Испуганная невеста

— Его должны организовывать настоящие профессионалы из тех, что занимаются этой деятельностью, — наставлял он. — Для меня, например, это делает Томас Кук. Советую и вам в дальнейшем обращаться непосредственно к нему.
Кельвин Уорд усмехнулся: его позабавила мысль о том, что сам Кук станет заниматься делами такой малоизвестной персоны, как он.
Томас Кук считался самым знаменитым «билетным кассиром» Британской империи. Он мог организовать поездку в любую точку земного шара, которую какой-либо англичанин пожелает почтить своим присутствием.
Его офисы, отделанные красным деревом, с вращающимися под потолками вентиляторами и медными конторками, за которыми восседали вышколенные кассиры, можно было увидеть в любом городе Британской империи.
Кук владел концессией на плавание пароходов по реке Мил. Кук обеспечивал туристов всевозможным транспортом: лодками, каретами и даже ослами. Кук организовывал поездки в Константинополь, Австралию, паломничество в Мекку также шло через его фирму.
У него была целая армия носильщиков, официантов, посыльных, рикш, переводчиков, и все они носили известную всему миру форму с его монограммой.
— Помнится, Кук организовал поездку в Европу индийской принцессе, — заметил Кельвин Уорд. — Свиту он предоставил ей огромнейшую: двести слуг, двадцать шеф-поваров, тридцать три тигра, десять слонов, тысячу ящиков пороха и гаубицу.
Сэр Эразм поспешил перевести разговор на другую тему.
Серафина в разговоре участия не принимала. Однако, когда они добрались наконец до Тилбери, Кельвин Уорд обнаружил, что его жена не лишена чувства юмора.
Начальник станции, в цилиндре и кителе, расшитом золотыми галунами, с помпой проводил их от станции до самой пристани, где передал с рук на руки обслуживающему персоналу парохода «Тибериус».
Прощаясь, этот важный господин торжественно произнес:
— Могу лишь молить Господа, сэр, чтобы он доставил вас с молодой женой целыми и невредимыми в пункт назначения.
— Как будто мы какие-то бандероли или посылки, — проговорила Серафина так тихо, что ее услышал только муж.
Встретившись с ней глазами, он увидел в них веселые искорки и понял, что она не настолько забита и угнетена, как кажется на первый взгляд.
— До свидания, моя дорогая, — сказал сэр Эразм дочери, когда настало время провожающим сойти на берег. — Пиши мне, чтобы я знал, всем ли ты довольна.
Кельвин Уорд так и не понял, угроза это или предупреждение. Однако рукопожатие сэра Эразма было теплым, когда он сердечно проговорил:
— До свидания, мой мальчик. Жду от тебя великих свершений.
И лишь сэр Энтони сумел сгладить неловкость, которая обычно возникает при расставании, заметив:
— Везет же тебе, Кельвин! Сейчас ты пустишься в плавание на шикарном пароходе в теплые края, да еще с такой очаровательной спутницей, о которой можно только мечтать!
В маленькой шляпке с синими лентами, завязанными под подбородком, которые подчеркивали цвет ее глаз, Серафина и вправду была очаровательна.
Она вовсе не казалась расстроенной, оттого что уезжает от отца, и, когда тот с сэром Энтони сошел на берег, весело помахала ему с верхней палубы.
Пароход отшвартовался от причала.
Было холодно, моросил нудный мелкий дождик, и Кельвин настоял, чтобы Серафина спустилась в их теплую каюту.
Каюта дня молодоженов была очень большая, однако гостиная была настолько загромождена букетами цветов, корзинами с фруктами, коробками конфет, всевозможными ковриками и подушечками, не говоря уж о чемоданах с вещами, что негде было повернуться.
Кельвин с удивлением отметил, что каюта состоит из двух комнат и еще одной, поменьше, которая, видимо, была предназначена дня горничной Серафины.
Она разительно отличалась и от той каморки, которую он занимал на корабле, предназначенном для перевозки войск, и от крошечной, без всяких удобств каюты, в которой он возвращался из Индии, поскольку лучшей он позволить себе не мог.
По правде говоря, он никогда прежде не путешествовал на таком пароходе, который был построен по последнему слову техники и представлял собой громоздкое, не совсем обычное сооружение с двумя мощными трубами, четырьмя высокими мачтами и сложнейшим такелажем.
В последнее время пароходные компании усиленно рекламировали свои новые суда.
Например, Кельвин прочитал, что двигатели парохода «Тибериус» работают практически бесшумно, так что даже не верится, что судно вообще плывет.
Кроме того, из рекламного проспекта ему стало известно, что «переделка кают третьего класса уже практически завершена». Сделано это было, согласно тому же проспекту, «для обеспечения большего комфорта пассажиров и во избежание недовольства пассажиров, которые размещались в более комфортабельных каютах».
Кельвин обнаружил точно такую же рекламную брошюру на столике среди цветов и фруктов.
Понимая, что в первые минуты пребывания в каюте они с Серафиной могут испытывать некоторую неловкость, он взял со столика эту брошюру и проговорил:
— Этот рекламный проспект призван убедить нас, что нам крупно повезло путешествовать на этом пароходе! Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что в картинной галерее имеется орган, а в каждой каюте первого класса — «устройство, с помощью которого по желанию пассажира включается либо выключается электрический свет».
Серафина весело рассмеялась:
— Для тех, кто никогда раньше не видел электричества, лучшего развлечения и не придумать!
Говоря это, она сняла тяжелый дорожный плащ, отороченный русскими соболями.
Его глазам предстала Серафина в красивом шерстяном платье темно-синего цвета с атласной отделкой, на фоне которого ее волосы казались еще светлее, словно весенний первоцвет.
Серафина окинула каюту беглым взглядом.
— Может быть, уберем кое-что из этих вещей? — предложила она. — Папа окружил нас такой роскошью, которая, я уверена, нам вовсе ни к чему.
— Сейчас я позвоню стюарду, и он вынесет то, что вы считаете ненужным, — согласился Кельвин.
— По-моему, здесь слишком много… цветов.
Она робко глянула на своего мужа, как бы опасаясь, что он будет возражать.
— Мы попросим его узнать, может быть, кому-то на пароходе захочется поставить их у себя в каюте, — проговорил Кельвин Уорд. — Да и фруктов, по-моему, у нас такое количество, что нам никогда столько не съесть!
Ему показалось, что Серафина с благодарностью взглянула на него. Он отдал приказание стюарду, после чего отправился осматривать пароход. Когда он вернулся, то увидел, что Серафина сидит за столом и сортирует книги.
Она взяла с собой почти целую библиотеку, и Кельвин с интересом обнаружил, что в большинстве это книги об Индии.
— Похоже, вы хотите все узнать об этой стране, до того как мы туда прибудем, — заметил он.
— Не хочется надоедать вам бесчисленными вопросами.
— Мне не терпится показать вам страну, в которой я провел столько лет, пока служил в армии, — сказал Кельвин Уорд.
Впоследствии он понял, что Серафине нравилось просто сидеть в каюте и читать, она не нуждалась в светских беседах.
Кельвину еще не доводилось встречать женщину, которая была бы такой спокойной и уравновешенной.
Но если уж быть честным до конца, ему вообще не приходилось подолгу быть наедине с какой-либо женщиной, кроме тех случаев, когда он флиртовал с нею, либо занимался любовью.
«Тибериус» должен был идти до Бомбея двадцать дней. После того как они провели на пароходе первую ночь, у Кельвина с Серафиной появилось такое чувство, будто они давным-давно покинули Англию и теперь плывут на юг, к Бискайскому заливу.
Туман, который сделал первые часы их путешествия довольно неприятными, рассеялся, и команда перестала включать сирену, подававшую сигналы предосторожности другим судам, которая действовала всем на нервы.
Однако Кельвин заметил, что волнение на море усиливается, а судя по тому, что паруса были убраны, нетрудно было догадаться, что в заливе их ожидает шторм.