Кто поверит эху? - Часть 4 (СИ)

Поманил Лиани. Тот вынужден был подойти.
- Так где я видел твое лицо?
Лиани молчал, пытаясь придумать ответ. Голова гудела, мыслей не было ни одной. Макори вдруг ухмыльнулся, сказал собутыльникам "Пошли прочь" и велел юноше сесть напротив. Когда остались одни, произнес:
- Гадаешь, как бы соврать? Не трудись. Я вспомнил тебя. Так что, снова попытаешься убежать?
- Нет.
- Отчего такой смелый?
- Это не смелость. Тогда я не мог бросить одного человека.
- Наверняка бабу, - рассмеялся Макори. - Мне рассказывал этот твой...Орни. Но я бы и сам понял...
Тяжело было под его взглядом, потому еще, что он смотрел будто бы сквозь, на что-то одному видимое и неприятное. А ведь это про них говорила Кэйу, запоздало сообразил Лиани. И смерть девушки... а ведь вот он сидит напротив, тот, кто ее толкнул. О чем думает - о своей жертве? Или о прозвучавшем недобром, полном отчаяния пожелании?
- Так что, сердечные дела завершились? Может, скажешь тогда, что за нежить тебе помогла? - снова смех, и снова - ни искорки веселья в глазах.
- Один мой знакомый.
- Так я и думал... байки все это, о призраках, - оглянулся; стражники сидели неподалеку. И в лучшем бы состоянии от них не ушел, а уж сейчас... Жаль только, Дом Нара поверил ему зря.
- А все-таки страшно, белый весь, и пальцы дрожат, - с удовлетворением отметил Макори. Одним взмахом руки стребовал новую кружку, сделал длинный глоток.
- Катись ко всем демонам. Прямо сейчас убирайся. Считай, получил прощение, и от службы я тебя освободил.
Видимо, растерянность Лиани заметив, расхохотался:
- Думаешь, я такой добрый? Нет. Тебя все равно проклинать будут потерявшие близких. А я... пусть меня хоть одна живая душа вспомнит добрым словом. Ты благодарный, ты вспомнишь.
Лиани стало не по себе. Двинуться с места он не решался. Нехорошее было в словах и голосе младшего Нэйта, нетутошнее.
- Проваливай, говорю, пока я так пьян... Протрезвею - слова своего назад не возьму, людей по следу не буду слать, но увижу - могу и убить. Сам знаешь, что заслужил.
Глава
Лайэнэ знала, что он придет. Еще после странного завершения истории с Кайто - после того, как заподозрила, кто к этому причастен - думала, что просто так не отпустит. Новых амулетов в своем доме не вешала, хотя снять старые рука не поднялась. Но день проходил, падал в красное марево на горизонте, и ничего не случалось.
Подоспел последний месяц зимы, и слухи в городе поменяли окраску - забывались непонятные смерти, теперь все больше толковали о войсках рухэй у границы. От Лиани или о нем не было вестей. Ждала - чего угодно. Почти обрадовалась, когда среди ночи проснулась и увидела свет.
Подсвечник, взятый, видимо, у служанки... жива ли она? - Энори поставил на стол, сидел и смотрел на трепетавшее в струйке воздуха пламя. Лайэнэ приподнялась на локтях; одеяло сползло, и сразу холодно стало - окно он открыл, следуя давней привычке.
- Что ты сделал с моими слугами?
- Ничего, спят.
Нельзя говорить с теми, кто невероятно похож на недавно умерших родных - но ведь так трудно поверить, что перед тобой нежить, принявшая дорогое обличье... А тут и верить ни во что не надо, Лайэнэ знает, кто он; но, Заступница, почему так спокойно-то?!
- Садись, что ли, поговорим.
- Дай мне одеться, я не снежная дева, радоваться холоду.
Хорошо, домашнее платье тут было, и с вечера осталась накидка, сама, без служанки справится. Оделась, опустилась на стул напротив. Глупо разговаривать с ним из угла, так хоть глаза видно. Коснулся ее запястья, молодая женщина отстранилась. Раньше, даже испытывая ненависть, все равно невольно рассматривала его. Сейчас не хотелось, будто сидело рядом что-то очень безобразное. Пересилив себя, подняла взгляд - не слишком-то почитаешь по его лицу, но хоть что-то.
Ощутила запах холода, снега... а раньше была хвоя и зеленые яблоки. Но он живой, рука теплая, и у кожи, у губ - и при свечах видно - вроде, нормальный оттенок, не мертвенно-голубоватый или еще какой, не годящийся для человека. А, какое все это имеет значение!
- На сей раз ты пришел без цветов.
- Вокруг без того довольно белого. А тебе не нужен лишний знак внимания от меня.
Неприятно стало от этих невинных в общем-то слов. Или привычка уже - искать задний смысл во всем, что он говорит?
- Расскажи, как все было, - почти потребовала она, - Об этой... смерти.
Под сердцем екнуло - а если сейчас согласится, и это будет последнее услышанное в ее жизни?
- С удовольствием, и даже слова молчать с тебя не возьму. Сама никому не проговоришься.
...В начале зимы, увидев Энори на мостике ночью, она потеряла сознание. Но так страшно ей не было. А ведь он всего лишь выполнил ее просьбу-требование и рассказал. Свеча мерцала, казалось, не свет, а кровь разлита на столике. Что он сделал... не Энори, нет... что теперь будет с Хинаи...
- Хватит, - в лицо Лайэнэ бросился снежный вихрь. Она задохнулась - и пришла в себя. Гость ее отряхивал снег с рукава. Окно было распахнуто - видно, наклонился и зачерпнул снаружи. Ощутила почти благодарность за такой человеческий способ.
- Мы можем говорить дальше?
- Ты прав, я никому не скажу... Но у меня остались вопросы. По слухам, тебя видели в разных местах. Но ты не призрак, и сквозь стены вряд ли пройдешь. Ты отводишь глаза?
- Это нетрудно. Люди все равно видят то, что им заблагорассудится, а не что есть на самом деле...
Она вспомнила, как белела на груди тонкая ниточка шрама - будто не так давно порезали кожу. Думала, на нелюдях не остается следов от ран. Хотя на горле нет ничего - верно, вскоре исчезло бы и то напоминание о стреле.
- Каково тебе было умирать? - спросила неожиданно для себя. Он повел плечом:
- Не слишком приятно. Тагари невольно поступил умно... когда из тебя вытекает вся кровь, остаться в живых трудно. Ударь он меня острием хоть в сердце - я дотянул бы до вечера, а там сумел бы поправить дело. Я могу жить и с большой кровопотерей, но не такой же! И дышать нечем. 
По его лицу мелькнула тень отвращения. Видно, и впрямь несладко пришлось.
- А потом еще на костер... если бы не Тэни, я долго бы не сумел вернуться.
- Значит, тогда, после крепости, ты и вправду к нему приходил... И если бы в Дни мертвых мальчика не охраняли...
- Думаешь, легко восставать из мертвых?
- Тебя так любит эта земля, что позволяет приходить снова и снова?
- Может быть, наоборот. Я ей не нужен.
Лайэнэ помолчала.
- Ты, говорили, слышал, как травинки шевелятся в поле, умел видеть чужие сны. Как мог позволить ему полоснуть ножом по горлу?
- Я привык читать его гнев... и, живя среди людей, потерял чутье, - в голосе сквозило недовольство, - Был занят другим - и не понял, что злость Тагари имеет отношение ко мне - настолько. Он часто на меня сердился раньше... я не придавал этому значения. Но сейчас нет смысла о прошлом. Скажи, это ты настояла на том, чтобы мальчика отвезли в Лощину? 
- Я.
- Надо же, Кэраи тебя послушал...
- Оставь ребенка в покое.
- С какой стати? Он мой.
- Он дитя человека, а не горной нечисти. И не твоя собственность. 
- По-твоему, я тварь, которая не имеет права существовать. Быть может. Так хочешь защитить мальчика... Но тянется он - ко мне, а не к родному отцу. От того за всю жизнь не услышал доброго слова. И от Кэраи - лишь то, что помогло бы завоевать доверие, Тайрену все же наследник Дома. Эти люди даже не знают, какой он и на что способен. Разве им был нужен больной ребенок?
Повисло молчание. Пламя подрагивало, будто мерцанием пыталось разбить тишину.
- В Лощину тебе хода нет, - наконец сказала Лайэнэ. - В сами храмы уж точно.
- Смотрю, ты скоро устроишься нянькой в дом Таэна. Я не за этим сюда пришел, к тому же сделанное уже сделано. Тайрену увезли.