Резонанс (ЛП)

Он снял куртку и бросил на кровать, но ее вес утянул куртку на пол.
Он склонился, чтобы поднять ее, и заметил тонкий узор у кровати. Он пригнулся, чтобы рассмотреть лучше, и понял, что разглядывает следы обуви на слое пыли.
И они казались свежими.
Дилан окинул комнату взглядом. Ничто не было разбросано, ничто не пропало, насколько он видел. Это могли быть следы его отца? Это имело смысл. Кто — то должен был проверять квартиру, пока Дилана не было.
Так почему он не мог прогнать зловещее предчувствие, щекочущее спину?
И его сердце сжалось в миг, когда он понял, что не так. Следы были в одном месте. К ним или от них не вела дорожка из отпечатков.
Дилан встревожился и вытащил из ножен на лодыжке складной нож, выпрямляясь.
Все будет хорошо. Он тренировался ради такого. Ему нужно было лишь сдерживать страх, чтобы он не замутнил его суждение.
Он поднял руку с ножом и пошел по квартире, пытаясь отыскать следы нарушителя.
Его поиск быстро обнаружил больше следов в ванной, у буфета, у корзины с бельем, на кухне. Скопления следов были почти в каждой части его дома.
Когда Дилан вернулся в гостиную, он был вполне уверен, что нарушитель уже ушел.
Он осмотрелся и опустился на белый диван, поднимая облако пыли в одиноких лучах света.
Он мог думать только о ней, о том, как она ныряла бы с камерой, чтобы уловить золотую ленту света в комнате.
С мыслью о Нив квартира вспыхнула яркими красками. Она была всюду, как черно — белый котенок, свернувшийся в каждом уголке его сердца. Склоняется из окна, чтобы сфотографировать малиновый закат. Стоит на четвереньках с волосами, стянутыми в растрепанный пучок, вытирая красное вино, пролитое нечаянно. Лежит на диване напротив него со слезами на глазах, моля его прекратить смешить ее, чтобы она могла перевести дыхание.
Глубокая боль в груди разорвала розовую вуаль, и он вернулся в серую клетку своих сомнений.
Ему было страшно думать, что у него останутся только воспоминания о ней…
σ
Тьма окутывала все, и Дилан не знал, где он. Если можно было судить по ветерку, играющему с его одеждой, и запаху сосны, то он был где — то снаружи, смотрел на северные горы.
Вдали он слышал плеск волн о камни. А потом заметил грубую металлическую текстуру под босыми ногами.
Слабый источник света манил за спиной. Он оглянулся за плечо и увидел сияющие башни города между темной землей и небом цвета шелковицы.
С такой высотой он понял, что может стоять только на одном месте: на южной вершине моста Лайонс — гейт.
И теперь он увидел под собой бирюзового титана.
Но что — то было не так.
Мост казался потрепанным. Белые огни, что напоминали издалека широкую «М», не горели.
Машины не ехали по мосту, он словно смотрел на безлюдное будущее.
Черная ткань привлекла внимание Дилана, он поднял голову и увидел юношу, отражающего его, на северной вершине моста.
Он был призрачно — бледным, укутанным в черный свободный плащ. Его темные волосы длиной до плеч трепал ветер, и хотя воротник скрывал его рот, дикие тигриные глаза скрывали в себе зловещую улыбку.
Несмотря на спокойную позу, его присутствие ощущалось угрожающим.
Убийственным.
Сердце Дилана безумно забилось в груди, словно дикий зверь пытался вырваться. Он ощущал стук в висках, кончиках пальцев и даже носках.
Потому что он знал этого человека.
И он знал, что будет дальше.
— НА ПОМОЩЬ! — закричал Дилан, но с губ сорвался едва слышный хрип. Он попытался сдвинуться, но страх приковал его к месту.
Рев заставил его посмотреть на облака. Вдали раздался треск, и на него обрушился сверкающий град.
Он стучал все сильнее, все агрессивнее, пока не стал пробивать его плоть. Он мог лишь стоять и терпеть боль.
Так он и делал, пока его ноги, истерзанные ледяными пулями, пропитанные кровью, не отказали. Он полетел в бесконечную бездну.
Дилан проснулся на диване, стряхнул разрывающую боль, что прошла за ним в реальность.
Хотя его плоть не была пробита, он не мог избавиться от ощущения, как пули пронзают кожу. Он сжался, ожидая, когда боль утихнет… отключит его… убьет его.
Он сейчас согласился бы на что угодно.
«Вся боль — состояние разума».
Он сжал складной нож, с трудом встал на ноги, выпрямил спину и попытался подавить боль.
Но вскоре от грома вдали он стиснул зубы и повернулся к окну, смотрел, как с кораллового неба падает град.
Ледяные частички сверкали в лучах солнца, дразнили его своим своевременным появлением.
За нескладной мелодией града Дилан уловил скрип. Он тут же развернулся и вытянул руку.
Нож полетел в другой конец квартиры и вонзился между глаз его портрета, что нарисовала Нив три года назад.
Он с опаской приблизился, увидел под портретом немного следов, таких же, как видел до этого, именно там, где должны были находиться ноги портрета, если бы у него было тело.
Дилан не знал, упустил ли эти следы при первом осмотре дома, или нарушитель, которого он считал ушедшим, оставался в квартире.
Опасаясь своей тени, он медленно вытянул руку и выдернул нож из портрета.
Он отвернулся от стены.
И ждал…
Глава 4
Случайность
Прошло около часа с момента, как Дилан оставил ее. Час состоял из рассеянной езды, потом она сидела в припаркованной машине и обдумывала встречу. Ей казалось, что она имеет право злиться, но не могла себя заставить.
Прошли годы, Дилан мог сильно измениться. Но тот, кого она знала, был без эгоизма.
Так почему он так с ней поступил? Разве он не хотел разобраться? Она чем — то оттолкнула его?
Нив недовольно выдохнула и вышла из машины. Все еще ощущая меланхолию, она заплатила за парковку и пошла к перекрестку.
А дальше лежал Гастаун: исторический район Ванкувера, одно из любимых мест Нив, где можно было скоротать время. Разные кафе, авангардные галереи, лавочки с сувенирами оживляли ряды кирпичных и бетонных зданий, и узловатые деревья круглый год купались в огнях, обрамляя мощеную дорогу.
Магия Гастауна была в его подлинности. Его истории. Он не первый раз успокаивал Нив в постоянно меняющемся мире стали и стекла.
Загорелся зеленый, и Нив сошла с тротуара и направилась в сердце района.
Коралловое небо медленно остывало, меняя оттенки, и она с предвкушением ждала, когда загорятся фонари.
Но тут что — то мелкое стукнуло по ее плечу.
Она попыталась увидеть, что это было, и где упало, но ее любопытство приглушил град, обрушившийся с неба.
Восторг и смех пропитали воздух, люди искали укрытия под крышами. Улыбающиеся посетители за столиками на улице прикрывали еду всем, что могли найти, дети размахивали ручками, когда кусочки льда целовали их пухлые щеки.
А потом, словно по волшебству, зажглись фонари, и град засверкал, будто с неба сыпались бриллианты.
Мир показался больше, чем минуту назад.
Какая приятная пауза в жизни.
Нив пришла к нужному месту и посмотрела на тускло озаренную галерею. Она прищурилась, прикрыла глаза руками, чтобы заслониться от света фонарей и фар.
«ЧТО?!».
Она помчалась к входу, поскользнулась но горсти льда. Она схватилась за ручку двери вовремя, повисла на ней, как кожура банана.
«Привлекательно».
Она подняла себя и забежала в галерею.
«О, нет, нет, нет», — она безумно озиралась. Тут словно побывал ураган. Инструменты и товары валялись как попало, слой опилок покрывал все вокруг.
В дальней части что — то громко звякнуло, и она вздрогнула. Казалось, кто — то выронил инструмент.
Готовая наказать, Нив пошла на звук, пригнулась под висящим куском полупрозрачного пластика, вошла в тусклую зону.
Перед ней на стремянке стоял юноша в белой майке и застиранных джинсах. Он собирался забить гвоздь в доску.