Северная граница

— Да не сплю я, Амбеген. Все слышу, — сказал он, проводя рукой по коротким черным волосам. — Амбиции — попридержу. А лучшего заместителя тебе не найти, ибо, кроме этих самых амбиций, недостатков у меня не много…
— Все далеко не так просто, — прервал его комендант. — Знаю, Рават, чего ты боишься. Думаешь, получив командную должность, придется тебе сидеть за частоколом, вместо того чтобы резвиться в степи. Это я понимаю. Но с другой стороны, ты ведь постоянно мучишься, выслушивая мои распоряжения. Ты сам не знаешь, чего хочешь, и в этом все твои проблемы.
Рават прикусил черные усы:
— Сколько дашь людей?
Наступила короткая пауза.
— Тридцать, не больше, — наконец сказал Амбеген, прекрасно зная, что это в два раза меньше, чем нужно. — Выбери самых лучших. Восьми верховых хватит?
Рават потер подбородок:
— Неплохо бы побольше.
— Хорошо, возьми двенадцать. Четверо нужны мне здесь… это даже меньше, чем требуется для патрулей. Ну и кота, само собой, забирай. Мне он для обороны ни к чему, а у тебя будет великолепный разведчик.
Рават снова повернулся к окну. Натянутая на рамы пленка давно полопалась, и солдат во дворе было хорошо видно.
— Гостар и с ним еще четверо обучают новых топорников в Алькаве. Наверное, он останется там насовсем, поскольку у них на сотню тяжеловооруженных всего четверо десятников. Ты подписал ему перевод? Вот именно. Восемь отправились с обозом за одеждой и провизией… Сорок пять в походе… Когда я уйду, солдат у тебя останется двадцать с хвостиком. Если какая-нибудь стая перейдет реку, тебе конец. Не отобьешься.
— Пожалуй.
Они снова замолчали.
Такое впечатление, алерские разведчики глаз с них не сводили. Почти всегда, стоило отряду побольше уйти в поле, ослабленным заставам приходилось отражать ночные атаки на оборонительные валы и частоколы. Недавно едва не пала Алькава, расположенная по соседству главная застава округа. А она ведь раза в три крупнее Эрвы. Лишь благодаря случаю всадники, посланные против большой стаи, вернулись раньше и, нанеся неожиданный удар по осаждавшим, разбили их в пух и прах. Однако из оборонявшей частокол пехоты мало кто остался в живых, помощь прибыла буквально в последний момент. Когда прислали пополнение, новых солдат даже некому было обучать… Именно поэтому Эрва направила туда своего десятника и несколько опытных легионеров. Рават только что вернулся из Алькавы и все еще находился под впечатлением потерь, которые понесло это действительно сильное подразделение.
— Ну так как? — спросил он. — Возьму тридцать человек, и куда мне с ними возвращаться? На пожарище, хоронить трупы? Если останется кого хоронить! Попадетесь Серебряному Племени — с кольев и крестов я, наверное, что-нибудь сниму. Но если придут золотые…
— Золотых остановят частоколы, эти скорее тебя сожрут, подкараулив в поле… Да что ты болтаешь? В чем дело? Идти не хочешь? Деревню уже сожгли, завтра наверняка…
— Идти-то хочу! Но еще я хочу, чтобы мне было куда вернуться. Дай мне всех верховых, шестнадцать человек. Плюс кот. А пехоту оставь, в степи она только мешает.
Амбеген чуть усмехнулся:
— Все сначала, да? Послушай, Рават, ты прекрасный командир, умеешь управлять конницей…
Его заместитель попытался было возмутиться.
— Не перебивай. Для этой войны ты даже чересчур хорош. Ты мечтаешь о мощных атаках, о занятии тылов вражеских войск, о захвате лагерей. И если бы речь шла именно об этом, лучше тебя не найти. Но речь идет об охране нескольких деревень. Мне не нужно, чтобы ты выиграл войну, это невозможно. Я всего-навсего должен помешать пожарам. Перестань! Даже слушать эту чушь не хочу! — неожиданно рявкнул он. — Я не командую конницей, но не хуже тебя представляю, на что она способна, а на что нет! Что с того, что ты их быстро найдешь? Что с того, если быстро отступишь? По стае ты открыто не ударишь, потому что тебя втопчут в землю вместе с твоими шестнадцатью вояками! Нет, ты будешь ходить кругами, тут прикончишь парочку, там десяток и в конце концов вообще отобьешь у них охоту связываться. Но прежде чем это произойдет, еще две деревни превратятся в уголья. А может, и три или четыре, если особенно не повезет. Нет! Возьмешь тридцать человек, в том числе не менее десяти тяжеловооруженных солдат. Этого все равно мало, но у тебя хоть какие-то шансы будут. Твоя задача в том, чтобы найти эту стаю и заставить их вступить в решающую схватку. В единственную схватку, после которой то, что от стаи останется, помчится сломя голову прочь — прочь от деревень, которые ты защищаешь. Если все вы при этом сложите головы — ничего не поделаешь, вам за это платят. Все! Я сказал.
— Топорники нужны для того, чтобы охранять заставы. А чтобы гоняться за алерцами, есть конница.
— Конница ушла в поле два дня назад, и о ней ни слуху ни духу. Так что возьмешь что есть.
— О коннице ни слуху ни духу, потому что ты дал ее…
— Сам знаю, кому я ее дал, Рават.
— Заставы…
— Заставы находятся здесь затем, чтобы защищать деревни, а не самих себя. Я сказал, закончен разговор!
Рават замолчал. Уже два года он поддерживал дружеские отношения со своим командиром и тем не менее знал, когда можно спорить, а когда необходимо послушаться приказа, нравится ему это или нет.
— Сделаю все как положено, — сказал он. — Пошли гонца в Алькаву, может, хотя бы лучников пришлют. Конницы-то у них ровно столько же, что и у нас.
— Ладно.
Рават покачал головой и вышел.
Остановившись посреди двора, он кивнул проходившему неподалеку солдату:
— Подсотника ко мне.
Солдат побежал исполнять приказ.
Рават ждал, размышляя над составом отряда. В Эрве дела обстояли так же, как и в большинстве приграничных укреплений: деление на полусотни или клинья из трех десяток, а в случае более крупных гарнизонов — на состоящие из клиньев или полусотен колонны, было в высшей степени формальным. Пополнение из центральных районов прибывало довольно регулярно, но оно состояло из солдат разных родов войск, не вписывавшихся в жесткие организационные рамки. Устав предусматривал, чтобы половину солдат гарнизона составляли конники, остальную же часть — пешие лучники и тяжеловооруженные щитоносцы-топорники, хотя, конечно, имели место и отступления от этих норм. Пополнение присылалось на основании рапортов, составлявшихся комендантами частей (именно такой рапорт Рават только что отвез в Алькаву, чтобы после утверждения его отправили дальше). Но когда новые солдаты достигали места назначения, данные о потерях, содержавшиеся в рапортах, обычно успевали основательно устареть. Партизанская война, сводившаяся к погоням по степям и лесам, подчинялась иным законам, нежели обычные сражения в поле, где тысячи людей нужно собрать в одинаковые по численности и вооружению отряды. Здесь, у Северной Границы, лучше справлялись сколоченные на скорую руку отряды, и солдаты туда набирались исходя из насущных потребностей. В отношении подбора людей уходящим в поле офицерам предоставлялась полная свобода. Обычная здесь практика. Но иногда и это было невозможно. Рават мог лишь жаловаться на судьбу, по воле которой командование над выходящей в поле конницей получил некто другой (и кто!). Сам Рават в это время отсутствовал в гарнизоне, поэтому сейчас ему выпало командовать отрядом, состоящим в большинстве своем из пехоты. И притом пехоты тяжелой, предназначенной, чтобы наносить сокрушительные удары и оборонять заставы, но совершенно неспособной к долгой гонке по ухабам. Для легкой конницы, даже для пеших лучников, здоровые парни в кирасах, в набедренниках, в полузакрытых шлемах, в кольчужных штанах, усиленных наколенниками, с могучими щитами и тяжелыми топорами… словом, вся эта ходячая груда железа была лишь обузой.
Но что с того? Прав Амбеген: во главе шестнадцати конников можно вести небольшую войну, рассчитанную скорее на изматывание, чем на уничтожение противника. А это означает гибель жителей еще нескольких деревень…
Задумавшись, Рават не сразу заметил приближающегося к нему подсотника. Он поднял голову, когда тот был совсем рядом.