Кто поверит эху? - Часть 4 (СИ)

- Мэнго видел сон, - глухо сказал посланник. - Он верит таким предзнаменованиям, и, видно, не зря, раз одержал столько побед. У-Шен считает сны просто снами, но не он старший.
- Что же вашему полководцу привиделось?
- Мне о том не доложили, - буркнул рухэйи. - Только сам посуди - я здесь, и войско готово.
- Еще не готово. Стоит не там, где надо, а потому для Хинаи безопасно, - обронил Энори.
Вот уж кому все равно, кем его считают. Совести не больше, чем у той самой сороки. Улыбается, причем равно дружески и этому мрачному вояке, и его коню, сегодня смирному, но не менее мрачному - а те одинаково неприязненно смотрят на Энори. А ему это... нравится? И улыбка - никак не попытка и в самом деле завести дружбу, скорее, подчеркивание - ты уж никак не выше меня, головорез переодетый. Вот уж и правда странно. Отправляться к чужакам в военный лагерь, и при этом испытывать удовольствие от неприязни... Любой разумный человек, что бы он там ни затеял, постарается к себе расположить. А этот отвечает на вопросы с таким небрежным, едва не смеющимся видом... может, прав был хозяин, и Энори все же немного не в своем уме?
- Что ты еще знаешь о наших войсках?
- Так, как я, им тут никто не поможет, - юноша потрепал по шее своего скакуна, который настолько неподвижно стоял, будто заснул.
- Веди себя повежливей, - проворчал Вэй-Ши. - К тому же ты слишком молод. Ты знаешь эти горы?
- Не только горы. Все сильные и слабые места обороны тоже, и знаю, как вам получить желаемое.
- Зачем ты это делаешь?
Знал ведь, но все равно спросил.
- У меня есть причины.
- Кто-то обидел, и ты решил рассчитаться попозже, - поморщился Вэй-Ши. - Это всегда ненадежно, хотя порой месть придает сил.
Энори вдруг спросил:
- Тебя послал У-Шен, но ведь от Мэнго тоже есть поручение?
- Ты знаешь? - воин опешил на миг, но тут же кивнул: - Тем лучше.
- Я проходил проверку много лет назад, - задумчиво сказал юноша. - Тогда мне это оказалось полезным... Но ваш народ я не знаю. Не все готовы терпеть непонятное, особенно если это предатель и человек другой крови. Если я там, у вас, отвечу на все вопросы, что вы готовы сделать для меня лично?
Рухэйи подумал и произнес неохотно:
- Если сможешь все это, и то, что поручил Мэнго, ты нам нужен. А значит, за свое положение можешь не опасаться. Но вот уж тепло к тебе относиться никак не прикажешь.
- Этого и не нужно, - Энори искоса глянул на Пулана, сказал ему: - Сейчас наше дело. Рухэйи кивнул. Пулан, пожав губы, отъехал недалеко, и навострил уши, но разобрать ничего не мог. Воин что-то говорил Энори, потом передал некий предмет. Тот подержал в руках и вернул, что-то сказал в свою очередь. Потом протянул руку - Пулан испугался, что сейчас коснется оружия этого дикаря. Такого они не прощают. Но нет, обошлось. Энори только добавил что-то вдогонку к первой своей фразе. Рухэйи казался потрясенным. Сунул первый предмет за пазуху и потянул длинный нож из ножен. Зрение у Пулана было лучше, чем слух - он увидел, как полыхнула на солнце золотая надпись, слов не разобрал, но увидел изображение - медвежью морду.
- Он знал, что было в свертке, - задумчиво сказал воин подъехавшему северянину. - Мэнго поручил мне самому выбрать предмет, и чтобы никто не проведал. Конечно, про надпись на клинке мог и разузнать, но как? А уж сверток...
Пулана так и подмывало сказать нечто вроде "вся провинция гадала, что такое этот парень на самом деле", но сдержался-таки. Не надо горным дикарям пока знать. А посланник продолжил, немного оправившись:
- Мне он все же не нравится. Слишком себе на уме. Боюсь, приведет нас прямиком в логово хасс...
- Сомневаюсь, что все так просто. У него действительно личные счеты, но они очень весомые. К тому же... - Пулан не договорил, сообразив, что перед ним человек У-Шена, поэтому слова "в крайнем случае, в ловушку попадет только часть войска" не порадуют одного из командиров этого самого войска. Сказал он другое:
- Несмотря на это, и на то, что мой господин ему верит - при любом подозрении задержите и не отпускайте. Но пострадать он не должен, пока не станет ясно, что к чему.
- Не обещаю ничего, это война, - сухо сказал посланник. - Кто хочет безопасности - пусть сидит в ваших садиках под розовыми кустами, всеми сразу. А на войне можно получить и стрелу в горло - в бою, и железо под ребро за попытку предать.
Тут же на дороге они и простились. Северянин намеревался нанять провожатых, чтобы вернуться быстро и в целости, а Энори предстояло тайными тропами миновать посты воинов Ожерелья. Лицо его по-прежнему было довольным и даже радостным, как у мальчишки в предвкушении праздника, и снова возникло неприятное сосущее чувство - неправильно что-то, так не бывает. Что-то они с хозяином упустили... А Энори уже говорил слова, обычные при расставании, и прибавил, разворачивая коня:
- Думаю, мы еще увидимся. Вряд ли господин Камарен так быстро покинет Хинаи... - он поспешно поднял ладонь: - Нет, это не угроза. Просто... зная его натуру. Ему тоже интересно досмотреть представление до конца. Ну а я на сей раз буду не в зрительном зале, и, наверное, даже не за сценой.
- Мне все равно, - сказал Пулан. - Я никогда не доверял...
- И к вам можно найти подход, добиться не просто доверия, но горячей симпатии. Но цели наши и так совпадают, поэтому... - он отбросил со лба упавшую прядь, и повторил: - Какая, в сущности, разница. Посол мне помог, а вы не смогли помешать.
Воин-рухэйи ударом сорвал коня в галоп, вылетел из-под защиты ветвей, понесся по едва различимой среди белого лога, такой же белой дороге. Второй, конь Энори, отставал, а может, и не старался нагнать; Пулан смотрел вслед обоим с тем же сосущим чувством. Он делал все во благо Риэсты, но сейчас подумал, что нечто очень нехорошее у них с хозяином получилось, и отнюдь не награда их ждет в посмертном существовании.
**
Лайэнэ хорошо платила своему осведомителю в Храмовой Лощине - неприметный человечек, якобы мечтающий о тишине и надежном убежище среди молитв и небесного звона гонгов, жил во внешнем круге, но проникать наловчился и в места запретные. К мальчику он пройти не мог, но видел того на прогулке. Следил, рискуя скатиться по обледенелой черепице, с ловкостью белки цеплялся за украшение крыши. Ребенка охраняли надежно, а судя по количеству святости, разлитой тут едва ли не по земле, пропитавшей воздух, нечисть просто испарилась бы на подходе.
Лайэнэ все-таки было тревожно. Она улыбалась через силу новым и старым знакомым, на одном из приемов безоговорочно отдала первенство в музыкальной импровизации одной из честолюбивых младших товарок - не это занимало мысли.
Слишком хорошо запомнила прочитанные страшные сказки, а заодно рассказы очередного поклонника, заядлого охотника. Он говорил про куниц - игривый этот, изящный зверек преследует добычу и в норах, и на деревьях, пока не настигнет, не прокусит затылок, чтобы у живой еще пить горячую кровь. Он же способен убить всех обитателей птичника ради забавы, а полакомиться всего-то одним яйцом. Так похожи повадки... только куницам безразличны цветы.
Энори не откажется от мести, раз уж вернулся в город. Как в прошлый раз сужался круг, в центре которого был помешавший ему человек, так и сейчас... Смерть Кайто, и служаночку из дома господина Тэна-младшего нашли мертвой, и смутные слухи про женщину, похожую на жену генерала... А ребенок - мишень великолепная.
Лайэнэ решила поговорить с настоятелем, рассказать обо всем. Вряд ли святой человек, воодушевленный рассказом, начнет распускать слухи. Нельзя сказать, что она не боялась. Напротив, очень хорошо представляла, что ей грозит за такое вмешательство... от обоих братьев сразу, вопрос лишь, который первым успеет. Вероятно, младший, шпионов у него в городе и окрестностях наверняка не счесть. Оставалось подсмеиваться над собой - смерть в молодом возрасте мечта любой красавицы из Кварталов! А уж принять ее от первого Дома в провинции... настоящее благословение Небес.