Англии капец! (СИ)
Трофейная команда работала по итогам боя. Обобрать убитого, это тоже надо уметь, учиться. Времена были интересные, кто кошель носил, кто в поясе таил монеты. Приходилось поработать ножиком, проверяя места возможных заначек. Меня отучили от слова 'мародерка', приучили к термину 'трофейка', оказалось это латинское слово. Самое главное при грабеже и трофейке - не жадить. Крохоборствовать и вымучивать из местных золото мы не собирались. Единственное, что нас могло заинтересовать - парочка каракк, при условии, что суда встретятся новенькие, добротно построенные, отвечающие нашим требованиям. Остальное - неважно. Зацепим где кассу, которую можно забрать сразу оптом, в сундуке или бочонке - прекрасно. А на нет и жадности нет, гори оно все ясным пламенем, пусть потом англы на пепелищах роются, ищут там золото и серебро. Особо ценные ткани можно зацепить, но откуда шелка в таких дырах, как мелкие портишки южной Англии? На торговые операции с корнцами нам и с Эксетера хватит барахла. Его мы планировали тоже в ноль порушить, не нужен нам в соседях такой красивый крепкий город, в Девоне и без замков обойдутся, мы там разгул устроим со всей нашей широкой душой, любителей безобразий и шалостей. Мерзкие, никчемные паскудники, которые мне все нервы измотали за годы обучения, могли пошалить, ох, и пакостные встречались натуры, настоящие атланты мысли и гладиуса. Но в Девоне можно расслабиться немного, в километрах шестидесяти на юго-запад там уже Корн под боком, можно и не спешить, аккуратно трофейничать, аки Плюшкины, скрупулезно и дотошно, выгребая все, и даже гвозди повыдираем из заборов, если не будет возможности выкрасть их вместе с забором.
И пленные нам были не нужны. С мужчинами решили не церемониться: кто под гладиус попал - пропал. Женщины и дети, старики и старухи, Бог им в помощь, ноги в руки и по углам, а после нашего ухода, могут рыться по развалинам и нагребать припасы в мешки. А там уже либо сработает буржуинская сметка, либо, увы, добро пожаловать на плантации Плантагенетов.
У Англии можно было взять много добра. Но мы не могли брать 'живой товар' - мы не могли расстроить экономику англичан уничтожением их ремесленников. Мастеров можно было сгрести и заставить трудиться на пользу атлантам. Но это был путь в пропасть. Это были бы первые зернышки недовольства, которые нам могли обернутся обильным урожаем гнева. Атланты категорично не принимали рабовладения. Свободный труд на благо общества - это основа. Поэтому мы не парились: приказ был отдан четкий - поднявший оружие на атланта - должен умереть на месте. С женщинами и девочками разбираемся в персональном порядке. А вот со стариками и мальчишками - так это было смешно: просить малолетних сопляков беречь жизнь малолетних англичан - они на своем уровне запросто возрастные рамки морали зачищали, у них за семь лет в мозгах было чисто, все разложено по полочкам.
Как мы не спешили, но, при возвращении из Лондона, обязательно пройдемся по Гастингсу мелкой гребенкой и почистим его от наглых кораблестроителей и портовых работников. И нам хорошо, мы не откажемся от всяких полезных трофеев, и англичанам это полезно, не забывать об осторожности в военное время. Посмотрим, как они запоют - когда фекалиум из всех щелей полезет.
Сборы были недолги. Тяпнули по порции наваристого бульона, заранее приготовленного десятком постовых Генуса - пеммикан это вкусно и удобно - и зажевали сухариками с шоколадками. Оправились. Погадили, так сказать, естественным путем на окрестности Гастингса. И двинулись на север бодрым маршем. А марши походствовать мы умели! Вот это дело мы любили. Это дело мы ценили. Ринат на попе извертелся со своими медицинскими штучками, и всякими экспериментами: восстанавливал он миф о 'волчьем шаге', грамотном сочетании бега и ходьбы. Могли мы так, пришли к 'консенсусу пехоты и беглецов' - хорошо маршировали. Но недолго! Пару суток могли жилы рвать. На кораблях зарядкой разминались исправно пять суток, время зря не теряли. Но теперь... ох, и мерзкая погода в Англии, 'эх, погода, дождь и туман' - зато надежно и дышится легко. Под ногами не качает палуба, дорога хороша. Я впервые увижу Лондон! Это же Лондон! Там жили Мик Джаггер и Кит Ричардс, который 'честь и совесть английского рок-н-ролла', и Пол Маккартни там жил - славное местечко. Может, на Тауэр гляну издалека, и на Лондон Бридж. Пока они целые, пока их легат Аматов не взорвал.
глава 2. 'Silver rain was falling down upon the dirty ground of London Town'. Paul McCartney
На марше спокойно сообразили по расходу боеприпасов. По графику все шло. Отлично все начиналось. Раненных было семь человек, получили помощь, перевязку, замазку, подзатыльники, и встали в строй. Выручили нас прогрессорские штучки.
В Африке мы поняли эту важную истину. Толпа не знает страха, она руководствуется животными инстинктами. Дикари боятся только того, чего не могут понять: яркого, резкого, смертельного - пулять из арбалетов в них бессмысленно, кинутся на болты и могут раздавить числом. А вот гранаты - то, что Ринат прописал! Грохот, огонь и кровь на соседях - моментально приводят в чувство, и отдают единственно верную команду мозгу: 'Беги, спасай свою шкуру!'
По расходу боеприпасов все было схвачено.
Ринат и Витя поражали иногда своим подходом к военному вопросу. На вопрос: 'А сколько надо на войну взрывчатки и гранат?' - Ринат ответил не сразу. Потом поделился надуманным:
- В Англии проживает 250 тысяч в 30 городах, мелкие городишки с населением до двух тысяч дадут еще пару сотен. И на земле пусть пашут пять сот тысяч. Миллион человек в Англии есть. Не знаю, сколько Вильгельм насчитал по 'Книге страшного суда', там чума половину выкосила и до сих пор косит. Важно другое. Миллион населения это пятьдесят процентов женский пол. Остается пятьсот тысяч мужчин. Половина из них мальчики и старики, они опасны, но в бой их не погонишь, только стрелы в спину можно опасаться и ножом по горлу спящего могут резануть. В любом случае - двести пятьдесят тысяч Англия может мобилизовать. Но половина из этих тысяч должна работать на войну! Остается сто, сто пятьдесят тысяч воинов.
А теперь главное! Леша, сколько надо убить англичан, чтобы они запросили перемирия? Двадцать тысяч? Или десяти хватит, но уничтоженных непонятным им способом, страшным по эффективности, с помощью 'колдовства и дьявольского разумения проклятых атлантов'. Мы пошалим на местности, по мелочи подорвем несколько тысяч англичан, но это ерунда. Лондон обязательно мобилизует силы для того, чтобы вернуть Корнуолл.
- Это владения наследного принца, это статусная земля, они обязательно нам войну объявят. Дело не просто в олове, дело в понтах, - согласился я с Ринатом.
- Верно соображаешь, - усмехнулся он. - Двадцать тысяч они, скорее всего, отправят. Соберут сведения, удостоверятся в нашей малочисленности, может быть и десятком тысяч сэкономить решат. Но в этом случае уже можно говорить о расчетах необходимого припаса для войны. Двадцать тысяч это пять тысяч гранат.
- Рин, ты больной! Там осколки рвут на все стороны на метров двадцать!
- Рвут-то они рвут, но не смертельно. Наверняка надо. Не надо экономить на гранатах и минах - кровь мальчиков надо беречь. Уж под луки и рыцарей мы никак их не подставим. А больше ничего и нет у наглов: лучники и рыцари. Вот и считай сам - пять тысяч гранат по пятьдесят грамм взрывчатки - тысяча килограмм на гранаты, одна тонна.
- А ты что в гранаты кладешь? - в который раз проверил я его на вшивость. И в который раз Ринат улыбнулся:
- Не 'кладешь', а 'ложишь' - мне солгать нетрудно, но зачем? Меньше знаешь - громче под пытками орешь, Зубриков. Так и хочется на тебя иногда покласть с прибором, иди своих мартышек дрессируй.
- Прикольно, Рин, а сколько стоит жизнь англичанина?