Вляп
Однако, если в руках свободно поигрываемая кувалда налогового пресса, то - засуньте себе мой статус себе в... Можно - вместе с Новым Заветом.
Здесь главным налоговикам был некто Петрилла. Уточняю -- через "т". Хотя местные его характеризуют теми же словами, что и Хрущев -- художников на известной выставке в Манеже. Было в Петрилле 12 пудов веса, из них - половина чистое сало. Большой поклонник Долгорукого. В силу своих профессиональных интересов. Жили они с князем душа в душу. Так что три года назад на Пасху Юрий поехал к Петрилле в дом разговеться. Со свитой. А в свите у него был вот этот самый парнишка. Который в смущённо-эрегированной форме и изображён на настенном шедевре. Нечипкой его звали. Любимый князев скоморох. И певун, и плясун, и в дуду дудун. Молодой, весёлый, пригожий, к князю во всякий час вхожий. Дамы киевские, которые по теремам запертые сидят -- ну просто кипятком... Одаривали его своей благосклонностью. В больших количествах. Ну и Петриллина жена... после воздержания великого поста... да в светлый праздник... А также с учётом весовых габаритов законного супруга и предполагаемых народной молвой флуктуаций ориентации...
Вообщем их застукали. Вот как раз вот в этой изображённой на штукатурке позиции. Вот с таким именно выражением лица. Скандал, конечно. Петрилла сразу у князя голову оскорбителя своего потребовал. А Юрию то ли плясуна своего жалко, то ли самому смешно Петриллу рядом с Нечипкой видеть... Вообщем, "Светлое воскресенье... прости нам долги наши как мы прощаем...". С Долгоруким не поспоришь. И не сильно с него потребуешь. Может, все так и затихло бы, но у князя не один талант такой в дружине был. Дружок Нечипкин, хоть и плясал похуже, а вот на стенах царапал славно. Ну и воспроизвёл.
Собственноглазно виденное в форме собственноручно вырисованного. Под общим лозунгом: "Вот так мы, суздальские - ваших киевских".
Петрилле, естественно, донесли. Сбить рисунок - не дали. Стража на воротах суздальская - "а кто позволил стены крепостные ломать-портить? Га-га-га...". Тут праздники, весна, первые дни мая, а Петрилле чуть не в лицо народ смеётся. Понятно, жену свою он сразу отделала так... А вот когда через пару дней Юрий к нему снова, уже по делу и снова с Нечипкой... Да и как по этикету положено: " А здорова ли хозяйка? Что ж она к гостям не выходит?"... Петрилла и сыпанул князю в чашу отравы. Сам же и поднёс - от верного слуги и активного сотоварища на тяжёлом поприще налоговой реформы.
Потом пошла раздача. Юрий умер ночью. Признаки отравления - налицо. Суздальцы тут же взяли Петриллу - и в допросную. Боярство киевское аж пригнулось - кого там на дыбе Петрилла подельником назовёт. Хоть и не было заговора, но под пыткой... Но тишина...
Поскольку на княжьем столе - никого. Скамейка запасных - пустая. Старший-то сынок Юрия - Андрей за год до этого из Вышгорода под Киевом сбежал. Испугался киевской кровавой каши. Объявил, что нашёл, вроде бы, икону чудотворную, вбил в нее 40 фунтов золота ("да за это злато всю Киевщину с Черниговщиной купить можно!"), и, ослушавшись отца, бросив его одного в Киеве, сбежал куда-то в Залесье ("доской крашенной прикрылся, отца родного и людей его на погибель бросил").
У суздальцев лидера нет, время идет. В нарушение обычая Долгорукого хоронили только через две недели после смерти. А кияне даром не сидели: стянули в город всех холопов и смердов из ближних и не очень сел. Взбаламутили рвань да пьянь с Подола.
В ночь после похорон пошли резать суздальцев. Натуральная Варфоломеевская ночь. Сначала - в городе. Всех кого нашли. Потом - лодками, с факелами - через Днепр. Там Юрий себе городок построил. Назывался незатейливо так - "Рай". Говорят - красы несказанной. Чистенько, уютненько, благостно... Дальше - как обычно у нас: что могли - разграбили, что не могли - сожгли. Остальное загадили и поломали. Кого живых поймали и назад к Днепру довели - в реку. Чтоб при случае не показали. А там - в основном баба да дети. Суздальских на весь Киев - сотен семь было. Многие с семьями приехали, другие здесь свадьбы играли. И куда такую? Хором пользованную? Она еще родне пожалится... В реку.
"Ой Днипро, Днипро. Ты широк, могуч". Ну, не совсем так. Напротив Киева - острова. Протоки не сильно широкие. Но беременной или связанной бабе не выплыть. Раненному, избитому мужику - тоже. Младенцы... - говорить нечего.
Вот такая "Майская ночь или утопленница" получилась.
На этом дело не кончилось. За день народец отлежался, отоспался, опохмелился и к вечеру потребовал "продолжения банкета". А дружины своей в Киеве нет - часть еще в прошлом году с прежнем князем ушла, часть Юрий на юг отправил. Порядок держали суздальские. А их перерезали. Городские ворота стоят нараспашку. Ну, народец из пригородов и разгулялся. По верхнему городу. Как ударили разом с Подола да с Коптева конца... А на Верху свои заботы. Часть бояр, хоть и кияне, а Долгорукого поддерживали. Их в первую голову. Вместе с семьями. Собственно, тут все такие дела - "вместе с чадами и домочадцами". Как в Библии: "до четвёртого колена". Ещё две партии черниговских было. Там тоже... замятня давняя. Потом еще проще пошло - у кого дом богаче, а челядь слабже...
Но самое скверное - бояре ведь бить суздальцев смердов позвали. А сдёрнуть хлебопашца с земли на Киевщине в начале мая... Это только в советских песнях: "Уберём, и засеем, и вспашем". В реальности технологическая цепочка - обратная. "Не сеяно - не растёт". А тут - и не пахано. В городе еще много в то лето интересного было, да только к осени пошла главная отдача от убийства Долгорукого - смерды поднялись. По всей Киевщине. А городского населения на Руси - 3%. Остальное - сельское. Селяне, пейзане, "смерды смердячие"...
И началось... Два года мордобоя со смертельным исходом. Всех против всех. С активным участием черниговских. Только когда с Волыни пришел тамошний князь Мстислав и киян построил... И посадил на киевский стол дядю своего Ростислава из Смоленска. Потому что ни он сам, ни один нормальный рюрикович лезть в эту кровавую кашу не хотел. А ненормальных на великокняжеском месте... То есть желающие, конечно, были, но дураков среди них все меньше осталось. Поскольку - кого зарезали, кого отравили, кого палками забили. Здесь же в Киеве. Вполне в чисто русском стиле - вместе с женой и детьми. Вообщем, пришлось звать доброго дядюшку из Смоленска. Князь Ростислав со своей дружиной в Киев пришёл. И начало всех успокаивать. Человек он весьма богобоязненный и цитатами из "Писания" любого в сон вгонит. При этом деловой. Концовку его умиротворение я уже и сам видел. Голова Касьяна отрубленная на бок заваливается, и снизу язык вываливается... Хотя... Может и не зря православная церковь князя Ростислава святым объявила. Потом. Посмертно.
Петриллу местные из пыточной вынули, и тут же прирезали... - "за успехи в организации налоговой службы".
Жену он еще сразу после... конфуза избил так, что она ко времени мятежа уже умерла. Это ему в вину не ставили. Поскольку "твоя жена - тебе её и учить".
Нечипку кияне поймали. Отрезали ему хозяйство и забили в горло. Чтобы не мог народ киевский развлекать-веселить, сказки сказывать - с чьей еще женой он... пляски плясал. Потом переломали руки и ноги. И забили насмерть.
А вот рисовальщика так и не сыскали. Предполагали, что его в общей толпе прирезали. А потом, когда возами убиенных вывозили на кладбища, особенно никто и не присматривался. Да и как в разбитой, залитой кровью голове, опознать одного из молодых скоморохов из... кордебалета.
И вновь полагаю нужным прервать сие повествование. Некоторое время спустя рисовальщик сей был найден в Руси Залесской и ко мне доставлен. Сперва принуждением, а после и своей волей служил он в службе моей и немало пользы принёс Руси талантом своим, от господа данным и в дурную по молодости голову попавшим. Талант сей равно высок был и в мастерстве изображения всяких непотребств и натур обнажённых, так и в части картин божественных. Ныне многие из людей благочестивых, любуясь красой икон досточтимых и на Руси уважаемых, даже и помыслить не могут, что сотворено сие благолепие той же рукой, что вырисовывала уд скоморошечий на штукатурке киевской надвратной башни.