Сапоги — лицо офицера
Виктор Кондырев
САПОГИ — ЛИЦО ОФИЦЕРА
Предисловие
Все цвета казались серыми.
Понурые деревянные дома, ободранные крыши, занавешенные тряпьем или заткнутые закопченными подушками окна, гнилые заборы, бесплодные пустыри, убого, в темное, одетые люди.
Возле домов — ни цветов, ни деревьев.
Ни скота, ни птицы, ни собак…
Грустная, неприкрытая, задрипанная бедность…
И поезд был, как нарочно, подстать пейзажу — расхлябанные, замусоренные и холодные вагоны. Он все еще назывался «Транссибирский экспресс», но никуда не поспешал. Поначалу скорость порождала язвительность, но шутки надоели.
Паровозы сменялись, иногда сразу два тянуло состав, многим стала нравиться неторопливая езда — хоть Сибирь посмотрим!
Смотрите, смотрите, насмешничали проводницы.
Бревенчатые вокзалы, деревянные тротуары, неразборчивые фанерные лозунги. Громадные паровозные кладбища, множество старых паровозов на запасных путях, с заколоченными будками машиниста. Местные яблоки — рубль банка, чуть больше вишен. На проваливающихся дощатых перронах продавали вареную картошку с грибами. Прижав к себе замотанную мешковиной дымящуюся кастрюлю, бабы накладывали эту вкусноту в подставляемые тарелки, банки и кружки. Или так просто — на клок газеты или носовой платок. Можно обойтись и без денег — женщины охотно брали пустые бутылки, одна посудина заменяла десять копеек.
Такой обмен был на руку пассажирам.
В каждом купе скопилось громадное количество склянок из-под водки, вина и пива. По просьбе проводниц посуду не выбрасывали, хранили под нижними полками. Они рассчитывали сдать бутылки в Хабаровске, все-таки немалые деньги.
На остановках под окнами вагона-ресторана робко толпились алчущие аборигены, просили продать спиртное. Обычно им отказывали — нет ничего, свои попили! Но иногда в дверях появлялся официант с ящиком вина, его мгновенно расхватывали, сдачу не считали. Отойдя на несколько шагов, мужчины разливали вино по заранее приготовленным стаканам и выпивали. Некоторые пили прямо из горлышка.
— Ну и тундра! — дивились пассажиры. — Даже водки нет!
После Урала купить ее стало невозможно.
Ни на станциях, ни в вагоне-ресторане. Временами удавалось натащить в вагон вина, неестественного, почти черного цвета, удивительно невкусного…
А вокруг была тайга.
Осенняя, в лохмотьях неяркой зелени, она тянулась бесконечно, днями и ночами.
Слякотная тощища.
Вечно хмурое, нездоровое небо, только над Байкалом светило солнце, и все обрадовались нарядному, светлому озеру у самой насыпи.
С нетерпением ждали станции со смешным названием Ерофей Павлович, почему-то были уверены, уж там-то водка будет.
В симпатичном, прошлого века, станционном буфете, куда кинулся весь поезд, их встретили полугрубо-насмешливо.
— У нас такого не бывает! Водка! Вот вам могу предложить! — и буфетчица показала удрученным путешественникам кукиш.
— Какая водка, ребята! — воскликнул отирающийся у стойки гладко выбритый мужчина в чистом ватнике и меховой шапке. — У нас только коньяк достать можно… С резьбой! — он вынул из кармана флакон одеколона с завинчивающейся пластмассовой крышечкой.
— Точно, блядь, туземцы! — разочарованно злились пассажиры. — Хоть бы самогон гнали, что ли…
Эти озабоченные выпивкой люди ехали до Хабаровска — почти девять суток от большого города на Украине.
Знали друг друга давно — лет семь-восемь назад учились в одном институте. Каждый второй в поезде был горным инженером.
И новоиспеченным лейтенантом…
1. ДЕЛАЙ, КАК Я!
Закон и приказ
В военкомате ошеломили.
Согласно приказу Министра обороны, они, офицеры запаса, должны пройти службу в рядах Советской Армии. Уже и закон принят — призывать до тридцати лет, на два года, с присвоением звания лейтенанта. Отправляют в первую очередь тех, кому скоро будет тридцать, — на следующий год поздно будет.
— Так вот, через пару неделек в путь! — неизвестно чему радовался подполковник-военком. — Вам выпала особая честь быть первыми! Мы тщательно проверили кандидатуры, все биографии и семейные обстоятельства, так что никакие отговорки приниматься не будут. Желаю вам с честью справиться со священным долгом каждого советского человека!
Отговорки, действительно, никакие не помогли.
Ни справки о хлипком здоровье, ни слезные визиты жен с детьми и орденоносцев-родителей, ни письма с шахт с намеками на возможные гибельные для экономики последствия, ни подношения жене военкома, ни водка, ни даже звонки из райкома.
На общем собрании объявили — Хабаровский край. Рекруты ахнули — все рассчитывали служить где-нибудь поблизости, на худой конец, не дальше Волги…
Рюмзающие жены, недоуменно раскрытые рты малышей, натянутые улыбки подвыпивших друзей…
Поезд тронулся.
Пассажиры открыли водку — выпить с горя…
Менялись часовые пояса. Время выворачивалось наизнанку.
Днем спали, с темнотой же поезд оживал. Опухшие новобранцы заходили к соседям, слонялись из вагона в вагон, сколачивали компашки. Вначале часто ходили в ресторан и подолгу сидели там. Сейчас, через неделю, о нем и не вспоминали — не по карману, так никаких денег не напасешься. Но к ночи все же посылали самых хватких и обаятельных. Зажав в кулаке собранные деньги, гонцы тарабанили в ресторанные двери. Заспанная буфетчица грубила — в чем дело? Обаятельные представители объясняли цель визита и получали вино за тройную цену. Сплошное разорение, поэтому стали назначать дежурных. На остановках дежурные и страдающие бессонницей добровольцы метались по улочкам в поисках привокзальных магазинов — на вокзалах спиртного никогда не было.
Умывались редко.
Ели скудно и что попало.
В драных киосках продавались только замшелые конфеты, папиросы и рыбные консервы. Был отмечен удивительный факт — если утром покупался «Частик в томате», то на всех остановках в течение дня можно было купить только эти консервы.
Потом был день «Леща», «Скумбрии в масле» и «Кальмара в собственном соку».
В Улан-Удэ не поверили глазам — на прилавке лежали жареные, еще дымящиеся утки, шесть штук, а в буфете был портвейн.
Раз в день по поезду проходил пышнощекий дядька — официант.
Он нес два больших ведра, прикрытых серыми полотенцами.
— Пирожки с мясом и рисом! Граждане, пирожки!
Пирожки пекли ресторанные повара.
Пассажиры поедали теплые комочки теста с несколькими рисинками внутри.
— Так дураков и учат! — горько посмеивались едоки. — С мясом! Да тут мяса меньше, чем в ресторанных котлетах!
Играли в карты по маленькой.
Очень скучали.
Кисло смотрели в окна.
Было тоскливо, все жалели себя. Вот уж, действительно, — не повезло так не повезло…
Непрестижная профессия
В штабе Дважды Краснознаменного Дальневосточного Военного Округа несколько офицеров быстро отмечали в списках фамилии и приписывали карандашом места назначения.
— Вы куда хотите? Есть Сахалин и Амурская область. Мотострелковые подразделения. Не беспокойтесь, в пехоте тоже артиллерия есть… А кто хочет быть десантником? Нам офицеры-десантники нужны. Есть желающие?
Желающих прыгать с парашютом было не густо. Еще руки-ноги переломаешь, а детей кто кормить будет?., Сахалин? Более практичные согласились — платили больше и выдавали офицерские пайки.
Остальные решили — Амурская область, все же на пару тысяч километров ближе к дому…
По безлюдному перрону Белогорска прохаживался комендантский патруль, — капитан-танкист и двое солдат со штыками на поясе, — с интересом наблюдая ораву штатских с чемоданами.
