Через реку забвения

Нечего и говорить, последнее устраивало Брюса в гораздо большей степени. Он даже на миг задержал дыхание, представив тихие совместные вечера с Терезой, один из которых, конечно при удачном стечении обстоятельств, мог бы завершиться… ох, тем, о чем до сих пор приходилось только мечтать!
– Хорошо, договорились, – медленно произнес он, стараясь держаться как можно спокойнее, чтобы не спугнуть удачу.
Впрочем, кто может дать гарантию, что все это не является лишь плодом моего воображения?
– Ну, приступим? – произнесла Тереза. – Обычно после концертов у меня пропадает аппетит, но сейчас я поем с удовольствием. Чем это объяснить, не знаешь? – Последний вопрос тоже был задан мимоходом, пока Тереза тянулась за ломтиком хлеба.
Брюс пожал плечами. Что тут скажешь?
– А я догадываюсь, – заметила Тереза, отрезая и отправляя в рот кусочек отбивной. – Все потому, что я ужинаю не одна. Мм… еще горячее! – добавила она, жуя сочное мясо. – Вот это сервис. А ты говоришь, у меня ничего не найдется поесть.
Брюс тоже взял нож и вилку.
– Я и сейчас это повторю, – невозмутимо произнес он, испытывая желание немного подразнить Терезу.
Та покосилась на него.
– Ты несправедлив. И так сказал бы любой, кто взглянул бы на этот стол.
– На стол – да, – кивнул Брюс. – А в холодильник?
Тереза на миг замерла, но потом продолжила жевать.
– При чем здесь холодильник, не понимаю?
– Да? Могу наглядно продемонстрировать, что я имею в виду. Позволишь открыть дверцу? – спросил Брюс, кивнув на белеющий в углу холодильник и делая вид, будто поднимается со стула.
– Не нужно, – быстро произнесла Тереза.
– То-то!
– Ну и что ты этим доказал?
Брюс усмехнулся.
– Лишь то, что, по-моему, ты понятия не имеешь, как выглядит изнутри холодильник в нормальной семье.
– Так то в нормальной! – хохотнула Тереза. – К тому же у меня, как тебе прекрасно известно, семьи нет. Вот когда обзаведусь, тогда и узнаю.
Вот оно! – с внутренней дрожью подумал Брюс. Сама о том не догадываясь, Тереза ответила на вопрос, который я не рискнул бы ей задать. Итак, теперь я знаю, что в перспективе она не отвергает для себя замужество. Что ж, из этого и станем исходить…
– Разве у вас дома холодильник пустовал? – осторожно спросил он.
Странно, но этот простой вопрос как будто поставил Терезу в тупик. Она на минуту задумалась и даже перестала есть. Потом посмотрела на Брюса.
– Что? – сказал тот.
– Знаешь, а я и не помню, как у нас было. Не придавала значения. Меня ведь воспитывал отец. Мать ушла от нас, когда мне было пять лет. Говорят, сбежала с каким-то моряком. А отец меня разносолами не баловал. Питались мы сытно, но без затей. Блюда в основном были такие, которые требовалось лишь разогреть.
– То есть полуфабрикаты, – констатировал Брюс.
Тереза пожала плечами, вновь принимаясь за еду.
– Не вижу в этом ничего дурного. Во всяком случае, отец следил за тем, чтобы я была сыта, за что ему большое спасибо.
– Нет, я вовсе не в том смысле… – несколько смущенно пробормотал Брюс.
Но Тереза, похоже, не обратила на его слова никакого внимания.
– Вообще-то мой отец единственный, кто всегда и во всем поддерживает меня, – продолжила она, улыбаясь своим мыслям. – Даже когда я всерьез решила заняться музыкой, он не возражал. Хотя все это так далеко от него…
Повисла небольшая пауза, во время которой Брюс думал о том, что Тереза никогда прежде не рассказывала ему о своей семье. Впрочем, и случая для этого не выпадало. Общались они довольно тесно, но, как правило, на репетициях, на записях песен в студии и во время выступлений, когда, как известно, не до задушевных бесед.
– А кто твой отец по специальности? – спросил он.
Ответ его удивил.
– Инспектор полиции, – сказала Тереза.
– В самом деле?
– Говорю же тебе, он очень далек от того, чем занимаемся, например, мы с тобой.
– Да, действительно… И тем не менее не стал тебя отговаривать от намерения сделать музыкальную карьеру?
Тереза качнула головой. Затем, прожевав кусок, сказала:
– Папа у меня замечательный. Может быть, когда-нибудь я тебя познакомлю с ним.
– Я не прочь, – улыбнулся Брюс.
Несколько минут они молча ели. Брюс подумал, что Тереза не зря пользуется услугами ресторана, из которого сегодня доставили блюда. Если там всегда так замечательно готовят, зачем ей утруждать себя возней на кухне? Вдобавок для этого требуется время, которого у Терезы не так уж много. А если учесть, что большую часть суток она находится в творческом процессе, то решение заказывать пищу из ресторана выглядит вполне резонным.
– Все-таки это несправедливо, – неожиданно произнесла Тереза.
Брюс поднял взгляд.
– Что именно?
– То, как ты со мной обращаешься.
Он опустил вилку и воззрился на Терезу. Последнюю фразу она произнесла тоном недовольной поведением своего супруга женщины.
– Не понимаешь? – усмехнулась она, заметив взгляд Брюса.
– Честно говоря, не очень.
– Ну вот ты сейчас задаешь мне вопросы, я отвечаю, а сама, между тем, так ответа и не дождалась.
– Это какого?
Тереза опустила взгляд в тарелку и сидела так несколько мгновений. Затем в упор посмотрела на Брюса.
– Насчет твоих странных отношений с Эми. Ты так и не объяснил мне загадку ее поведения, хотя утверждал, что секрета в этом никакого нет.
Брюс рассмеялся.
– Верно, никакого.
– Так, может, все-таки скажешь, в чем было дело? – мрачно произнесла Тереза.
Ее хмурый вид развеселил Брюса еще больше, однако на этот раз он удержался от смеха.
– Ладно, раз обещал – скажу. Проблема заключалась вовсе не в холодности Эми, как ты подумала. Все было гораздо проще… и одновременно сложнее. – Он выдержал еще одну, заключительную паузу, наслаждаясь выражением лица Терезы, которая даже рот приоткрыла, так ей не терпелось узнать тайну. – Видишь ли, дело в том, что Эми происходила из католической семьи. Для нее потерять невинность до венчания было немыслимо.
С губ Терезы слетел разочарованный вздох.
– Понятно…
– Ты ожидала чего-то иного? – не без иронии спросил Брюс.
Она подцепила вилкой кусочек картофеля.
– Наверное.
– Чего?
Тереза отправила ломтик в рот и пожала плечами.
– Даже не знаю. Трудно объяснить. Наверное, мне хотелось услышать более романтическое объяснение.
Брюс удивленно вскинул бровь.
– Куда уж романтичнее! Девушка так крепка в своей вере, что ради своих принципов отказывается от близости с любимым. Просто сюжет для романа. Кстати, по-моему, я нечто такое читал у какого-то иностранного автора.
– Может, она не так уж тебя любила, – невнятно пробормотала Тереза, думая о чем-то своем.
Брюс слегка наклонился к ней.
– Что?
– Ох, прости! – спохватилась она. – Наверное, я не должна так говорить.
– Но я не услышал, что ты сказала. Повтори, пожалуйста.
Тереза замялась, отвела взгляд.
– Боюсь, ты обидишься.
Брюс поднял ладонь жестом человека, присягающего в суде говорить правду, и торжественно произнес:
– Клянусь, не обижусь.
Тереза хихикнула, но потом посерьезнела.
– Тогда расстроишься.
– Если твои слова касаются Эми, то вряд ли. История давняя, так что…
– Ну ладно, – нехотя согласилась Тереза. – Скажу, только потом пеняй на себя.
– Согласен.
– У меня мелькнула мысль, что, возможно, Эми не очень тебя любила, иначе ее не остановили бы никакие преграды.
– М-да? – задумчиво произнес Брюс.
– Таково мое убеждение, – уверенно произнесла Тереза.
– Что ж, может, ты и права. Но в то время мне казалось… Хотя… какая теперь разница? Этой истории уже столько лет… Даже странно, что я ее сегодня вспомнил.
Тереза тряхнула головой.
– А я готова отстаивать свою правоту. Поверь, если девушка любит, она сама даст тебе понять, что готова к близости. – Неожиданно ее голос пресекся, и она сдавленно добавила: – Некоторые мужчины очень ловко этим пользуются. Во всяком случае, со мной случилось именно так.