Дембель против бандитов

Илья был без сознания лишь пару секунд, затем услышал, как истошно заголосила мать, как продолжали испуганно кричать соседи-торговцы, как зло выплевывал матюки бандит, получивший болезненный удар по локтю… Дембель знал: если сию же секунду он не поднимется, не найдет в себе силы дать отпор тому подонку с перебитым носом, может случиться непоправимое. Ведь рядом была мама, и вряд ли стоило гадать, что могут предпринять отмороженные негодяи!
Земля уходила из-под ног, перед глазами плыли огромные сферические пятна, но Дембель, стиснув зубы, попытался встать на ноги… Наглая рожа с перебитым носом маячила в каком-то метре от него — щурилась, лыбилась, демонстрируя в победной ухмылке крепкие желтоватые зубы.
— Иди-ка сюда, козлик, — поманила рожа пальцем, — иди, дорогой… Если мало, еще воспитаю…
Окончательно поднявшись на ноги, Илья сделал шаг вперед.
— Ой, бля, страшно подумать, сколько мы с тебя за моральный ущерб возьмем! — продолжала лыбиться рожа, медленно приближаясь. — Марамойка гребаная, ты на кого хавало раскрыл, а? Здоровье лишнее есть, или…
Обрезок трубы лежал под ногами, но опуститься на корточки означало одно — подставиться под удар. Боковым зрением Корнилов успел заметить бутылку пива, стоявшую на прилавке слева. Схватив ее за горлышко, он со всей силы саданул ею о прилавок и, словно не замечая желтоватой пены, облившей его джинсы, с «розочкой» наперевес двинулся на кривоносую рожу.
Конечно, если бы не тот удар, предательски нанесенный сзади, Илья без труда справился бы с бандитом. Но в голове по-прежнему шумело, ноги подкашивались, картинка перед глазами двоилась, рассыпаясь на множество фрагментов, и в какой-то момент Дембелю показалось, что перед ним не одна рожа, а несколько.
Короткий замах — «розочка», описав правильный полукруг, прошла далеко от кривоносой физиономии, и Корнилов, потеряв равновесие, свалился на чей-то прилавок, ударившись лбом о железное перекрытие. Илья ожидал, что в этот момент противник добьет его окончательно, однако удара не последовало — бандит лишь отошел на несколько шагов, наслаждаясь беспомощностью врага. Сплюнул себе под ноги и, обернувшись в сторону притихших торговцев, спросил торжествующе:
— Ну, а вы ему почему не поможете? Чего не заступитесь? А? За вас ведь бьется, страдалец херов…
Ответа не последовало — торговцы, все как один, отвели взгляды, мол, наша хата с краю. А мать Ильи не ответила лишь потому, что была в глубоком обмороке…
Подойдя к поверженному врагу, кривоносый взял его за шиворот, с трудом приподнял, ставя на ноги напротив себя. Отошел в сторону, явно примериваясь, как бы ударить половчее…
Он уже занес руку для удара, уже готов был выдохнуть из себя победное «й-йе-ех!..», но неожиданно для всех потерял равновесие и медленно завалился на левый бок. В тот момент Илья видел свет лишь в багровых тонах, но все-таки успел различить позади кривоносого бандюка силуэт камуфлированного парнишки в инвалидной коляске — того самого… В руке парнишки мелькнула пустая бутылка, послышался тупой удар, перекрываемый звоном бьющегося стекла. Спустя секунду вымогатель, нелепо раскинув руки, лежал в боковом проходе, и на губах его пузырилась розоватая пена.
А инвалид, ловко подкатив к Корнилову, вытянул руки, словно готовясь принять на себя падающее тело.
— Илюха, только не падай… — прошептал он.
Уже на грани потери сознания Дембель узнал-таки неожиданного спасителя. Это был Дмитрий Ковалев — младший сержант, командир отделения соседнего, третьего взвода, третьей роты, гвардейского дважды орденоносного Балабановского полка, где в «чеченский» период своей армейской жизни служил сам Корнилов…
Илья окончательно пришел в себя лишь через полчаса. За это время торговцы, желая искупить свое трусливое бездействие во время драки, помогли собрать товар, спешно погрузили его на тележку и даже перевезли тележку во двор соседнего дома, от греха подальше. Туда же, не дожидаясь, пока бандиты придут в себя, перебрались сын с матерью и безногий Митечка. Один из торговцев даже сунул Дембелю поллитровку водки — мол, компресс на голову приложи, полегчает, а лучше всего продукт не переводи — вмажь граммов триста и сразу здоровым станешь.
Впрочем, Илья оклемался без компресса и трехсот граммов. То ли удар оказался не столько сильным, сколько болезненным, то ли у Дембеля был крепкий череп, но теперь, сидя на скамеечке заснеженной детской площадки, он лишь поглаживал ладонью голову, морщась.
— Не больно, сынок? — причитала мать.
— До свадьбы заживет, — вздохнул Дембель и благодарно взглянул на инвалида: — М-да, Митек, если бы не ты… Откуда ты тут взялся?
— А я тебя еще днем заприметил, — кивнул ему бывший сослуживец.
— Я тебя тоже, только не узнал сразу. Митек, да как же ты в наш городок попал, а? — прикуривая, спросил Корнилов. — Каким ветром занесло?
— Долго рассказывать, — вздохнул инвалид. — Потом как-нибудь, при случае… Дай-ка и мне сигаретку.
Ковалев закурил, закашлялся — на глаза его навернулись слезы.
— Валить отсюда надо, вот что, — сказал он после непродолжительной паузы.
— Чего валить? Нам никто не мешает, мы вроде тоже никому…
— С минуты на минуту те бандюки оклемаются, нас искать пойдут, — справедливо предположил инвалид, поглаживая рычаги своей коляски. — Ты хоть знаешь, с кем сейчас дрался? Знаешь, кто за ними стоит? Тот, с перебитым носом, — Сникерс, а работает он на самого Злобина… Говорят, вроде как заместитель его.
— Какая разница? — хмыкнул Илья зло. — Хоть на главпахана России! Это же не люди… Уроды!
— Ладно, хватит, — в голосе Ковалева появилась деловитость. — Ты, Илюха, и вы, мамаша, домой езжайте, а я…
— А ты что? Опять на базар, милостыню просить? — неожиданно для однополчанина взорвался Дембель и, поняв, что взял слишком круто, тут же осекся: — Извини, Митя, но никуда я тебя не отпущу. Да и торгаши на рынке, если что, на тебя покажут — ты, мол, дружка ихнего по голове бутылкой саданул!
— Да куда же ты, сыночек, — благодарно глядя на инвалида, Елена Николаевна Корнилова утерла раскрасневшиеся глаза платочком. — Чего ты на том рынке забыл? Иди лучше с нами…
Дембель лишь мельком взглянул на Ковалева, но заметил, как дернулось его лицо при слове «иди».
— Нет, Илюха, вези меня лучше на прежнее место, — вздохнул инвалид. — За мной сейчас приедут. Не хочу, чтобы у вас еще и из-за меня неприятности начались, — закончил он, но Дембель понял незамысловатый подтекст этой фразы: «не хочу быть для вас обузой».
Илья хотел было возразить, но в этот момент в заснеженный дворик, тихо урча, въехал темно-зеленый микроавтобус «Фольксваген-транспортер», и лицо инвалида враз посерело. Поравнявшись с детской площадкой, микроавтобус остановился. Водительская дверка открылась, и на утоптанный снег спрыгнул плюгавый чернявый мужик в грязной куртке, с гнутой запорожской трубкой в зубах.
— Так, Митя, чего не на работе? — не доходя до троицы, крикнул он.
— Дим, что это за чмо, представитель малых кочевых народов? — наклонившись к уху однополчанина, спросил Дембель.
— Да цыган Яша…
— Какой еще цыган? Конокрад? Или из ансамбля «Ромэн»?
— Мой хозяин, — свистящим полушепотом ответил безногий, стараясь не смотреть в сторону Федорова.
— Что значит «хозяин»? Он что — рабовладелец? Плантатор?
— Почти… Слышь, Илюха, хватит с тебя неприятностей… Отойдите лучше, — втягивая голову в плечи, прошептал Ковалев.
Дембель ничего не ответил — он уже знал, как поступит с этим «хозяином». Поднялся со скамеечки и, подчеркнуто небрежно сунув руки в карманы, вразвалочку направился к зеленому фургону.
— Чего надо? — угрюмо осведомился он, не доходя до цыгана Яши несколько шагов.
— Слышь, мужик, отвали! А то… — с явной угрозой пыхнул трубкой цыган.
Они стояли на узкой, протоптанной в глубоком снегу тропинке. При всем желании Яша не мог обойти Корнилова: шаг вправо, шаг влево — и цыган неминуемо увяз бы.
Яша приблизился к Илье, но тот спокойно шагнул ему навстречу. Глаза их встретились, и цыган, не в силах вынести прямого взгляда неожиданно возникшего противника, отвел взор.