче были слышны вопли с обещаниями, что они с нами сотворят. Ой, что они нам обещали, это же воображение какое иметь надо, даже представить такое страшно. Быстро они от страха перед чарами очухались, бешеные какие прямо… И судя по голосам и уже мелькающим вдали фигуркам, только злые тётеньки помчались вдогонку. И чего они так разорались-то…
Мы промчались через ущелье, уже почти выбрались, а они как раз в него вбежали, и тут я услышала знакомый голос. Голос Олинории.
— Ну давай же, Дайре! Вот сейчас, пока момент удачный!
— Проклятье, ну что это за герои такие тогда, если мы всё за них делать будем! — ответил ей мужской голос.
— Дайре, я знаю своих соплеменниц, они за свою богиню их на части порвут! Гнаться будут, пока сами не умрут! Давай!
Голоса шли сверху, со скал. Я обернулась и увидела два силуэта, мужской и женский, на фоне ночного неба они чуть заметно светились. Мужчина величественно поднял руку, и земля заходила у нас под ногами. Задрожали скалы, обрушиваясь, заваливая ущелье. Голоса преследующих сменили тональность, с ярости переходя на ужас.
Когда осела пыль и камнепад успокоился, тех двоих уже не было, а из-за завала доносились стенания и проклятия. Похоже, женщины остались целы, только горевали о потере.
— Проклятье вам, собаки! — донеслось до нас. — Олайша покарает вас!
— Собаками обзываются, — обиженно проворчал Бренн.
А я обернулась к Аодану.
— Дан! — заверещала я в полную силу своих лёгких. — Морда твоя пиратская! Ты кого украл!
— Чего? — переполошились все, пялясь на свёрток в седле Аодана.
— А что? — заморгал негодяй, из-за которого, видно, и разъярились так тётки.
— Ты жрицу ту украл! Матриарха! Их Богиню! Ах ты ж, зараза поросячья!
* * *
Мы очень торопились убраться подальше от тех мест. Мало ли, вдруг эти бешеные тётеньки найдут какой другой путь в обход и настигнут. И наваляют по самое не хочу.
Только к утру, совершенно измотанные, мы нашли свободный пятачок и расседлали уставших лошадок. Аодан сгрузил свою добычу и бережно развернул плащ. Немножко, чтоб больше никто не пялился на его красавицу. Жрица была всё еще без сознания, конечно, после такого серьёзного транса, да еще и шарахнуло ее хорошенько, наверное, сотрясение мозга схлопотала.
Мы пока обступили спасённого парня, по-прежнему замотанного в меховую накидку. Симпатичный, кстати, загорелый, волосы тёмно-каштановые, карие глаза. Ясное лицо такое, открытое, сразу видно, хороший мальчик, лет восемнадцати на вид. Не красавец, но симпатию сразу вызывает.
— Тебя как зовут? — спросил его Киаран.
— Алард, — улыбнулся тот. — Ну… спасибо, ребята, я уж думал, всё, кранты мне пришли… Как же это вы так решились на драу кидаться?
— Драу? — изумилась Лианель. — Тёмные?
— Это племя так местные горцы называют, сами они как-то по другому себя кличут, — объяснил он. — Дурные они, на других не похожи, даже в долину свою никого не пускают, убивают всех… Молятся Богине-Луне, жертвами человеческими балуются… Меня на охоте поймали, гады…
Бренн оглядел его.
— А… где твой талисман? Неужто там остался? Отобрали?.. Ой, это ж возвращаться придётся…
— Какой талисман? — удивился Алард. — О чем ты?
— Ну, талисман — серебряный листик… Вот как этот, — Бренн поднял свой шнурок с подвеской.
— Нет у меня такого талисмана и никогда не было…
— Как нет? — мы все так и попадали, где стояли.
— Так и нет, — заморгал Алард растерянно. — Вы вообще чего? Что за талисман? Почему он должен у меня быть?
— Твою ж мать… Мы не того утырили… — простонал Бренн.
— Холера, Бренн, прекращай ругаться при девчонках, — зашипел на него Киаран, хватаясь за голову. — Точно, не того… Что теперь делать…
— Вернёмся, будем еще искать. Зато человеку жизнь спасли, — пожала плечами Лианель.
Она деловито подошла к бессознательной жрице и ощупала ее голову. Нашла шишку и прижала к ней пальцы.
— Фух… — выдохнула. — Как ее приложило-то… Чуть череп не проломило… Но ты, Аодан, дурак! — сказала она Дану, сидевшему рядом и взволнованно следящему за каждым ее движением.
— Чего это я дурак? — обиделся тот.
— Что мы с ней делать будем?
— Я чувствую, тут другой вопрос — что он с ней делать будет, — встряла я. — Он украл — его и проблема, пусть сам ее сторожит!
— И посторожу!
— А еще на свидание звал, ухаживать собирался, вот все вы, мужики, одинаковые, врёте только в глаза… — конечно, я обиделась. Обидно же, лип-лип, и отлип так резко, как только эту красавицу голенькую увидел.
— А как на свидание, так со мной не пошла, с Киараном бегала… — обиженно буркнул Аодан. Киаран как-то сконфуженно закашлялся. — Думаешь, я не видел тогда? Еще и попрекает…
— Бееее! — высунула я язык, длинный-длинный.
— Тише вы там! — прикрикнула на нас Лианель. — Человеку плохо, а они разорались!
— Человеку… как других резать, так не плохо ей, — заворчала я.
Жрица шевельнулась, застонала, потянув руку к затылку. И испуганно распахнула огромные глаза, уставилась на нас. Глаза у нее были янтарно-желтые. Прозрачные, яркие такие. Зачерненные веки еще больше выделяют их странный цвет. Как у той бабуси, что мне устроила этот бесплатный перелёт в другой мир.
— Тише, тише, не пугайте ее! Что вы напираете, девушек не видели? — увещевала нас Лианель, мы же всей толпой окружили завернутую в плащ жрицу, даже Алард с интересом на нее таращился.
А жрица, похоже, и не испугалась вовсе. Одним движением подскочила, плащ так и отлетел, юлой завертелась, выскальзывая из нашего круга, по дороге сорвала у Лели с пояса кинжал. Прижалась спиной к скале, выставив его перед собой.
— Святотатцы! — выкрикнула она, голос чистый, звонкий, вроде как у хищных птиц, и глаза такие же, дикие, как у ястреба.
— Не бойся, мы тебе ничего плохого не сделаем, мы хорошие, — заулыбалась ей Ила.
— Вы прокляты! Вы нарушили Ритуал!
— И зачем нам такая морока, — вздохнул Киаран. — Она, конечно, красавица, но…
— Отвали, я ее себе украл! — упрямо набычился Аодан.
Жрица слегка растерялась, глаза мечутся, кинжалом у нас перед носами водит, мол, только подойдите.
— Ила, как же ты так ошиблась-то… — пробурчал Бренн. — Теперь возвращаться придётся… а тут еще эта, бешеная…
— Ничего я не ошибалась! — Илланто рассмеялась. — Это же вы орать начали, спасать надо его… нет, я не говорю, что не надо было, правильно, что спасли…
— И на том спасибо, — буркнул Алард. — А то с вами не поймёшь ничего…
Лианель шагнула к жрице, протянула руку.
— Отдай, это мой кинжал, мне его Бренн точил! Не бойся, мы тебе зла не желаем, отпустим, — она кинула свирепый взгляд на Аодана, — да, отпустим! Нечего тут свои пиратские замашки проявлять!
— Точно, в приличном-то обществе, — вякнула я. — Ладно бы, еще Бренн… а то сын ярла… позорище…
— Нафиг мне такая бешеная нужна, — испугался аж Бренн.
— Я Матриарх! — вскрикнула жрица. — Вы даже смотреть на меня не имеете права, я Живая Богиня!
Ила расхихикалась, что это с ней творится? Подобрала плащ, подошла, протянула его жрице.