Рыцарь-Башня (Сборник) (СИ)

Он отпрянул. Несколько мгновений он пребывал в замешательстве, как вдруг совсем рядом раздался стон… Бодо наклонился, вглядываясь в пролом, и увидел Ингварда, успевшего вцепиться пальцами в края третьей ступеньки, от которой лестница продолжала свой путь наверх. Конунг стонал, напрягая последние силы.
Бодо одним прыжком перескочил через пропасть и, оказавшись на верхних ступенях, наклонился и подхватил Ингварда за запястья. Через минуту тот уже сидел на лестнице, переводя дух. Лицо конунга было бледным, руки дрожали.
— Аннерль! — вдруг вспомнил Ингвард и вскочил на ноги. — Идём скорей!
Они поднялись в пустой и мрачный зал, где пол был усыпан щебнем и гнили ветхие столы и скамьи. Трупов здесь не было, и друзья облегчённо вздохнули. В зале имелась ещё одна круговая лестница, которая вела к двери, находившейся под самым потолком. Эта дверь была распахнута и из её проёма струился слабый багровый свет. Ингвард в несколько прыжков взбежал по ступеням, проскользнул в дверь и оказался в узкой изгибающейся галерее.
Пройдя по ней, он обнаружил, что галерея кольцом огибает большой круглый зал с купольным потолком. Ингвард наткнулся на зарешёченное окно, находившееся почти вровень с полом этого зала. Он заглянул в него и замер в ужасе. В зале пылал огромный камин, возле которого стояли двое. Одного конунг тотчас узнал: это был оборотень, предводитель кроклохов. В башне он снова принял человеческий облик. Зато второго конунг видел впервые, но лучше бы он его не видел! Тролль был страшнее и отвратительнее оборотня стократ. Это было существо, лишь отдалённо походившее на человека. Грузный, приземистый, с приплюснутой головой, с морщинистой, кое-где покрытой шерстью тёмной кожей, свисавшей большими складками, с круглыми выпученными глазами, которые, казалось, таращились в разные стороны, с острыми ушами, мохнатыми когтистыми пальцами и длинным отвратительным пенисом, который спускался до пола и при ходьбе волочился по нему, тролль, казалось, воплощал собой наиболее кошмарные силы преисподней, по чьему-то злодейскому умыслу поднявшиеся на поверхность земли.
Окно, в которое заглядывал Ингвард, находилось как раз напротив обоих колдунов, и он отпрянул от него, опасаясь, как бы его не заметили.
Подошедшему Бодо он сделал знак не шевелиться. Из окна струился багровый свет, отбрасывая на стену галереи пятно, иссечённое тенью решётки; помимо решётки, в пятне шевелились большие тени оборотня и тролля.
— … И всё же мне гораздо приятнее чувствовать себя великаном, — звучал низкий утробный голос тролля. — Жалкие людишки бегут от меня в ужасе, а я хохочу и давлю их своими гигантскими ногами! О, какое я испытываю наслаждение в эти минуты! Жаль, что заклятье, наложенное на меня, не столь крепко, чтобы я всегда был великаном… Я вынужден время от времени возвращаться в свой истинный облик — облик тролля, а великанье тело становится башней — моим вечным, ненавистным жилищем, моей тюрьмой…
— Стоит ли сожалеть о том, что происходит так редко! — воскликнул оборотень. — Это случается только в ночь полнолуния и длится всего несколько часов… А в остальное время ты — могучий воин, великан, Рыцарь-Башня! С тобой мы сокрушим весь мир! — Оборотень воинственно потрясал кулаками, его маленькие глазки сверкали. — Кто в силах противостоять тебе? Найдётся ли в мире хоть один воин, способный бросить тебе вызов? Да что воин — ты один способен обратить в бегство целую рать!
— Ты прав, — весьма довольный, ответил тролль. — В облике Рыцаря-Башни я страшен. Едва я завижу неприятельское войско, как всё во мне начинает бурлить, меня переполняет боевой дух, я готов вырывать с корнями могучие дубы, одним ударом кулака сокрушать каменные стены крепостей… Но больше всего мне нравится пожирать человечье мясо…
И тролль расхохотался таким ужасным смехом, что норманнов пробрала оторопь.
— А я люблю пить человечью кровь, — подхватил его смех оборотень. — Люблю напиться крови, а потом отдыхать, зависнув вниз головой…
— Гха-гха-гха-гха! — гоготал тролль. — Я вспоминаю нашу победу над Островным королевством, когда мне на съеденье досталось десять тысяч пленных! Я тогда славно набил своё брюхо!…
— А я напился крови до того, что не мог взлететь! — вторил ему оборотень.
— Скорей бы минула эта ночь и я снова стал великаном! Скорей бы башня сделалась моим телом! — говорил тролль. — В облике великана я чувствую себя гораздо увереннее, чем в эти проклятые ночи полнолуния, когда я вынужден возвращаться в облик тролля…
— Но, сдаётся мне, на сегодняшнюю ночь у тебя есть развлечение — прекрасные девушки, которых ты вчера проглотил живьём?
Услышав эти слова, Ингвард затаил дыхание.
— Это так, — согласился тролль. — С ними ночь пролетит быстрее… А славных девушек ты мне приготовил, Упырь! Моя тролличья плоть требует ублажения живым женским телом. Когда я стискиваю красавицу в объятиях, вспарываю когтями её нежное тело от горла до живота, слышу её предсмертные крики, чувствую её мучения — тогда мой уд наливается соком и доводит меня до высшей степени удовольствия… Сегодня я уже насладился мучениями нескольких девушек, но самых красивых я оставил напоследок. До рассвета ещё есть время, и сейчас я займусь ими.
— Не буду отвлекать тебя от этого приятного занятия, досточтимый тролль, — с поклоном ответил Упырь. — Наутро, когда ты станешь великаном, мы выступим в поход на страну конунга Сигурда, где тебя ожидает много свежей человечины и красивых девушек! Прощай, до встречи в следующую ночь полнолуния!…
С этими словами Упырь обернулся летучей мышью и, замахав крыльями, беззвучно взлетел к потолку. Ингвард и Бодо украдкой заглянули в окно и проследили за его полётом. Оборотень протиснулся в узкую щель в потолке.
— Эй, Упырь! — вдруг окликнул его тролль.
Летучая мышь, уже скрывшаяся было в щели, вернулась вниз и вновь обернулась колдуном.
— Не кажется ли тебе, что тут пахнет человеком? — спросил тролль, вбирая воздух раздувающимися ноздрями.
— Откуда бы тут взяться людям? — пожал плечами оборотень. — Вокруг башни все деревья заколдованы, они никого не пропустят сюда… Наверное, тянет мертвечиной из нижних залов…
— Нет, это запах живых людей. Они где-то тут, близко…
— Ты чересчур подозрителен, — со смехом воскликнул Упырь. — Наверно, это пахнут девушки…
— А в самом деле, — радостно заревел тролль. — У меня ведь остались две живые девушки. Это пахнет ими, а я беспокоюсь…
Ингвард, забыв об осторожности, приник лицом к решётке, пытаясь охватить взглядом всю внутренность страшного зала.
— Государь, нас могут увидеть… — в тревоге зашептал Бодо.
— Аннерль жива! — не слушал его Ингвард.
Оруженосец озирался.
— Эта щель в потолке зала, к которой подлетал оборотень… — пробормотал он. — Мне кажется, мы можем подняться к ней снаружи — я видел лестницу, ведущую наверх… У щели мы подстережём проклятого Упыря и зарубим мечами, прежде чем он обернётся человеком!
— Аннерль… — как безумный, повторял Ингвард, и вдруг опомнился, обернулся к оруженосцу. — Да, ты прав! Ступай, я сейчас последую за тобой!
Бодо скрылся во мраке. Ингвард медлил, продолжая следить за троллем.
Кошмарное чудовище раскрыло дверь в стене, и взгляду Ингварда предстали две девушки, в испуге жавшиеся друг к другу. Нечеловеческим усилием воли конунг подавил крик: одной из них была Аннерль!
Тролль оскалился в сладострастной ухмылке. Он схватил подругу Аннерли и с силой дёрнул на себя. Девушка оказалась в объятиях хохочущего чудовища, а Аннерль, вскрикнув, лишилась чувств.
Тролль хрипло задышал, впился ртом в губы несчастной, а потом повалился с ней на пол. Он сжимал её и мял, его когти впивались в нежное тело, раздирая и кромсая его, и чем мучительнее содрогалась девушка, тем ожесточённее терзала её похотливая нечисть. Вскоре пленница превратилась в трепещущий, бьющийся в предсмертных конвульсиях кусок кровавого мяса, который тролль, в припадке звериной страсти, казалось, готов был сожрать. Наконец он схватил рукой свой вздувшийся уд и, громко ревя от возбуждения, вонзил его в этот кровавый кусок…