Вляп
Я, видимо, отвлёкся, поскольку пропустил момент появления у чёрного декламатора оппонента. Монолог трансформировался в диалог. Один из моих сотоварищей, с другого края ряда, вдруг начал возражать. Причём громко, активно и, я бы сказал, судя по интонациям, нелицеприятно. Понять из его реплик я не мог ни слова. Но сотоварищи мои по коленопреклонённому ряду - возбудились. И, кажется, массовка, что стояла с другой стороны, тоже решила отработать своё. Оттуда донёсся крик. Женский. Потом он перешёл в многоголосый вой. Тон все повышался. Вот он, тот звук, который я принял за вой разгоняющейся дизельной турбинки. Я тоже занервничал. Мне, конечно, все пофиг. Но если я им кадр испорчу, то будут делать дубль. А оно мне надо? На таком-то морозе... Ломать ребятам работу... Нехорошо это. Но сценария-то я не знаю, может, мне тоже надо чего-то изобразить? Скажем, протест широких народных масс против введение лицензий санэпидемстанции на стрелецкую торговлю пирожками?
Пока я во всей этой суете и холодрыге медленно соображал, ситуация изменилась. Со стороны мужика на белой лошади набежала его свита. И начала бить всех кого не попадя по чем не попало. Своими посохами-тяжеловесами. А связанному, полуодетому, замёрзшему, недавно битому... Много ли надо? Да еще и мутит. Все снова улеглись обратно на лёд. Я - в числе первых. Хотя нет, не все. Тот мужик, который первым начал кричать, рванул вперёд. За ним двое обтулупленных.
Метрах в 6 от нас его сбили с ног. Сбили, перекатили, подхватили... Перевернули на живот, перекинули через бревно. И ловко так - голова к нам, туловище - к проруби, шея как раз на бревне. Ловко. Как-то - очень профессионально... Менты что-ли? Или вертухаи какие? Точно -- Заполярная филармония. Чувствуется навык в общении с людьми. С людьми, у которых руки вывернуты за спину. Тут подошёл третий. Со здоровенным топором на плече.
Та-ак. Топоры бывают разные. Спутать плотницкий "звонарёк" с обычным "сучкорубом" - можно только после литровой дозы метилового спирта. Это когда не только не соображаешь, но и видеть вообще в принципе не можешь. Уже никогда.
У мужика на плече была секира. Орудие лавочника типа "мясник", а отнюдь не пролетариата типа "плотник". Вот этим орудием он и еачал помахивать.
Слева от меня очень близко вдруг оказались лошадиные ноги. А страшно однако... Когда лежишь мордой на льду, руки связаны да еще вывернуты за спиной. И тут выдвигается на тебя такой монстр. То есть, конечно, все слышали, что лошадь на лежащего человека не наступит. Только... как бы это по-мягче... да фигня это все! Французы, к примеру, на Гаити закапывали восставших негров в землю по шею, а потом гоняли по этим головам свою республиканскую конницу. Или для всех этих Мирабо с Лафайетами негры не были людьми не только для них самих, но и для их лошадей?
А на лошади мужик. Тот самый - в красном плащике. Тулуп вместе с плащиком задрались чуть не на голову. Вокруг пояса как юбка вздыбилось. Опять костюмеры туфту толкают - у конного на спине должен быть разрез. В смысле - на одежде. Чтобы в седле сидеть нормально. А костюмеры этого не сделали. То ли поленились, то ли тулупчик прибрать решили. После съёмки. Ну и в самом-то деле - из-за какой-то проходки в каком-то эпизоде настоящий караульный тулуп портить...
Дядя в недорезанном тулупе посмотрел на меня. Сверху, внимательно так, вдумчиво. Я, естественно, подмигнул. Типа "клёвую мизансцену построили. Всех Оскаров заберёте. Голливуд тулупы в России скупит. Вся их тусовка - только в ватничках на всяких сейшенах тусоваться будет. Включая групповухи в бассейне." "Красный плащик" как-то вздохнул тоскливо. Потом глянул на "живую скульптурную группу" с терпилой на бревне. И вяло так махнул ручкой. Правой. Как-то в сторону.
Мясник взмахнул. Топор пошёл вверх... Надо бы сказать что-то типа: "лезвие топора зловеще блеснуло в лучах восходящего солнца". Но... чего нет - того нет. Солнца в тот день вообще не было. Ну а зимний рассвет... Терпила как-то выгнулся, острая его бородёнка уставилась прямо на меня. Он чего-то орал... Я еще подумал: какой талант. Экспрессия, натюрлих.
И тут он полетел прямо в меня. Терпила. Не весь - только его голова. И из неё хлестанула кровь. Как огонь из новогодней ракеты. Голова упала на лёд метрах в 2-3 от меня и от отдачи закрутилась волчком. Потом дошёл звук. "Хряк" топора. Ну не будет никогда мастер рубить хоть чью голову прямо на льду. Только на бревне. Иначе можно и инструмент попортить. Инструмент вошёл в бревно довольно глубоко, мастер хлопнул ладонью по топорищу, выдернул секиру. И из открывшихся кровеносных сосудов обезглавленного тела ударил фонтан крови. На метр примерно. Красной. Быстро чернеющей. Горячей. От неё шёл пар. Там, где этот поток попадал на снег - снег стремительно просаживался. Как сахар в кипятке. Или как сугроб под струйкой мочи. Выглядело это как... как раздробленная кость в открытой ране. Белые кристаллики снега в чёрной оседающей крови.
Фонтан ослаб. Потом снова толчком выплюнул очередную порцию. Потом еще пара толчков все слабее. Потом... "Вода привольно полилась мирно журча". Только - не вода. И журчания я не слышал. В том момент, кроме нарастающего грохота тамтамов в собственной голове, я вообще ничего не слышал. Обтулупленные у бревна подхватили... останки. Под руки. Это... тело без головы. Опрокинули на спину. И поволокли к проруби. Куда и кинули. Без всякого "на счёт три". Отработанно.
Краем глаза поймал какое-то движение. Прямо передо мною отрубленная голова как-то дёрнулась, державшиеся сжатыми мышцы - расслабились, нижняя челюсть отвалилась. И - завалилась в бок. На правую щеку. Из открывшегося обрубка шеи неторопливо вылезло что-то мокрое и красное. Вроде тряпки. Хотя - какие тряпки в голове... Не женщина же. Наверное - язык. Корнем вперёд. Съехал по гортани. Окончательно расслабился... Остаточные мышечные явления...
В моей голове что-то тоже... вспыхнуло. И я отключился.
Глава 2
Пробуждение было... из серии "Мама! Роди меня обратно!". Как от толчка. Хотя почему как? От пинка одной из этих волосато-лохматых жертв горилльего аборта. Которых я сдуру посчитал всего-навсего человеческим коллективом бомжующей самодеятельности. А они друг другу головы на раз. Топором. С хеканьем.
Картинка заваливающейся на бок отрубленной головы... чернеющие на глазах пятна крови... оседающий, расползающийся в крови снег в тусклом свете зимнего утра... Я только успел откинуть голову на бок и меня снова начало выворачивать.
Кажется, этот ублюдок ткнул меня сапогом в спину. Кажется, это только усилило мои спазмы. Желудок же пустой. Слюни, сопли, желудочный сок... все наружу. Там еще есть такая штука, которую мы в шутку называли "двенадцативерстной кишкой". Если она тоже из меня горлом пойдёт, то от чего я умру раньше - от удушья или от кровопотери?
От горилльих пинков и собственных телодвижений шапка у меня свалилась. По волосам потянуло холодком. Ублюдок присел, ухватил меня за волосы... Хрюкнул. Как-то удивлённо. И ушёл.
А я с радостью обнаружил, что мой ступор уже не носит такого тотального характера, как аплодисменты на партийных съездах. В смысле: "бурные продолжительные, переходящие" в захлёбывание собственной блевотиной. Втягиваюсь, адаптируюсь.
"Если вас легонько стукнуть -- вы, конечно, вскрикните.Раз ударить, два ударить... А потом привыкните".Ага. Привыкаю.
Мысли появились. Точнее, уже хватало сил не только дышать да сердце у горла ловить.
Так. Что же это за уроды? Какой-то "Затерянный мир" с продвинутыми придурками горилльского происхождения? Нет, я неплохо отношусь к гориллам. И вообще - к братьям нашим меньшим. Как и к братьям большим. Одни ковыряются в собственном дерьме, другие - в государственной безопасности. Но я-то тут причём? Я ж вырос на асфальте, для меня и корова живьём - уже экзотика. А горилла... Да еще продвинутая... И вообще, я ни в экологических движениях, ни в защите прав животных... А тут охренительно здоровенная скотина пинает меня по рёбрам. Меня! Да я вот только встану, да я этого придурка... А кстати, вот и он.