Мой путь озарён рассветом (СИ)

После обеда зашёл Крис. Он был так же сгорблен, лохмат и мрачен, как и вчера, но теперь, полюбовавшись на себя в зеркало, я не чувствовала к нему неприязни. Пожалуй, в чём-то мы были похожи.
— Пошли.
Идти с ним куда-либо всё равно не хотелось, но пришлось. Я ждала чего-то вроде экскурсии по городу, рассказа о клане, но Крис вывел меня за пределы деревни и отвёл к какому-то ручью. Частокол деревни скрылся за холмом, были видны только заросшие высокой травой степи, разрезающий их ручей да темнеющий вдалеке лес.
— Пока тепло, буду тебя мучить здесь, — пугающе добродушным тоном сообщил мне Крис.
— Не надо меня мучить.
— Я сказал «мучить»? Я имел в виду «учить».
Я бы порадовалась наличию у него чувства юмора, но больно безрадостным был повод для шутки. Кроме того, для шутника у Криса был слишком уж пустой взгляд. Словно он смотрел на меня, а видел что-то другое, далёкое.
— Почему тут?
— Потому что они не услышат твоих криков, не увидят твоего позора.
А вот это было уже плохо. Боль в ногах не мешала мне ходить, но я не была уверена, что смогу убежать. Тем более от него. Несмотря на общую скрюченность, Крис выглядел довольно-таки сильным.
— А может, не надо? — я попятилась.
Крис мрачно усмехнулся. Мне стало совсем уж жутко.
— С таким телом ты долго не протянешь. Вот уж не знаю, кем ты была раньше, но ты слабая. Ты слабая и ничего не умеешь, а значит — ты обуза. Моя задача — это исправить.
«Убьёт меня, что ли…»
— Жалеть не буду. Обо мне не думай, не нужно вообще считать меня человеком. Захочешь плакать — плачь. Захочешь ныть — ной. Захочешь упасть — падай, но учти, лежать и прохлаждаться не дам. Выкладывайся по полной, быстрее отстану. Будет всё болеть — сходи к лекарю, я о тебе предупрежу.
Похоже, меня ждали суровые тренировки. В голове робко вспыхнула мысль о том, что лучше бы меня убили, но я погасила её. Я в самом деле была слабой и ничего не умела, и это в самом деле нужно было исправить.
— Плавать умеешь? — поинтересовался Крис.
— Не помню.
— Сейчас выясним.
И он столкнул меня в ручей. Просто легко толкнул в плечо, и я, коротко взвизгнув, рухнула в воду.
Ручей был не слишком широким, но достаточно глубоким и безумно холодным. Выскочив на берег, я, не пытаясь встать, скрутилась в комочек, пытаясь унять дрожь и радуясь, что меня не видит никто, кроме учителя-мучителя. Одно мы выяснили: плавать я умела.
— Чего лежишь? — Крис навис надо мною, и я невольно зажмурилась, ожидая пинка или чего-нибудь в этом роде, но мучитель лишь протянул мне руку. — Тебе надо согреться. Беги.
— Куда? — я с трудом встала, ноги предательски дрожали.
— Вон туда, вдоль ручья. Постарайся побыстрее, но не загоняй себя. Беги так долго, пока не упадёшь. И не вздумай упасть намеренно. Я прослежу.
— Но ты сам сказал, что можно падать…
— Это не тот случай.
Пришлось повиноваться. Ноги отозвались болью. Похоже, в прошлой жизни я не особо жаловала бег. Я бежала, бежала, бежала, спотыкалась о камни, ноги путались в высокой траве, в ботинках дочери Коры, которые оказались мне великоваты, хлюпала вода из ручья. «Надо спросить, как звали эту чудо-девушку, которая, похоже, была ещё выше меня, — мелькнула мысль. — И найти для этих занятий одежду попроще».
Закололо в боку, остановиться хотелось безмерно, хотя пробежала я совсем немного. Дыхание сбивалось, и я изо всех сил сжала губы, чтобы не начать дышать ртом. Что-то в моей памяти намекало на то, что этого делать не стоит. Я попыталась обернуться, чтобы посмотреть, далеко ли позади остался Крис, и прикинуть, заметит ли он с того расстояния, по своей ли воле я упала, но с ужасом обнаружила, что мой мучитель бежит рядом. Спокойно, как будто совсем не торопясь, и совершенно бесшумно. Взгляд его был каким-то даже участливым, но по прежнему пустым, и это внушало ужас. Я прибавила ходу, в голове застучал пульс. Мир перед глазами поплыл, ноги, плечи и бок просили о немедленной смерти на месте, лёгкие разрывались, но я не падала.
— Довольно.
Мне было даровано помилование. В тот же миг тело перестало меня слушаться, и я рухнула на землю, притом настолько удачно, что немедленно скатилась в злосчастный ручей. Вернее, скатилась бы, если бы Крис не поймал меня за рукав.
— Дыши.
«Спасибо за разрешение, блин», — я судорожно хватала ртом воздух и хрипела. Сердце билось, как загнанный кролик, и пыталось разорваться. Шансы дожить до конца дня казались сомнительными.
— Вставай.
«Уже?!» Я была согласна остаться тут, на этом самом месте, навсегда. В качестве какого-нибудь неживого предмета.
— Не могу.
— Можешь. Чем быстрее ты поймёшь, как много ты можешь, тем легче тебе будет.
На этот раз руки он не протянул, но я действительно смогла.
— Что теперь? Прыгать через ручей? Делать сальто?
— Бежать обратно. Беги до того места, где мы начали, и только попробуй остановиться.
Я взвыла и побежала.
На третий заход я вдруг поймала себя на том, что устала настолько, что мне уже всё равно. Наверное, это и называется вторым дыханием? На четвёртый всё резко изменилось. Каждое движение вызывало боль столь жуткую, что я вообще не понимала, как умудряюсь бежать. Но сдаваться и выглядеть ещё более жалкой я не собиралась, несмотря на разрешение. На пятый заход я упала, пробежав всего несколько шагов. Упала, потому что наступила на собственную ногу.
— Отлично, — Крис был доволен моим падением.
В ответ я смогла лишь с хрипом выдохнуть воздух.
Я лежала на спине и смотрела в небо. Небо было светлым и радостным, редкие облачка неспешно ползли по нему, то и дело ненавязчиво заслоняя солнце этакой вуалью. Иногда в вуали появлялись разрывы, и яркий свет бессовестно бил мне по глазам.
— Теперь — руки, — возвестил мой мучитель и показал мне несколько простых с виду, но крайне нелёгких на практике упражнений.
— Не могу я больше, — простонала я, опять плюхаясь на землю. — Пощади.
Ответ был безжалостным:
— Пощады не будет. Давно мечтал помучить какую-нибудь ниору.
Я думала, назад меня придётся нести, но до дома Коры я добралась сама, а там, вместо столь желанного отдыха, меня ждала новая битва. Битва с ванной. Где бы я ни жила раньше, там был водопровод, большинство же из моих новых соклановцев, по словам Коры, о таких чудесах знали лишь понаслышке.
«Я слышала, что в лучших странах юга, вроде Валмираны, трубы для воды проведены даже в деревнях. А у нас такое — диво дивное. На прошлом месте у нас на крышах стояли большие баки с водой, а здесь даже этого нет. Ну ничего, колодец близко!» — сообщила мне хозяйка ещё вчера.
Здесь, чтобы принять ванную, нужно было таскать воду вёдрами и греть её на огне. Мне повезло: Кора позаботилась о воде, понимая, в каком виде я вернусь, и всё-таки мне пришлось ей помочь. Едва только покончив с этим, я доползла до своей кровати и упала мёртвой, не успев даже толком ни о чём поразмышлять.
А рано утром меня разбудила хозяйка, глядя с таким сочувствием, что я поняла: дело плохо. Всё тело болело так, что обычная боль в ногах отошла бы на задний план, не стань она в два раза сильнее, но отлежаться мне не дали, ровно как и толком позавтракать: за мной пришла сгорбленная, лохматая и мрачная смерть. У смерти в руках была длинная палка, что пугало ещё больше.
Мы ушли обратно к ручью. В животе урчало: вчера я не ужинала, а наскоро съеденного ломтя хлеба с сыром не хватило, чтобы насытиться.
— У тебя всё болит, — сообщил мне Крис. — Тебе кажется, что хуже некуда.
— Давай ты просто побьёшь меня этой палкой, — простонала я, пытаясь угадать, какую пытку он приготовил сегодня. Опять бег?
— Да. Сегодня учимся уклоняться и падать.
И он стукнул меня палкой по плечу. Не сильно, но больно.
От удивления я потеряла дар речи, а мучитель ударил меня по ногам, и я плюхнулась на землю.
— Плохо ты падаешь. Даже хуже, чем уклоняешься. С таким ростом это смерть.