Бессердечный повеса (ЛП)

Кэтлин нахмурилась.
– По-хорошему прошу тебя, не называть меня девкой, Кассандра.
– Это лучше чем "корабельная крыса", – проворчала Пандора. – Какое определение дала бы я.
Посмотрев на неё с упрёком, Кэтлин вернулась на посыпанную гравием дорожку, Девон пошёл рядом с ней.
– Ну? – спросила она через какое-то время. – Разве вы не собираетесь тоже раскритиковать меня?
– Мне больше нечего добавить к «корабельной крысе».
Кэтлин не смогла сдержать печальную улыбку.
– Должна отметить, что это несправедливо для пары жизнерадостных молодых девушек выносить ещё один год уединения, когда они уже перенесли четыре. Не уверена, что знаю, как справиться с ними. И никто не знает.
– У них никогда не было гувернантки?
– Насколько я поняла, у них было несколько, но ни одна из них не продержалась и нескольких месяцев.
– Неужели так сложно найти подходящую?
– Я подозреваю, что гувернантки были вполне квалифицированы. Но проблема в том, что обучение манерам девушек, у которых нет мотивации, бесполезно.
– Как насчёт леди Хелен? Ей тоже нужны подобные наставления?
– Нет, она взяла лучшее от всех преподавателей и отдельных уроков. И её натура намного мягче.
Они дошли до ряда, состоящего из четырёх отдельных теплиц, которые блестели в свете послеобеденного солнца.
– Если девочки хотят порезвиться на улице вместо того, чтобы сидеть в мрачном доме, – сказал Девон, – я не вижу в этом никакого вреда. По сути, в чём смысл развешивать на окнах чёрную ткань? Почему бы не снять её и не впустить внутрь свет?
Кэтлин покачала головой.
– Было бы крайне скандально снять траурные ткани так рано.
– Даже здесь?
– Гэмпшир вряд ли можно назвать краем цивилизации, милорд.
– И всё же, кто будет возражать?
– Я. Я бы не смогла оскорбить память Тео таким образом.
– Ради бога, он об этом не узнает. Никому не поможет, включая моего бывшего кузена, если все домочадцы погрузятся во мрак. Я не могу представить, чтобы он хотел именно этого.
– Вы знали его не достаточно хорошо, чтобы судить, чего бы он хотел, – возразила Кэтлин. – В любом случае, правила нельзя оставлять в стороне.
– А если правила не работают? Если они приносят больше вреда, чем пользы?
– Просто потому, что вы не понимаете или не согласны с чем-то, не значит, что в этом нет добродетели.
– Согласен. Но вы не можете отрицать, что некоторые традиции были созданы идиотами.
– Я не желаю больше обсуждать это, – сказала Кэтлин, ускоряя свой шаг.
– Дуэли, например, – продолжил Девон, легко подстраиваясь под её шаг. – Человеческое жертвоприношение. Многожёнство. Я уверен, вы сожалеете, что мы потеряли эту традицию.
– Я полагаю, вы бы имели десять жён, если бы смогли.
– Я был бы достаточно несчастен и с одной. Оставшиеся девять были бы лишними.
Она послала ему недоверчивый взгляд.
– Милорд, я – вдова. Неужели у вас нет достаточного понимания, какого рода разговор стоит вести с женщиной в моём положении?
Очевидно, нет, судя по его выражению.
– Что же следует обсуждать с вдовами?
– Ничего, что может расцениваться как грустное, шокирующее или неуместно смешное.
– Тогда, мне больше нечего сказать.
– Слава Богу, – сказала она с жаром. А он ухмыльнулся.
Опустив руки в карманы своих брюк, Девон решительно окинул взглядом окружающие земли.
– Сколько акров занимают сады?
– Примерно двадцать.
– Теплицы? Что в них находится?
– Оранжерея, виноградная теплица, теплица для персиков, пальм, папоротников, цветов… А вот эта – оранжерея с орхидеями.
Она открыла дверь первой теплицы, и Девон проследовал за ней внутрь.
Их накрыли ароматы ванили и цитруса. Мать Тео, Джейн, удовлетворяла свою страсть к экзотическим растениям, выращивая редкие виды орхидей со всего мира. Круглый год летняя температура поддерживалась в оранжерее с орхидеями при помощи расположенной рядом бойлерной.
Как только они вошли, Кэтлин увидела стройную фигуру Хелен между параллельными рядами. С тех пор как её мать, графиня, скончалась, Хелен взяла на себя заботу о двух сотнях посаженных в горшки бромелиевых растениях. Было очень сложно различить, какой уход каждое прихотливое растение требовало к себе, так что лишь нескольким избранным садовникам было позволено помогать ей.
Заметив посетителей, Хелен потянулась к вуали, которая была откинута назад, и стала прикрывать ею лицо.
– Не беспокойся об этом, – сказала Кэтлин сухо. – Лорд Трени занял позицию против траурных вуалей.
Чуткая к предпочтениям других, Хелен сразу же оставила вуаль в покое. Она поставила в сторону небольшой чайник, наполненный водой, и подошла к посетителям. Хотя она не обладала здоровой солнечной красотой своих младших сестёр, Хелен была по-своему привлекательна, как прохладный свет луны. Её кожа была очень светлой, волосы самого светлого белокурого оттенка.
Кэтлин находила очень интересным тот факт, что хотя лорд и леди Трени дали всем своим четырём детям имена персонажей из греческой мифологии, Хелен была единственной, кому дали имя смертной.
– Простите, что прерываю ваше занятие, – сказал Девон, после того как их представили друг другу.
Возникла нерешительная улыбка.
– Ничуть, милорд. Я только осматривала орхидеи, чтобы убедиться, что им ничего не нужно.
– Как же вы определяете, чего им не хватает? – спросил Девон.
– Я вижу это по цвету их листьев или состоянию лепестков. Ищу признаки тли или трипсов. Стараюсь запомнить, каким разновидностям требуется влажная почва, а каким нравится более сухая.
– Вы покажите их мне? – попросил Девон.
Хелен кивнула и провела его вдоль рядов, указывая на особые образцы.
– Это была коллекция моей матери. Одной из её любимых орхидей была Перистерия Элата, – она показала ему растение с мраморно-белым цветком. – Центральная часть цветка похожа на миниатюрного голубя, вы видите? А это Дендробиум Аэмулюм. Её называют перистой орхидеей из-за лепестков. – Со вспышкой скоромного озорства Хелен оглянулась на Кэтлин и добавила: – Моя невестка не в восторге от орхидей.
– Я их не выношу, – сказала Кэтлин, сморщив нос. – Жалкие, слишком привередливые цветы, должна пройти вечность, прежде чем они расцветут. Некоторые из них воняют, как старые ботинки или протухшее мясо.
– Они тоже не самые мои любимые, – согласилась Хелен. – Но я надеюсь полюбить их однажды. Иногда нужно полюбить что-то ещё до того, как оно станет привлекательным.
– Я не согласна, – сказала Кэтлин. – Не важно, сколько ты заставляешь себя полюбить этот… разбухший белый, тот который в углу…
– Дресслерия, – подсказала Хелен.
– Точно. Даже если ты безумно их полюбишь, они всё равно будут вонять, как старые ботинки.
Хелен улыбнулась и повела Девона дальше вдоль ряда, объясняя, как поддерживается температура в теплице при помощи расположенной рядом бойлерной и бака с дождевой водой.
У Кэтлин неприятно зашевелились волосы на затылке, когда она заметила, каким оценивающим взглядом Девон посмотрел на Хелен. Он и его брат Уэст казались аморальными повесами, будто вышедшими со страниц старого "модного" романа [3]. Обаятельные, с одной стороны, но коварные и жестокие, с другой. Чем раньше Кэтлин сможет увезти сестёр Рэвенел из поместья, тем лучше. Она уже решила использовать ежегодную выплату из своего вдовьего наследства, чтобы вывезти девушек из Эверсби. Это была небольшая сумма, но её будет достаточно, чтобы обеспечить их, в том случае, если она будет пополняться заработком от такого благородного занятия, как шитьё или рукоделие. Она могла бы найти для них небольшой домик, где бы они все могли жить или, возможно, пару комнат, которые сдаются в частном доме.
Не важно, с какими трудностями они столкнутся, это всё равно будет лучше, чем оставить трёх беспомощных девушек на милость Девона Рэвенела.