Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Здоров? — уточнила я.
Призрак содрогнулся. Кажется, поднимая тему здоровья, я рисковала его добить.
— Да. Собирайся, я жду.
Я боялась, что Крис скажет что-нибудь про ту мою выходку с криками в дверь, но он ничего не сказал. Как всегда, он говорил коротко, сухо и по делу, лишь изредка разбавляя речь намёками на чёрный юмор. Я не пыталась его разговорить.
Тренировка выдалась как никогда тяжёлой, у меня создалось впечатление, что Призрак отыгрывается на мне за свою болезнь. Когда я тащилась домой, едва живая от усталости, я вдруг как никогда ясно поняла, насколько мне всё это надоело. Я мечтала о подвигах и приключениях, но при этом была слабой и телом, и духом. У меня попросту не хватало сил, чтобы стать сильнее. Я не могла даже сравняться с другими расками, что уж говорить о том, чтобы превзойти многих из них?
С каждым днём слова Малисаны всё чаще начали всплывать в памяти, и всё чаще я начинала думать о них, убеждаясь в их правдивости. Будь у меня такая возможность, я целыми днями лежала бы на кровати, жалея себя, но возможности не было. Я кое-как тренировалась с Крисом, нехотя помогала Коре по дому, а всё остальное время читала, стараясь отвлечь себя от грустных мыслей. Читала я в основном истории о чужих приключениях, в которых вымысла было больше, чем правды, но они всяко нравились мне куда больше занудных учёных книг.
Когда читать не хотелось, я сидела в своей комнате и придумывала собственные истории о своих приключениях, которые никогда не станут реальностью. Я не искала новых встреч и знакомств, почти не поддерживала старые. Кайра перестала приходить, Малисана меня сторонилась, и только Сона изредка заглядывала проверить, жива ли я ещё.
К середине зимы я полностью свыклась с такой жизнью и окончательно потонула в апатии. Мне не хотелось ничего менять, не хотелось спешить, я желала лишь того, чтобы Крис снова заболел или уехал и меня просто оставили в покое. Впрочем, Призрак оставлять меня в покое не собирался, продолжая выдумывать всё новые и новые способы заставить меня страдать.
Так, он начал учить меня пользоваться оружием, и результаты этих попыток окончательно убедили меня в собственной никчёмности. У меня жутко тряслись руки, что делало стрельбу из лука просто невозможной, а работу с ножами — опасной для меня же самой.
— Если ты не будешь стараться, ты никогда не станешь одной из нас, — припечатал в итоге Крис.
Сначала пришло удивление. Всё то время, в течение которого я откровенно ленилась, Призрак обращал на это не больше внимания, чем на мои обычные жалобы, изредка даже позволяя мне халтурить. Вот только, похоже, я окончательно ему надоела.
— Я не виновата, что у меня руки дрожат.
Мои попытки оправдаться не произвели на Криса впечатления, он смотрел на меня с выражением сарказма на лице, а глаза у него были, как обычно, совершенно безразличные. Я заглянула в эти глаза, серые и пустые, как моя жизнь, и тут что-то во мне сломалось. Какая-то давно натянутая ниточка в моей душе оборвалась, больно хлестнув тень гордости, ещё остававшуюся во мне.
— Да куда уж мне, — проговорила я, и собственный голос показался мне чужим. От резкого приступа злости в глазах потемнело. — Я же не родилась одной из вас, хвоста у меня нет, уши не такие. У меня ничего не получается, я ни на что не гожусь, такой, как вы, мне никогда не стать. Так чего ты от меня хочешь? — я уже кричала. — Не способна я оправдать ваши ожидания, не способна, и всё тут!
Картинка перед глазами стала нечёткой от выступающих слёз, и тем уголком сознания, который всё ещё работал, я поняла, что плачу впервые за всю ту часть своей жизни, которую я помню, хоть Крис и разрешил мне ещё на первом занятии. Я хотела сказать что-то ещё, но горло сдавило рыданиями, и я, не желая плакать при Призраке, развернулась и побежала назад к деревне со всей скоростью, на которую была способна.
— Остановись! — повелительно крикнул мне вслед Крис, но я даже не обернулась.
Чем дальше я бежала, тем более стыдно мне становилось за этот глупый срыв, но повернуть время назад было невозможно. «Так что катись оно всё в пропасть, сегодня я уставшая обиженная дура, и я ничего не буду делать», — решила я и побежала ещё быстрее.
Поворачивая на тропинку к деревне, я на мгновение обернулась. Призрак за мной не гнался. Это было хорошо, потому что от слишком быстрого для меня бега дыхание сбилось, а сердце колотилось как сумасшедшее. Я остановилась перевести дух и стереть быстро остывшие на морозном воздухе слёзы. Идти домой не хотелось. Больше всего меня привлекала идея уйти бродить по заснеженным холмам, но, во-первых, я была не слишком тепло одета, а во-вторых, снегопады превратили окрестности в белоснежные просторы, в которых было слишком легко заблудиться такой беспомощной и слабой мне. В итоге, испуганно оглядываясь по сторонам и опасаясь увидеть людей, я вернулась к ручью и побрела вдоль него, намереваясь бродить, пока не успокоюсь.
Я шла вдоль ручья, удаляясь от места наших с Призраком тренировок. Хотелось плакать, но слёзы больше не шли. Злость не давала воли грусти, а её притеснял страх. Финида, Кора, Сона и даже Крис, все они так много сделали для меня, разве могла я теперь предать их ожидания и надежды? Вот только я делала всё, что было в моих силах, чтобы поскорее стать полезной, а сил не осталось.
Белые просторы вокруг словно бы вытягивали из меня жизнь. Хотелось лечь на снег, уснуть и не проснуться, что, кстати, было вполне реально, но я продолжала медленно тащиться прочь от деревни. Ручей вёл меня в ту сторону, куда я ранее не ходила. Там должны были располагаться деревни и фермы ниоров. Я решила идти до тех пор, пока не увижу первые дома, а потом повернуть назад. Стоило подумать о том, что мне теперь делать и как себя вести, но попытки загнать свои мысли в нужное русло невообразимо утомляли, и я решила, что терять больше нечего, а потому сегодня я не буду делать вообще ничего, чего мне не хочется.
С этим решением пришла странная, полная отчаяния лёгкость. «Пусть думают, что хотят. Пусть говорят мне что угодно. Сегодня я разрешаю себе немного побыть никчёмной и думать только о себе».
Я шла, сжав кулаки и пытаясь спрятать ладони в рукавах куртки. Рукавицы я забыла на месте тренировки, там, куда я положила их, прежде чем взяться за лук. В такой холод неудивительно, что я даже не могла толком наложить стрелу на тетиву!
Ручей кончился, влившись в небольшое, покрытое льдом озеро. Я поёжилась при мысли о том, что именно здесь могла утонуть дочь Коры. На противоположном берегу виднелись дома: там начиналась деревня ниоров, до которой я решила всё-таки дойти.
В отличие от нашей, эта деревня не была окружена частоколом, дома здесь были крепче и наряднее. Эти ниоры не боялись внезапного нападения магов и знали, что это их жилище не временное. Даже издали было видно, что неподалёку от берега столпилось удивительно много народу: я ещё никогда не видела столько собравшихся в одном месте людей.
Я подошла поближе и остановилась, не желая привлекать их внимание. Со стороны толпы доносился пьяный смех и громкое пение. Я развернулась, намереваясь идти назад, когда мимо промчались запряжённые гнедой взмыленной лошадью сани. Сидящие в них ниоры радостно кричали и улюлюкали, следом, хохоча, бежали несколько мужчин. Я поморщилась. В нашей деревне так не шумели никогда.
— Эй, девушка, девушка! — провопил оторвавшийся от группы преследователей явно подвыпивший мужик. — Пошли с нами во имя святого праздничка!
Немногочисленные праздники расков были посвящены временам года и силам природы, и те из них, что я застала, отмечались тихо, без народных гуляний.
— Нет, простите, — я попыталась уйти, но он схватил меня за руку.
— Ну, куда ты? Не уходи! У нас весело, иди с нами!
Что было бы, если бы я не встретила Кайру? Если бы я осталась с ниорами? Было бы мне сейчас грустно, холодно и одиноко, или, быть может, я могла бы веселиться с этими людьми, не зная печалей? Я бегло осмотрела раскрасневшееся бородатое лицо схватившего меня за руку человека. Его уши мне вдруг показались нелепыми. Ниоры успели стать мне чужими, но и среди расков я не была своей.