Возлюбленные-соперники

– Вам не следовало доставлять эту весть лично, ваша светлость. Записки было бы достаточно.
Герцогиня огляделась.
– Нам необходимо поговорить с глазу на глаз. В этом цирке найдется тихое место?
Джеймс окинул женщину задумчивым взглядом. В здании суда была комната для консультаций с клиентами, но черта с два он согласится уединиться с ней в крошечной клетушке, если не будет знать, с какой целью она явилась.
– Это действительно необходимо?
– Если хочешь, мы можем поговорить в моей карете.
Комнатенка для консультаций неожиданно показалась Джеймсу невероятно привлекательной. Из нее он мог уйти в любой момент, когда захочет.
– Следуйте за мной. – Он склонился перед бабушкой, она встала. Росту в ней было около пяти футов.
Эта женщина имела грозный вид и осанку королевы, что подчеркивало ее высокое происхождение. Джеймсу доводилось неоднократно видеть, как перед ней – хрупкой дамой с проницательным взглядом, туго стянутыми в узел седыми волосами и выправкой британского бригадира с шомполом в руке – съеживались и дебютантки, и маститые лорды.
Они бок о бок вышли из зала суда. Обладавший немаленьким ростом Джеймс нависал на ней словно башня. А в коридорах Олд-Бейли кипела жизнь. Барристеры в черных мантиях вводили в залы свидетелей, суетились клерки с документами, у стен стояли люди, ожидавшие вызова.
Пройдя несколько шагов, Джеймс остановился перед дверью с медной табличкой «Консультации». Он открыл дверь и придержал ее, пропустив вперед герцогиню, которая гордо прошествовала внутрь.
Стены комнаты были увешаны книжными полками, битком набитыми потрепанными книгами по вопросам права. В углу стоял слегка облезлый стол и несколько деревянных стульев. В отличие от переполненного зала суда, где было трудно дышать от смрада немытых тел, в комнате для консультаций пахло только пылью. Герцогиня с видимым неудовольствием огляделась, потом внимательно осмотрела стулья и выбрала один, на который величественно опустилась. Джеймс расположился напротив.
– В этом месте нет мягких стульев? – поморщившись, поинтересовалась она.
Джеймс проигнорировал вопрос и снял парик. Он взъерошил рукой свою непокорную шевелюру и сделал глубокий вдох, прежде чем заглянуть в ярко-синие глаза женщины, имевшие точно такой же оттенок, как и его собственные.
– Какая срочность заставила вас явиться сюда лично и потребовать беседы наедине?
– Я же сказала – твой отец мертв.
– Сожалею, ваша светлость. Полагаю, мой единокровный брат Грегори очень занят, принимая на себя обязанности герцога.
– Грегори не является новым герцогом.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что новый герцог Блэквуд – ты.
Какое-то время Джеймс хмуро размышлял, правильно ли расслышал бабушку, потом невесело усмехнулся:
– В какую игру вы играете?
– Это не игра.
– Позвольте напомнить вам, ваша светлость, что я незаконнорожденный. Иначе говоря – ублюдок.
Аристократический нос герцогини вздернулся на дюйм выше – Джеймс и не думал, что это возможно. Видимо ей слишком сильно не понравился его лексикон.
– Мы все так считали. Но недавно я узнала о новых обстоятельствах. Оказывается, твои родители были официально женаты, и произошло это до твоего рождения.
Джеймс молча уставился на бабушку, неожиданно лишившись дара речи. Вообще-то он гордился своей выдержкой. Мало что могло вывести его из равновесия в зале суда, в его комнатах в «Линкольнз инн» или в спальне. Но вдовствующей герцогине это удалось уже дважды за минуту.
Что она задумала?
Женщина сидела неподвижно и лишь напряженно всматривалась в его глаза.
– Это правда. Твой отец признался мне на смертном одре. Я всегда знала, что твоя мать была служанкой и сбежала с твоим отцом, когда ему едва исполнилось семнадцать. К этому поступку я могла отнестись только как к пьяной глупости юнца, приехавшего на каникулы из Оксфорда и ударившегося по этому поводу в загул. Только много лет спустя я узнала, что он официально женился на девушке в Гретна-Грин. Четырьмя месяцами позже твоя мать умерла при родах. Твой отец по моему настоянию женился на твоей мачехе, которая произвела на свет Грегори и тоже умерла. Так что ты на самом деле являешься законным сыном своего отца и новым герцогом Блэквудом.
Джеймс, разумеется, знал, что его мать была служанкой в имении, – его бабушка и единокровный брат Грегори слишком часто ему об этом напоминали.
– Ты должен как можно скорее принять герцогство, – непререкаемым тоном заявила бабушка.
– Столько лет семья шарахалась от меня как черт от ладана, считая ублюдком, а теперь вы сообщаете, что я в действительности являюсь герцогом? – В голосе Джеймса звучал отчетливый скептицизм.
– Это была досадная ошибка.
Досадная ошибка? Неужели она не просто холодна, как он всегда считал, а вся состоит из одного только льда?
– Не будь неблагодарным, Джеймс. – Бабушка поморщилась. – Я всегда оплачивала все твои потребности: одежду, учителей, обучение в Итоне.
Джеймс прищурился.
– Как он умер?
– Сейчас это не имеет никакого значения.
– Как?
Она нетерпеливо пожала плечами.
– Он выходил из конторы поверенного после продажи одного из своих поместий и упал. Неделей позже умер. Не выдержало сердце.
– Какого?
– Прости, не поняла.
– Какого поместья?
– Уиндмур-Мэнор.
– Почему он продал Уиндмур?
На лице герцогини мелькнула тень гневного раздражения.
– Какая разница?
Большая разница. Очень большая. Для него. Уиндмур-Мэнор – единственное безопасное место, которое он знал, будучи ребенком. Только там старый герцог когда-то относился к нему как к сыну. Но он вовсе не собирался объяснять это сидящей перед ним женщине.
Джеймс встал, намереваясь немедленно уйти и оказаться как можно дальше от бабушки. Ему показалось, что воротник мантии впился в шею, не давая дышать. Нужно было время, чтобы переварить шокирующие новости. Он взялся за дверную ручку.
– Итак, с чего ты собираешься начать как мой внук и законный герцог Блэкмор? – требовательно вопросила бабушка.
Джеймс повернулся и окинул ее холодным взглядом.
– Выкуплю Уиндмур-Мэнор.
25 мая 1819 года
Уиндмур-Мэнор, Хартфордшир
За ее окном был мужчина.
Белла Синклер слышала его шаги – их звук заставил ее вскочить и заметаться по комнате. На мгновение от панического страха сдавило грудь – девушка подумала, что это Роджер пришел в ее спальню.
Но Роджер был мертв.
Слава Всевышнему. Роджер теперь лежит в холодной могиле.
Она прижалась спиной к стене. Был прохладный майский вечер, и холод от стены быстро проник сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Руки покрылись гусиной кожей. Вздохнув, она покосилась на окно.
Там между азалиями и кустом роз тихо двигалась одетая в черное фигура.
Белла подумала, что другой бы ничего не услышал, но годы практики обострили ее чувства. Ее слух всегда был настроен на нежеланные звуки осторожных шагов мужчины, крадущегося к ее двери, едва слышный скрип половиц на пороге спальни.
Стиснув рукой занавеску, она снова выглянула в окно и с досадой обнаружила, что потеряла из виду непрошеного гостя. Полная луна, казалось, играла в прятки, выглядывая то из-за одного мрачного облака, то из-за другого. Тени казались затаившимися и изготовившимися к прыжку львами. Белла медленно обвела глазами террасу, фонтан и сад и наконец заметила его.
Фигура направлялась к передней двери.
Уиндмур-Мэнор был пуст, если не считать Харриет, которой уже давно перевалило за семьдесят. Белла приехала сюда только несколько дней назад и еще не успела нанять слуг.
С отчаянно бьющимся сердцем она схватила первую попавшуюся вещь, которую можно было считать оружием – каминную кочергу, – и на цыпочках вышла из спальни.
В коридоре было темно, но Белла не осмелилась зажечь свечу. Рано утром она обследовала все комнаты, коридоры и залы дома с восторгом девочки, впервые попавшей на деревенскую ярмарку. Она знала длину и ширину коридора и число ступенек главной лестницы. Впервые за последние семь лет она почувствовала себя дома.