Волны святого волшебства

Анжелу внезапно озарило. О, она и раньше думала, что любит его, говорила себе, что любит его, но до конца не понимала цельности, абсолютной надежности, силы духа этой любви. Она все еще осторожничала, вспоминая мелкоту притворной любви Стива, любовь Уинстона, исчезнувшую, как только она вернулась с ним в Бразилию.
Но Фил не такой. Он не говорит того, в чем не уверен. Она усмехнулась, вспомнив, как он сказал, что не дает обещаний ни в постели, ни вне ее. Да, с таким цельным человеком, как Фил Боргес, никакие обещания не нужны, подумала она.
Анжела глубоко вздохнула. Невзирая на то что творилось по ту сторону двери, она чувствовала, как душу ее осеняет великое спокойствие.
Она покрепче уперлась в тяжелую деревянную дверь и улыбнулась.
— Все, что мне осталось, — сказала она, обращаясь к резной лестнице, — это сказать ему.
  
Глава десятая
 
Времени на размышления больше не оставалось. За дверью сквозь шторм послышались звуки, свидетельствующие о возвращении Фила. Анжела вцепилась в дверь и постаралась приоткрыть ее ровно настолько, чтобы впустить его. Сгибаясь под ветром в три погибели, Фил тащил на плече что-то похожее на охапку мокрого белья для стирки.
Войдя, он туи же привалился спиной к двери, и они вдвоем с Анжелой сумели плотно закрыть ее. Затем повернулся и медленно опустил свою ношу.
Это была женщина… нет, девушка, немногим старше ее самой, решила Анжела. Она выглядела так, будто ее вытащили из моря, а не из-под дождя. Глаза ее были закрыты, а красный платок вымок до черноты.
— Елена, девушка Рубена, — устало пояснил Фил. — Она пришла к нему, в то время как он счел своим долгом отправиться к ней. Храни меня Господь от безумств влюбленных.
Анжелу слегка покоробило его высказывание, но и оно не смогло серьезно нарушить обретенную ею прекрасную безмятежность.
— Я присмотрю за ней, — сказала она, поддерживая едва стоявшую на ногах девушку. — Пойдемте, надо переодеться в сухое, иначе схватите воспаление легких.
Он ухмыльнулся. Несмотря на то, что он был мокрый и грязный и только что, можно сказать, совершил подвиг Геракла, он не выглядел усталым. Скорее чертовски оживленным. Встретившись с ним глазами поверх головы Елены, Анжела опять ощутила сердцебиение.
— Да, мадам, — кратко сказал Фил и ушел в темноту коридора таким легким шагом, словно он только что вернулся с послеобеденной прогулки.
Переодев Елену, Анжела поила ее горячим сладким чаем, пока та не пришла в себя. Сначала девушка смутилась, потом испугалась за Рубена. Но бразильянка сразу успокоилась, когда узнала, что он добрался на грузовике до ее родной деревни, где сейчас, несомненно, в безопасности пережидает шторм.
Не желая пользоваться верхним этажом из опасения, что ветер может сорвать крышу, Анжела постелила девушке на раскладушке в комнате рядом с кухней. Та заснула прежде, чем Анжела закрыла за собой дверь.
А Фил?
Анжела колебалась. Он хотел ее. В этом не было сомнений. Он сам ей сказал. И он никогда не пытался замаскировать свои чувства, хотя изо всех сил стремился обуздать их.
О, да, он здорово хотел ее. Но считал, что она слишком неопытна, чтобы разобраться в собственных чувствах, и что всякий, кто попытается заняться с ней любовью, злоупотребит ее невинностью. А у Филиппа Боргеса были принципы. Он ни за что не придет к ней, как бы ему ни хотелось.
Значит, придется идти самой, решила Анжела, слегка вздрогнув. Смелость этого решения тревожила ее.
А ты, оказывается, трусиха? — свирепо спросила она себя. Да, есть немножко. И потом, я же еще никогда ни с кем не занималась любовью. И Фил это знает. Так ты любишь его или нет?
Ответ был очевиден, так что по поводу дальнейших действий вопросов уже не возникало.
Анжела вернулась в гостиную и зажгла одну из керосиновых ламп. После этого она взыскательно оглядела себя. Дождь не промочил ее так основательно, как Елену или Фила, но платье все еще неприятно липло к телу.
Она рискнула ненадолго вернуться в спальню, где под ветром содрогались стропила, и скинула одежду. Затем надела на голое тело шелковый халат, туго подпоясалась, взяла лампу и отправилась испытывать судьбу.
Она знала, где комната Фила, хотя никогда туда не заходила. Спустившись вниз, она прошла по коридору, подошла к угловой комнате и отворила тяжелую дверь. Внутри было тихо и темно. Видимо, Филиппа там не было.
Анжела закрыла за собой дверь и подняла лампу. Постояла молча, блуждая взором по плохо освещенной комнате. Ничего. Она прислонилась к двери, стараясь унять возбужденно бившееся сердце.
Что, если она ошибается? Что, если он вообще не хочет ее? Или недостаточно хочет? Что, если он выгонит ее? Откажется принимать ее всерьез?
Анжела напомнила себе, что любит его и должна сказать ему об этом. Может быть, ей удастся спасти Фила от демонов, терзающих его душу. Но что бы ни случилось, как бы ей ни было страшно, она знала, что это неизбежно.
Она оторвалась от двери и направилась к кровати под пологом. Босые ноги неслышно ступали по паркету. Голое тело озябло под халатом.
Ты любишь его, твердо сказала она себе и отдернула занавеску.
Фил, очень тихо лежавший посреди кровати, уставился на нее без всякого выражения. Ясноглазый герой, каким он был всего час назад, куда-то исчез.
Анжела встретила его пристальный, недобрый взгляд. Затем очень осторожно поставила керосиновую лампу на прикроватную тумбочку.
Заикаясь, она вымолвила:
— Я… я н-не слышала вас. Я д-думала, вас нет.
— Вот как? — Фил даже не улыбнулся.
Он уже избавился от сапог, промокших бриджей и темной полотняной рубашки, надев вместо этого безобразные, потертые и грязные джинсы. Рубашки на нем не было. Анжелу бросило в дрожь.
— Да, я…
Он лежал, закинув руки за голову. Сильные мышцы бугрились под загорелой кожей. Волосы казались особенно черными на фоне белоснежной наволочки. Он и не подумал встать.
— Вы что здесь делаете, Анжела? — тихо спросил он.
Она облизнула губы. Он наблюдал за ней, в темных глазах нельзя было ничего прочесть.
— Я… э…
— Ну?
Она перевела дыхание. Держись! — свирепо скомандовала она самой себе. Надо придумать достойный ответ.
— Я думала, может быть, вам нужна помощь, — быстро нашлась она.
— Помощь? — мягко откликнулся он. Так мя. ко его голос раньше, кажется, не звучал.
— Например, снять сапоги… — Она знала, что этот жалкий лепет смешон. Ужасно смутившись она все же упрямо продолжала — Я думала, может быть, вам захочется, чтобы я вам помогла Вы ведь так устали. И, может быть, принести вам выпивку. Вы же любите выпить, когда…
— Когда силы на исходе, — согласился Фил. — Но, как видите, сапоги мне удалось снять без посторонней помощи. А что до выпивки, — он кивнул на столик красного дерева рядом с кроватью, — у меня ее достаточно, и со всеми удобствами.
Голос его был ровным, присутствие Анжелы, видимо, было ему безразлично. Она почувствовала, что проклятый румянец снова заливает ей щеки, и отвела глаза.
— А мы можем поговорить? — спросила она наконец.
— На какую тему? — сухо отозвался он. Изобретательность Анжелы иссякла. Она еще гуще покраснела.
Неожиданно он шевельнулся. Анжела сразу напряглась, и сердце у нее забилось сильнее. Он посмотрел на нее с глубокой иронией. Нарочито медленно он спустил ноги по другую сторону кровати и встал на пол.
Они стояли лицом друг к другу, и их разделяла огромная кровать. Как будто они — враги, изумленно подумала она. Его глаза были темны, как леспой омут, и так же притягательны.
— Дело не в том, почему вы здесь, — сказал Фил. — Дело в том, что это на нас обоих плохо отражается.
Изучая его лицо, Анжела сделала открытие. Он далеко не так безразличен к ее приходу, как хочет показать. Его ноздри слегка раздувались, как будто поддерживать самообладание стоило ему больших усилий.
Смущение начало покидать ее. Вернулась смелость, а с ней и любопытство. Она медленно направилась к нему. В уголках ее губ появился намек на улыбку.