Училка (СИ)

— Хулиганка! Я неделю сидел над этой программой! Только получаться стало… Я вас убью… Да я сейчас охрану вызову! Вы же мне всю программу испортили!
Мужчина вскочил с кресла, поднял вверх руки с растопыренными пальцами, словно собирался задушить ее. Но не будет же в самом деле интеллигентный человек душить ее? Тогда зачем он так кричит?
Упоминание об охране слегка привело Настю в чувство, и она бросилась прочь из комнаты. Пробежав по коридору до угла и свернув два раза, Настя вдруг с ужасом поняла, что заблудилась в этом новомодном офисе, раскрашенном в разные цвета. После каждого поворота цвет резко менялся, и у Насти зарябило в глазах. Она остановилась. В конце концов, почему она бежит, как испуганный кролик? Если человек не захотел выслушать ее, если его совсем не интересуют проблемы его дочери, то пусть пеняет на себя. Она здесь, чтобы защитить интересы ребенка, и пустыми угрозами ее так просто не запугаешь. А если у него там что-то в программе не сработало, пусть соображает сам, как все это исправить. Ему все равно свободное время не на что тратить. Настя немного успокоилась и гордо выпрямила спину. Вот сейчас она вернется и скажет в лицо этому человеку, что она о нем думает. Но в этот момент чья-то тяжелая рука опустилась ей на плечо. Настя невольно вздрогнула и обернулась — над ней возвышался мужчина, лицо его показалось девушке знакомым.
— Пойдемте! — схватив ее за руку, он потащил ее к ближайшей комнате.
Едва он успел прикрыть дверь, как в коридоре послышался топот и возмущенные крики.
Мужчина прижал палец к губам. Подождав, пока в коридоре стало тихо, он осторожно выглянул и решительно потащил Настю за собой. Потом они поднимались по каким-то лестницам, куда-то сворачивали и бежали, и когда Настя уже совсем запыхалась — через маленькую дверь вышли на улицу к маленькому скверику. Пройдя еще несколько шагов, мужчина открыл дверцу голубых «Жигулей» и буквально втолкнул Настю внутрь; обойдя машину, он сел за руль.
— Обождите!
— Что такое? Вы там что-то забыли? Сумка при вас. Тогда в чем дело?
— Я должна вернуться и поговорить.
— По-моему, вы ему достаточно уже сказали, теперь там работы как минимум на неделю хватит.
— Нехорошо получилось. Но честное слово, я не хотела. — Настя прижала руку к горлу. — А потом, нехорошо вас подводить.
— Как это?
— Камеры, — пояснила Настя.
Мужчина вопросительно взглянул на нее, явно не понимая, что она имела в виду. Его зеленовато-серые глаза смотрели чуть с усмешкой, рукой он слегка ерошил волосы.
— Там у них на стенах прикреплены телекамеры, а охранник просматривает, что происходит в помещении. Я сама пульт видела с телеэкранами.
— А вы, оказывается, наблюдательны.
— Я же работаю с детьми, — распрямив плечи, сказала Настя. — А это требует собранности, серьезности и наблюдательности.
Мужчина внимательно посмотрел на нее, по его смеющимся глазам было видно, что чопорный вид, который она сейчас на себя напустила, не может его обмануть. После того, что она только что натворила, совсем по-детски выйдя из себя, к ней нельзя относиться иначе, чем как к капризному, неуравновешенному ребенку.
— Не волнуйтесь, у них система охраны и наблюдения только отлаживается, они еще не все мертвые пространства обнаружили, а я провел вас там, где телекамер нет.
— Но все равно мне нужно вернуться, — сказала со вздохом Настя, — я должна…
— Есть вероятность, что он сотрет вас в порошок. Нужно по крайней мере дать ему остыть.
— Не могу, речь идет о его дочери, разве вы не слышали, что я ему говорила?
— Я не прислушивался к вашей беседе. Я обратил на вас внимание, только когда вы стали громить его любимый компьютер, а он к нему относится, как к ребенку.
— Вот-вот, на технику у него хватает времени, а на собственную дочь… — со вздохом сказала Настя. — Даже и не знаю, как к нему подступиться…
— Какая дочь? У него и не было никогда дочерей.
— Если он никому не говорит о ее существовании, то это совсем не значит, что ее нет на свете!
— Да у него два сына! А вы, собственно говоря, кто? Не мать?
— Я — учительница в классе, где учится Марианна Елизарова, — тихо, нараспев, начала повторять уже в который раз за сегодняшний день Настя. — Девочка осталась совсем одна, а потому мой долг — найти ее отца.
— Я — Елизаров.
  
8
 
Широко раскрытыми глазами Настя смотрела на человека, сидящего рядом с ней. Мужчина насмешливо улыбался, Настя растерянно молчала. В голове у нее все смешалось. Какую-то минуту назад она бежала по разноцветным коридорам, пытаясь найти дорогу в калейдоскопе быстро меняющихся красок. Еще утром ей казалось, что проблемы Марьяшки вот-вот удастся решить, потом от Насти попытались избавиться, теперь же снова появилась надежда. Только бы ей не ошибиться.
— Нет, погодите. Тут что-то не так. А документы у вас есть?
— Что?!
— Чем вы можете подтвердить, что вы тот самый Елизаров? Документы у вас есть?
— Ну знаете ли… — В голосе мужчины послышалось возмущение.
Странно, почему он возмущается, что у него потребовали документы, и почему-то совсем не вспоминает о том, что она только что уронила его с кресла.
Мужчина похлопал себя по карманам и вытащил какие-то бумаги.
— Вот тут у меня есть визитка и водительские права. Вас это устроит?
— Да. — Настя для вида подержала в дрожащих руках блестящие, покрытые пластиком бумажки и вернула их владельцу.
Ей и без этого стало ясно, что она нашла нужного ей человека. Она без труда узнала разрез глаз, хотя у дочери Елизарова они другого цвета. Без всякого сомнения, дочь похожа на отца. Почему же она не сразу узнала его там, в офисе?
— Так, значит, я там накричала на совершенно чужого человека? Тогда почему он мне сразу ничего не сказал? Мог бы объяснить, что вы отец Марианны.
— Дмитрий — мой хороший друг, поэтому он не хотел меня беспокоить.
— Беспокоить? Даже ради вашего ребенка? Я не понимаю… Вы что, больной? Или у вас какое-нибудь несчастье случилось, что вам совершенно нет дела до вашей дочери?
— Послушайте, я думаю, что назад нам с вами сейчас лучше не возвращаться. Может быть, мы поедем куда-нибудь пообедаем и поговорим?
Ошарашенная Настя только молча кивнула головой, снова подумала о сэкономленных утром пяти тысячах на книги и чуть слышно вздохнула. Машина плавно тронулась с места, за окном мелькали дома, тихий зеленый сквер, вскоре они выехали на широкую магистраль и влились в поток машин.
— Собственно, я есть не хочу. Мы могли бы просто где-нибудь остановиться и поговорить. Самое главное, мне удалось найти вас. Теперь можно быть спокойной за девочку.
— У вас так бурчит в животе, что мне кажется опасным начинать сейчас разговор. Говорить с голодной женщиной — то же, что класть голову в пасть голодному льву. Вы становитесь очень агрессивной, когда голодны?
— Уверяю, вам ничего не грозит. Я абсолютно безвредна для окружающих.
— Мне кажется, Дмитрий в данный момент так не считает. А где сейчас Марианна?
— У меня дома, я забрала ее к себе, чтобы она не ночевала одна в пустой квартире. Бабушка Марьяшки умерла прошлой зимой, а мама… Она не говорит, когда в последний раз видела мать, по ее словам, та уехала за каким-то товаром.
— Сколько дней живет у вас девочка?
— Уже почти две недели. Да вы не волнуйтесь, ей у меня хорошо. Уроки теперь мы все учим, она от класса не отстала…
— Хорошо, обо всем этом поговорим потом, сначала нужно пообедать.
Машина притормозила около высокого здания гостиницы. Однажды Настя была здесь, когда в ресторане отмечала свадьбу ее институтская подруга. Оставив машину на стоянке, Елизаров взял под руку Настю и повел к дверям.
— Вам не кажется, что… — замялась Настя, — я одета не для посещения ресторана?
Мужчина приостановился и окинул Настю внимательным взглядом, от которого ей почему-то стало жарко.
— Я так не считаю.