Змей (ЛП)

Но она не успокоится, пока ее дочь не окажется в безопасности и в ее объятиях.
ГЛАВА ВТОРАЯ 
Лахлан сидел на небольшом камне рядом с Гордоном и Маккеем, они с удовольствием ели вяленую говядину и овсяные лепешки. Свирепые взгляды, которые бросала на него женщина, сидевшая в глубине пещеры, были сродни острейшим кинжалам.
Но Лахлану было наплевать на то, что она думает. И, черт возьми, он сделал то, что должен был сделать, чтобы увезти ее оттуда. Ложь, обман, воровство – все они были частью войны. А учитывая то, во что она ввязалась, ей лучше, черт побери, смириться с таким положением вещей.
И Белла была не в том положении, чтобы осуждать его. Христа ради, она только что сбежала от мужа, чтобы короновать его злейшего соперника.
Если бы Бьюкен не был таким невыносимым ослом, Лахлан мог бы даже пожалеть этого ублюдка. Он лучше, чем любой другой знал, что не следует ожидать преданности от кого-либо, особенно от жены. Если Лахлану нужны какие-либо причины, чтобы никогда не жениться снова – чего он, разумеется, никогда не сделает – это еще один яркий тому пример.
Черт с ней. Он сделал то, что нужно, чтобы выполнить задание Брюса. И не было никакой возможности забрать ее дочь. Они прибыли в замок всего на несколько минут раньше приближающегося отряда Бьюкена. Ему не из-за чего чувствовать себя виноватым. Он принял такое решение. Выполнение задания - это единственное, что имело значение.
И если потребуется, он сделает это снова, черт побери.
И хотя Лахлан не вглядывался больше в ее лицо, он видел, что гордость не смогла скрыть значение ее взгляда, когда они поехали прочь от замка, оставив ее дочь...
Он видел достаточно людей под пытками, чтобы понять этот взгляд. Агония. Несомненная, кровоточащая, настоящая мука.
Лахлан откусил кусок говядины, чтобы убрать тяжелый комок в груди, хоть этот комок и не имел никакого отношения к еде.
Говядина на помогла, Лахлан сморщился, взял кожаную фляжку и сделал большой глоток виски.
Гордон наблюдал за ним. - Что-то не так с едой?
- Проклятая говядина испортилась.
- А на мой вкус - она прекрасная.
Лахлан пожал плечами, сделав еще один глоток. Виски жидким огнем ожег его горло.
Он чувствовал взгляд Маккея, но суровый горец молчал. Ему и не надо было ничего говорить. Его неодобрение было таким же ясным, как высказанное вслух.
Магнус Маккей был родом из гор Северной Шотландии. Высокий, невероятно мускулистый, и почти столь же сильный как Робби Бойд, он был одним из самых выносливых сукиных сынов, которых Лахлан когда-либо встречал, способный выжить в тяжелейших условиях.
Единственное место, где ему, казалось, было не по себе - верхом на лошади. Не самый изящный всадник, он, казалось, держался в седле исключительно благодаря силе воли. После мучительной ночной скачки, последнюю часть которой они провели под сильным дождем, графиня была не единственной, кто нуждался в отдыхе.
Маккею Лахлан не нравился, но это вряд ли было необычно. Пока Магнус не стал напарником Макруайри, они едва друг друга замечали. Лахлан, безусловно, не искал друзей, когда согласился присоединиться к секретной группе призрачных воинов Брюса.
Макруайри вынужден был признать, что это была привлекательная идея. Воины, каждый из которых был лучшим в своей воинской дисциплине, объединились в одном элитном отряде. Он уже видел, на что они были способны. Но войну нельзя выиграть малыми силами, и Лахлан сомневался, что такой человек, как Роберт Брюс, пропитанный понятиями о рыцарской части, будет использовать самые скрытные и воровские приемы горцев.
Несомненно, они были лучшими людьми, вместе с которыми Лахлан когда-либо боролся. Но это не значит, что он хотел, чтобы они полагались на него или что он будет опираться на них. Его предательница-жена преподала ему жестокий урок, результатом которого стали его люди, пошедшие за ним на смерть, сам он был незаслуженно опозорен и лишился состояния. Макруайри вернулся к тому, что он оставил: он был воином, который обучен убивать, который жил мечом.
- Хочешь что-то сказать, Святой? – Спросил Макруайри, используя прозвище, которым в шутку с легкой руки Максорли называли этого гиганта. Это было не из-за его благочестия. В отличие от других мужчин, Маккей, казалось, никогда не говорил о женщинах. Лахлан собирался выяснить, почему Маккей так себя вел, в то время как на задании, вдали от дома, сидя у костра ночью, большинство воинов не говорили ни о чем другом.
- Графиня права, - заявил Маккей, отложив странный предмет, с которым он работал. Он всегда придумывал новые способы, чтобы сделать оружие более эффективным и смертельным. - Мы должны были привезти ее и девчонку.
- Макруайри объяснил, что произошло, - вмешался Гордон, прежде чем Лахлан остановил его. - Не было времени.
Уильям Гордон обладал уникальным мастерством, и кроме того, был одним из немногих людей, на которых Лахлан хотел быть похожим. Он умел управлять взрывами и огнем и владел секретным рецептом черного пороха, который привез из Святой земли его дед.
- Может быть, и нет, - упрямо не соглашался горец, - если бы он поделился своим планом, мы смогли бы что-нибудь придумать.
- Как? – Бросил с вызовом Макруайри. – Ничто из того, что вы, возможно, сделали бы, ничего не изменит. Моя работа состояла в том, чтобы провести нас в замок и найти графиню. Вы с Гордоном обеспечили прикрытие и отвлекли стражу. Мне не нужен ты или кто-либо еще, чтобы присматривать за мной. – Маккей понимал, что Лахлан прав: они бы ему мешали. - Я вывел ее из замка, не так ли?
Маккей посмотрел на него и кивнул головой в сторону графини. - Да, ты вывел ее. Но на твоем месте я некоторое время поберег бы спину.
По крайней мере, в этом они были согласны.
Гордон снял плед, который он носил на плечах, чтобы сливаться с ночной тьмой, и скрутил его в толстый жгут, отжимая дождевую влагу в грязь под ногами.
- Насчет одного ты был прав, - сказал он Лахлану тихим голосом, - это не место для ребенка, - Гордон вздрогнул. - Черт, жаль, что нельзя зажечь огонь.
Они не могли рисковать. Хотя Лахлан надеялся, что они оторвались от Бьюкена, они не могли точно знать, сколько ему потребуется времени, чтобы обнаружить побег жены. Макруайри вдруг понял, что он не больше не чувствует жжения в спине, он покосился назад в глубину пещеры и увидел, что графиня прислушалась к его совету отдохнуть насколько это было возможно. Они не могли здесь долго оставаться.
Гордон проследил за его взглядом.
- Она очень храбрая, - сказал он с явным восхищением, - интересно, почему она это делает?
Лахлан подумал то же самое.
- Замечательная женщина, - добавил Гордон.
Лахлан резко усмехнулся. - Я думаю, что ее муж может с тобой не согласиться.
- Бьюкен – опасный сукин сын. Почти такой же злобный тиран, как Эдуард. Он годится ей в отцы, и она... – Голос Гордона дрогнул и Лахлан почувствовал непонятный приступ раздражения, понимая, в какую сторону направились мысли Уильяма. В ту же сторону направлялись и мысли Лахлана каждый раз, когда он смотрел на Беллу. Каждый раз, когда Лахлан смотрел на нее, его член твердел. Именно по этой причине он старался не смотреть на нее.
- Есть в ней что-то, что трудно выразить словами.
Чувственная. Обольстительная. Заставляющая член твердеть.
Гордон пожал плечами, сдаваясь. – Жаль тратить такую красоту на старика. Бьюкен не заслуживает такого дара.
Лахлан выгнул бровь. - Таким образом, молодость и красота являются поводом для измены?
Макруайри решил, что пришло время проверить свои предположения.
- Я надеюсь, что ты так же будешь прощать своей жене. Хотя он разговаривал с Гордоном, но не переставал наблюдать за Маккеем и видел, что могучий горец был все так же невозмутим.
- Еще не поздно пересмотреть свои клятвы, знаешь ли. Ты не будешь женат на...