Соратницы

— Не очень много. — Сидевший рядом полупрозрачный зеленоватый человечек смотрел мудрым взором двухсотлетнего доброго дедушки. — Тебе нужно искупаться, здесь есть горячие источники. Мы приготовили чистую одежду и завтрак.
— Купаться? — Маркиза смотрела на древня с изумлением, но в ее голосе слышалась тревога. — Я вам благодарна, конечно, но сейчас мне нужно идти. Сестры волнуются и ее величество тоже.
— Уже не волнуются, — чуть виновато вздохнуло немыслимое существо. — Мы подали весточку ведьме, она носит на груди знак наших родичей.
— Какая ведьма, какие родичи? Ты не понимаешь, они же от беспокойства могут придумать всякие страсти!..
— Мы все тебе покажем, но немного позже. Сначала нужно искупаться, вода в озерце напоена силой, — упрямо гнул свое древень. — Потом поешь и споешь, здесь чужие не услышат. Мы ушли поглубже, чтобы защитить цветок от зла.
— Как это «ушли»? — Губы Тэрлины дрогнули от обиды. — А я? Я же вам поверила… помогла…
— Мы тоже тебе поверили… — Шелестящий голосок древня стал шепотом сухих листьев на осеннем ветру. — Ты сказала, что можешь с нами пожить, помочь цветку. А потом мы поможем тебе — когда цветок здоровый, он многое может…
— Но я же объяснила, не нужно никакой помощи! — Девушка едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — Мне и так неплохо, у меня теперь сестры, Сюзи, родители…
— Если ты так хочешь вернуться, — древень сник, даже прозрачнее стал, — мы отнесем тебя назад, но сначала спой, иначе не сможем. Все силы истратили — несли сюда цветок.
— Ладно, — сжала губы кадетка, не собираясь поддаваться жалости, — веди меня к вашему озеру.
«Довольно смело назвать озером неглубокую, чуть выше колена, лужицу», — сердито сопела маркиза Дарве Ульгер, осторожно ступая в темную и теплую воду. Да и не бывает озер размером с гостиную, окруженных гладко вылизанными водой стенами пещерки и низко нависающим сводом.
Чтобы не стукнуться об него, Тэри держала над головой руку и продвигалась вперед очень медленно и очень осторожно, бдительно прощупывая ногой каждый камушек на дне.
Впрочем, камней, вернее, обкатанных голышей здесь было немного, как и светящегося мха, свисавшего с выступов редкими кустиками. Скудное, неприютное место, куда в другой ситуации Тэри никогда бы не полезла. А сюда шла, бросив на камень костюм кадетки, обильно выпачканный подсохшим соком каких-то растений.
Двигалась до тех пор, пока не поняла, что скоро дойдет до противоположной стены, но глубже местечка так и не найдет. Тогда она осторожно опустилась в теплую воду и невольно выдохнула, ощущение оказалось невероятным. Словно вернулась в раннее детство и мать обнимает ее ласковыми, добрыми руками, поддерживая неназойливо и бережно. Некоторое время девушка просто сидела, наслаждаясь этим теплом, но постепенно, по мере того как успокаивалась, начинала понимать, как непрост поступок древней.
Оттирая с волос и щек подсохшие потеки неизвестно откуда взявшегося сока, Тэри хладнокровно обдумывала слова дивного существа и все яснее осознавала не замеченную ею спросонья тонкость. Древень был рядом с ней один, ни его собратьев, ни цветка она поблизости не заметила. Но зато очень хорошо рассмотрела, хотя и не придала сразу значения, насколько более призрачным и хрупким он стал.
Значит, путь сюда действительно оказался очень трудным для маленьких существ, преданных своему цветку и заветам давно ушедших эльвов. И можно не сомневаться, причины, вынудившие их к такому поступку, были весьма серьезны и обоснованны.
Но тогда получается, что и Тэри показала себя далеко не с лучшей стороны. Не выслушала доводов маленького существа, не взвесила причин, заставивших их пойти на обман. Хотя и этого пока тоже нельзя утверждать с полной уверенностью.
Как говорит Бет, чтобы разобраться, кто из двоих прав, нужно выслушать обоих и еще кого-нибудь незаинтересованного.
Едва осознав все это, кадетка заторопилась. В последний раз промыла волосы и решительно покинула ласковую купель.
На валуне ее ждали льняное полотенце и чистый серый костюм, рядом стояли мягкие бархатные ботиночки.
А едва девушка оделась и замотала волосы тканью, из прохода вынырнул древень и, сделав знак, молча направился прочь. Минут пять они шли по промытым водой тоннелям, уже начинавшим затягиваться робкой паутиной мха, и Тэри напрасно попыталась вызвать древня на разговор. Он упорно молчал, пока они не вышли в просторную пещеру, бледно освещенную жидкими полянками невзрачных белых цветочков.
— Еда, — коротко сообщил древень, на миг остановившись возле камня, и исчез в цветущей шапке растений.
— Я не буду есть, пока вы со мной не поговорите, — коротко произнесла кадетка, старательно пряча накатившую волной обиду.
— Сначала еда, — через несколько нестерпимо долгих мгновений прошелестел древень, высунув из травы голову.
— Хорошо, — согласилась она, садясь в мох, и поспешно пододвинула к себе деревянные мисочки.
Есть хотелось так, словно Тэри не ела по меньшей мере два дня, хотя сказать с уверенностью, сколько проспала, она не смогла бы.
Но через десять минут, буквально проглотив и черствую лепешку, и холодное мясо, и ягоды, девушка вернулась к неоконченному разговору с новыми силами. Но теперь она больше ничего не требовала, внезапно заподозрив, как неверно могут понять ее настойчивость древни.
— Спасибо, — произнесла Тэри с искренней благодарностью. — И выслушайте меня, пожалуйста. Недавно меня украл морской оборотень, огромный и жуткий, и отнес чернокнижникам. Они издевались надо мной и собирались пытать, это было очень страшно.
Маркиза всхлипнула, припомнив тот ужас, и пару минут сидела, стараясь забыть подсунутые памятью жуткие картины и понемногу успокаиваясь.
— Поэтому я очень расстроилась, снова оказавшись далеко от друзей, и даже испугалась, хотя не так сильно, как в тот раз. Вы сразу показались мне добрыми существами, и хотелось бы верить, что у вас не было другого выхода. Поэтому я прошу объяснить мне все, что сможете, не открывая ваших тайн. Жестокой и неблагодарной я никогда не была… и не хочу. Но ведь это справедливо — знать, зачем я вам?
— Цветок зовет тебя… — Появившийся из мха древень выглядел печальным и огорченным.
— Веди.
Идти пришлось недалеко, цветок покоился шагах в десяти в густо заросшей мхом выемке. Только его листья лежали теперь вялыми крыльями больной птицы, а вокруг стайкой нахохлившихся птенцов сидели древни. И было их намного меньше, чем помнилось Тэри.
В центре цветка на этот раз сидело сразу трое дивных существ, и только один смотрел на девушку печальными глазами.
— Ты права… мы должны тебе все рассказать… — медленно, с усилием прошептал он и утомленно прикрыл глаза, собираясь с силами.
— Подожди! — само сорвалось с губ девушки предложение, которого еще десять минут назад она делать не собиралась. — Сначала я тебе спою, мне кажется, сейчас тебе это нужнее, чем мне — твои объяснения.
«В конце концов, — подумалось Тэри, пока она устраивалась на поросшем мхом камне, — теперь несколько минут не имеют уже никакого значения».
Поэтому и песню она выбрала недлинную, одну из праздничных, шутливых, тех, которыми поднимают гостям настроение приглашенные затейники. И она тоже старалась добавить немного света и тепла этим скорбно скукожившимся возле поникшего цветка существам с полузакрытыми, тусклыми глазками.
А допев и осознав сердцем, насколько мал оказался ее дар, не сумевший даже поднять с места отважных малышей, завела новую, тревожную и возвышенную балладу о воинах, пронесших любовь к родине и веру через годы скитаний и тягот. И, как обычно, проникновенно выводя простые, но суровые и искренние строфы, отдалась пению всей душой, срослась сердцем с бедами и болью древних героев, искренне переживала за исход боя и радовалась победе.
Катившиеся по щекам слезы Тэри заметила, только завершив последний куплет, а потом почувствовала, как их бережно стирают мягким, как пух, мхом маленькие лапки древней. Смущенно улыбаясь, девушка огляделась, и на душе вдруг стало светло, словно солнышко выглянуло.