Знак любви
Лили приподнялась, задула свечу и снова откинулась на подушки. Этот человек не предлагал ей ни руки и сердца, ни любви, он даже не собирался проводить иногда с ней время. Он просто хотел с ней переспать, и это желание было его единственной целью. Как только он получит свое, он сразу бросит ее. Витторио говорил, будто стремится к таким же отношениям, какие были между ее отцом и Эмилией, но теперь девушка не могла себе даже представить, чтобы он был способен на глубокое, неизменное чувство. Но хотя бы в одном они были схожи: и Лили, и Витторио мечтали о всепоглощающей любви. Девушка уткнулась лицом в подушку и тяжело вздохнула. Наверное, между теми двумя существовали какие-то особые отношения, и Витторио мог видеть, какова настоящая любовь. Всем сердцем она желала оказаться на его месте и познать то, что знал он.
— Керосин для лампы, — объявил Витторио, появившийся на следующее утро, ставя полную канистру рядом с раковиной.
Лили только что покончила со стиркой и чувствовала себя совершенно разбитой.
— Интересно, Эмилия тоже занималась этим каждый день? Вкладывая в работу свою любовь и преданность? — раздраженно ответила она, с трудом поднимая корзину с мокрым бельем, чтобы вынести во двор. Витторио взял корзину у Лили, и они вместе вышли в сад.
— Каждый день из деревни приходила женщина. Эмилия такими вещами не занималась. А вы сами делали бы все это для любимого человека? — спросил Витторио, подавая ей белье, которое она развешивала на веревке, протянутой между деревьями.
— Ни за что. Я предпочитаю более приятное времяпровождение тому, чтобы надрываться, как рабыня, над корытом.
— Значит, вы из той новой породы женщин, для которых карьера важнее домашних забот.
— Но это не домашние заботы, Витторио, это просто изнуряющая рутина. Уверена, что Кристина не занимается этим каждый день.
— Вы правы, не занимается, — усмехнулся Витторио.
Лили рассмеялась вместе с ним. «Ему так идет, когда он смеется», — невольно подумала она.
— Спасибо за керосин. Сколько я вам должна?
Они вернулись на кухню, и Лили потянулась за кошельком, который лежал на столе. Витторио отвел ее руку.
— Вы знаете, какая плата мне нужна.
Лили попыталась унять сразу появившуюся в руке дрожь.
— Да, знаю, — тихо ответила она, — но ничего не выйдет.
— Боитесь, что на это придется потратить слишком много душевных сил?
Она подняла глаза и ответила совершенно откровенно:
— Да, боюсь. Ими нельзя разбрасываться, как дешевыми сувенирами. Вчера ночью вы поступили разумно, когда ушли. Если бы вы остались, я бы сегодня раскаивалась. Я не хочу быть игрушкой в ваших руках. Мое единственное желание — продать этот дом и уехать…
Витторио охватил пальцами ее запястье.
— Я могу вам помешать сделать и то и другое, — неожиданно сказал он.
— Не можете, Витторио. Дом мой, и…
— А земля, на которой он построен, не ваша, — тихо перебил он ее. Пока Лили переваривала эту информацию, Витторио не без самодовольства следил за ее лицом. Наконец она неуверенно спросила его:
— Что вы хотите этим сказать?
— Что дом ваш, а земля под ним моя. И что ни один здравомыслящий человек не купит дом, который стоит на чужой земле.
Лили широко раскрыла глаза, не решаясь поверить в это.
— Но… Но Стефано хочет купить его… Он юрист и должен разбираться в таких вещах… Ему наверняка было бы известно, что земля чужая.
Конечно же, он блефовал. Витторио Росси не имел права на эту землю, он просто пытался запутать ее.
— Беллини дурак, Лили, жадный дурак. Он разбирается в законодательстве, а не в вопросах собственности. Увидев, как многие наживались на земельных сделках, он решил сам попробовать. Когда увидите его, посоветуйте ему более ответственно относиться к своим предложениям.
Медленно, но решительно Лили высвободила свою руку. Она не сомневалась в правдивости его слов. Витторио незачем врать.
— Выходит… земля ваша? — тихо спросила она. Витторио кивнул.
— Значит, я не могу продать принадлежащий мне дом…
— Да. Я вам уже об этом говорил.
Лили почему-то почувствовала облегчение. С тех пор, как она поселилась на вилле, где раньше жил отец с Эмилией, ее не покидали сомнения. Девушке было бы больно расстаться с их домом, тем более продать его Беллини, который наверняка бы здесь все переделал. Прояснилось и еще одно обстоятельство. Витторио, домогаясь ее, не преследовал каких-то корыстных интересов, она действительно привлекала его как женщина. Тогда почему она не чувствовала теперь радости?
— Вам надо было сказать мне об этом раньше, — тихо упрекнула его Лили.
— Зачем?
Она вспылила:
— Неужели вы не понимаете! Все это время вы держали меня за идиотку! Я ни за что не осталась бы здесь, если б знала все с самого начала.
— Потому что не можете нажиться на отцовском имуществе, — отрезал он.
— Нет! Не о том речь! — почти закричала Лили. — Почему вы считаете меня просто корыстной девицей!
— Сейчас я так уже не думаю, — заявил Витторио в ответ, — но когда вы появились здесь, у меня были все основания предполагать это. Между прочим, вы так и не объяснили, почему вы отсутствовали на похоронах вашего отца. Что за важные дела помешали вам приехать?
— Вы… вы просто негодяй! — закричала Лили и размахнулась, чтобы ударить его по щеке, но Витторио легко перехватил ее руку. Девушка вырвала руку из его крепких пальцев и бросилась прочь.
— Убирайтесь и оставьте меня одну!
— Вы просто отвратительны, когда злитесь, — мрачно процедил он. — Я уже начинал было думать, что вы — достойная дочь своего отца, но это не так. Вы просто жадная девчонка…
— Замолчите! — крикнула Лили. — Ни слова больше. Вы оскорбляете меня. Я приехала сюда не за тем, чтобы нажиться на имуществе отца. Да, я думала о том, чтобы продать дом, но думала только как об одном из вариантов, и если бы знала, что из этого ничего не выйдет, я бы уже давно уехала, — но не по той причине, о которой вы думаете, а просто потому, что мне тяжело здесь находиться. — Она чуть не разрыдалась, но сдержалась. — Мне больно, что вы знаете о моем отце больше, чем я. Мне больно, что ваш сын называл его дедушкой. И мне больно, что ни вы, ни я никогда не испытаем любовь, которую пережил он.
Витторио приблизился к ней, но Лили отвернулась, готовая заплакать.
— Не прикасайтесь ко мне, — всхлипнула она. — Уйдите, Витторио Росси…
Он крепко взял ее за плечи.
— Но зачем было оставаться здесь и мучить себя, если вы не собирались продавать дом?
— Я… — девушка не знала, что сказать. Она и в самом деле не понимала, зачем осталась. Ведь вначале Лили действительно хотела продать дом, а потом произошло что-то странное: ее заворожила эта вилла, в которой еще витал дух живших здесь людей. И еще… Ну, конечно, еще он. Черт бы его побрал!
— А что, если вы с самого начала знали, что земля эта моя? А что, если Беллини вовсе не дурак, каким я его считал, и вы стараетесь увлечь меня, чтобы в результате я согласился отказаться от моей собственности?..
Лили опешила от его обвинений.
— Вы просто сумасшедший! Я ничего не знала до сегодняшнего дня!
— А чего бы вы хотели? Как я могу относиться к девушке, которая не удосужилась приехать на похороны собственного отца? Вы что, не могли найти время? Не могли?..
Всхлипывая от отчаяния, резким движением Лили сбросила его руки со своих плеч и вывернулась. Витторио успел удержать лишь край тонкой хлопчатобумажной блузки, и, когда Лили рванулась назад, ткань треснула, крохотные пуговки полетели во все стороны, и разорванная ткань соскользнула с ее плеч. Под блузкой не оказалось лифчика, но не грудь старалась она прикрыть руками, а глубокий, длинный багровый шрам, который тянулся по ее телу на уровне талии, шрам, который никогда не затянется: операция была слишком тяжелой.
Девушка видела, как он оторопело уставился на ее обезображенное тело, и горячие слезы покатились по ее щекам.