Магический квадрат
ФИФИ: И работать смогу.
МАЙЯ91: Ты не сможешь больше ходить на вечеринки. И уходить по вечерам из дома.
ФИФИ: Это, может, и нет. Но у меня же есть друзья. Они будут приходить ко мне.
ДЖОН: Звони! Я, по крайней мере, всегда готов.
ФЛОГ: Кто бы говорил! А мы что, куда-то денемся?
ДЖОН: Кто поживет, тот увидит.
ФЛОГ: БОЖЕ, КАКОЙ ТЫ ЗАСРАНЕЦ! Терпеть тебя не могу. Ты полагаешь, все в восхищении от тебя?
ДЖОН: А ты уже всех достала, Фло. Оставь в покое Фебу! Не понимаешь, что есть ситуации, которые значат больше твоего «эго» и твоей дурацкой «этики»?
Т: «Еще вчера мне нравилось все. А сегодня все исчезло: пленительность жизни, ощущение прекрасного, интерес, удовольствие, все. В меня, словно недомогание, вселилось ощущение закончившейся юности и увело прочь».
ДЖОН: ИКСМАС, это ты? Сменил ник?
Майя прикусила губу, вышла из чата и выключила компьютер.
ГЛАВА 15
— В приличных домах принято стучать.
— Знаю. Извини. Но ты все равно не услышала бы меня с этими штуками в ушах. Есть хочешь?
— Нет. А что ты пришла так рано домой? Чувство вины или синдром контроля?
— Прекрати, Майя. Мне не за что просить у тебя прощения… Заправь постель. И наведи порядок в ванной, а то туда зайти противно. И заканчивай с этими ночными пиршествами. Мне надоело выгребать из-под твоей кровати коробки от печенья… В чем дело, Майя, ты не хочешь со мной разговаривать?
Девушка бросила косой взгляд на мать и произнесла:
— Закрой, пожалуйста, дверь. Ты мешаешь мне заниматься.
Печально покачав головой, Меган вышла из комнаты дочери и прислонилась к стене в шаге от двери, за книжным шкафом. Она не знала, чем помочь Майе. Не понимала, как установить с ней контакт. Любые попытки наладить отношения заканчивались крахом: все эти бессмысленные ранние возвращения домой, чтобы иметь возможность поужинать вместе, вся ее ложь коллегам с целью выиграть хотя бы полчаса, чтобы поговорить с дочерью по душам.
Она приложила ухо к двери и с болью в сердце услышала плач и причитания дочери:
— Папа, папочка, куда ты пропал, почему тебя нет рядом, почему ты не отвечаешь мне, папа, что мне теперь делать, могу ли я доверять ему?..
Меган нервно смяла лист бумаги, который держала в руке, и вернулась в свою комнату, освещенную слабым светом ночника. Подошла к столу, разложила на нем мятый лист и перечитала написанное. В четвертый раз за этот вечер.
«…о Тайне. Черт тебя возьми, зачем ты отвлекаешь меня?
Знаешь, а ты на самом деле дерьмо.
Едва вспомню, как ты меня поймала… Ну а что это дало?
Всего лишь слегка замедлило исполнение моей Миссии.
Смирись с этим, Мег. Так написано в Книге судеб.
Моя Миссия должна быть исполнена. И она будет исполнена…»
Это очередное послание Гейси пришло вчера. Тайна, которую несколько раз порывался открыть ей этот безумец, наверняка касалась не его одержимости абсолютной красотой. За этим стояло что-то другое, Меган была в этом убеждена.
Она выдвинула правый ящик стола и достала шкатулку из синего бархата. Открыла, взяла лежавший в ней позолоченный ключ. Задумчиво повертела в пальцах. Это был ключ от письменного стола, за которым Дэвид гонялся несколько лет, желая сделать Мег подарок. Он обожал подобный стиль: мебель с закругленными углами.
В столе было множество ящичков, в которых лежали в полном порядке все нужные бумаги и сувениры. Мег вставила ключ в замок центрального ящика под самой столешницей, выдвинула его и взяла в руки перехваченную резинкой толстую черную тетрадь, страницы которой были заполнены короткими строчками и рисунками.
Это не был дневник Дэвида. Дневник Меган так и не нашла. Это были просто его заметки: Дэвид постоянно что-то записывал и рисовал. Она начала нервно перелистывать страницы в поисках хоть какого-нибудь знака, который содержал бы намек на «тайну» психопата Гейси… Математические формулы, рисунки, чертежи. Запись беседы со стариками-шаманами майя… Его идея фикс — Пророчество по поводу 2012 года… Вздохнув, Меган положила тетрадь на место. Бессмысленно пытаться разобраться в том, чего она не понимает. Выход только один: поймать этого урода Гейси и засадить за решетку на всю оставшуюся жизнь. Вместе с его тайнами.
«Боже мой, — взмолилась она, — Дэвид, прошу тебя, помоги мне. Я боюсь, я чувствую, что Майе опять грозит опасность. И она совсем рядом. Ублюдок Гейси на свободе, а мне никак не удается найти его».
Одна нехорошая мысль не давала ей покоя. Почему Гейси сказал, что «хорошо знает этого парня». Кто такой на самом деле этот Трент?
ГЛАВА 16
— Это я.
— Узнал, Проф. Все идет как надо. Клянусь.
— Ну и отлично. Но я звоню не для того, чтобы контролировать тебя.
— ???
— Я хотел только сказать, чтобы ты к ним не ходил. Я имею в виду парня и его мать.
— ???
— Очнись, Майкл! Ты помнишь, вчера я попросил тебя навестить Дебби. А сейчас передумал. Забудь. Не стоит на это тратить время. Все это лишь мои фантазии. Лучше сконцентрируй силы на Миссии. И на поиске Избранной. Договорились?
— Договорились, Проф.
— Вот и хорошо.
— Конечно, ведь мы почти у цели, Проф.
— Да, парень, рукой подать.
ГЛАВА 17
Растянувшись на кровати, положив руки под голову, Трент бездумно пялился в потолок. Он слушал музыку, звучавшую в его iPod, подключенном к динамикам: CD Sunday, Bloody Sunday группы «Zeppelin B&W». Звук был великолепный. 163 фунта отдано за iPod. И еще больше, намного больше, за блок дисков: 391 фунт. Все, что он скопил за последнее время. Но ему не было жалко на это денег. Парень оглядел комнату. Вид ее, как, впрочем, и вид всего дома, был удручающе тосклив.
К черту iPod, к черту диски, к черту наушники «Skullcandy».
Господи, как он ненавидел все это: этот свой район; эти домишки красного кирпича; ухоженные садики; камелии и розы своей матери; ее книжный шкаф, набитый тошнотворными романами Джейн Остин и книгами по эзотерике; пластиковую кружевную скатерть на столе из искусственного дерева; продавленные кресла из желтого бархата перед камином, который никто никогда не пытался разжечь; лестницы, обитые потертым красным линолеумом; белый цвет стен, который неумолимо превращался в серый; тюлевые занавески на окнах… и эту жизнь.
Включенный старый компьютер на его письменном столе отвратительно жужжал, но у Трента не было никакого желания встать и выключить его. На стенах, чтобы как-то задержать умирание белизны, висели доказательства его существования в этой жизни: фотографии, записки, рисунки, билеты, коробки от сигарет, все пришпилено кнопками в случайном порядке.
Напротив кровати он повесил обложку от диска группы «LP», очень популярной в восьмидесятых годах, которую любил больше других: длинный список нетленных мелодий, закачанных в память его iPod. Рядом с кроватью — табурет в форме перевернутой пивной банки, на табурете переполненная окурками пепельница и две книги: «Сердце тьмы» и стихи Байрона. Под кроватью — вперемешку учебники, башмаки, тетради, грязные носки, фантики от конфет, наполовину пустые пачки сигарет. В общем, его жизнь. Та, которую его мать характеризовала одним словом: беспорядок.
Он потянулся на матрасе и взял из смятой пачки последнюю галету, пожевал ее, хотя есть не хотелось. Галета просыпалась крошками на зелено-фиолетовое покрывало, связанное для него матерью. Покрывало он тоже ненавидел.
Вздохнул, перевернулся на бок, закрыл глаза и попытался увидеть Майю. И увидел. Ее большие, прекрасной формы груди. Ее плоский живот. Ее длинные черные волосы, закрывавшие полспины. Очаровательную ямочку над копчиком, где была нарисована маленькая звездочка с четырьмя лучами. «Утренняя звезда, магический символ индейцев прерий», — объяснила она ему своим задушевным, слегка хрипловатым голосом. О, этот голос! Он помнил все его оттенки, каждую модуляцию.