День Всех Смертей (СИ)
Урчуйское плоскогорье на севере Саянских гор не привлекало к себе в прошлом туристов. Виной тому был комплекс горно-обогатительных и химических заводов, изрядно портивший местную экологию. Однако разразившаяся катастрофа привела экономику к краху, а он - к тотальному падению спроса на продукцию этих предприятий. Сначала их просто законсервировали. Ну а когда океанский прибой стал омывать отроги Саян, заводы попросту бросили, ибо на их эвакуацию ни у кого к тому времени не осталось денег.
Брошены были и огромные склады с нереализованной продукцией. А также - с сырьем и добавками, что использовались в производстве. И лежать бы всему этому добру под рушащимися складскими крышами до тех пор, пока его не смоет в океан, кабы однажды на Урчуйское плоскогорье не нагрянула преступная группировка, ищущая, чем тут поживиться.
Лидером этой группировки был человек, которого вскоре нарекут Робинзоном Гришей, и чья мрачная слава разлетится по всему миру.
На Гришу, тогда еще простого наркоторговца, работали крутые химики - те самые, что остались не у дел из-за краха химической отрасли. Они-то и нашли применение горам захваченного бандой, бесхозного добра и производственным мощностям. Тем, что годились для гришиного бизнеса.
Так родился на свет новый синтетический наркотик, который Гриша не мудрствуя лукаво окрестил «цунами». Название угодило в самую точку. Когда сваренная Гришей в восстановленных лабораториях дешевая, но забористая дрянь хлынула на азиатский рынок, ее поток и вправду напоминал цунами. А когда разъяренные китайские Триады решили устранить наглого конкурента, было поздно. Вокруг Урчуйского плоскогорья уже шумел океан, превративший его в большой скалистый остров.
Но это был не тот остров, куда мог высадиться любой желающий. Расширив свой и без того прибыльный бизнес, Гриша не собирался отдавать его без боя. И выстроил надежную оборону своих новых владений. В чем убийцы Триад убедились на собственных шкурах, когда приплыли на войну с «Альбатросами».
После неудачных попыток китайского вторжения остров и получил свое нынешнее имя. Поговаривают, будто Триады потеряли в той войне сотни бойцов. После чего, поскрипев зубами, смирили гордыню и заключили с Гришей перемирие. В расчете на то, что однажды его уничтожит Ледовитый океан, а до тех пор с ним не грех и поторговать.
На что Гриша с радостью согласился, ведь он нуждался в поставках еды, воды, горючего и проституток, а морские контрабандисты Шанхая были в этом деле лучшими из лучших.
Надежды Триад на скорое фиаско гришиного предприятия не оправдались. Урчуйское плоскогорье было неприступным даже для суперцунами, и вскоре интересы «Альбатросов» вышли за пределы одного только наркобизнеса. На территории, где царило полное беззаконие, можно было заниматься чем угодно. Ну а фантазия у Гриши оказалась богатейшая. Всего через год после обретения дружбы с Триадами остров Всех Смертей стал Меккой самого дорогого и жестокого туризма в мире.
Исполнение всех, даже самых извращенных желаний богатых клиентов вынудило «Альбатросов» наладить регулярные поставки живого товара. Или, проще говоря - рабов. Как для сексуальных утех, так и для прочих, включая убийства всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Это вынуждало Робинзона ходить по очень тонкому льду, но он был крайне осторожен в данном вопросе. И при содействии Триад покупал рабов только в перенаселенном Шанхае. В этом гигантском портовом агломерате работорговля цвела буйным цветом, ведь там с лихвой хватало наркоманов, бродяг и нищих без роду и племени. Особенно после массовой эмиграции из России.
У Гриши по-прежнему случались разногласия с Триадами. Как, например, последнее - с Большим Лисом Шэном. Спор возник из-за того, что отправленный Шэном корабль с живым товаром затонул в полукилометре от острова Всех Смертей. После чего никто не захотел отвечать за убытки. Робинзон, уже оплативший товар, требовал назад свои деньги. А Большой Лис утверждал, что в гибели товара и судна (чья команда все же доплыла до берега) виновен Гриша, не сумевший спасти рабов из штормового моря.
Конфликт не стоил того, чтобы начинать из-за него войну. Но оба упрямых босса пошли на принцип и уже полгода не могли урегулировать этот спор. В результате чего «Альбатросы» стали покупать рабов у других бандитских кланов по более высокой цене. В ответ на что Шэну сильно урезали поставки «цунами». И его доходы также упали, ведь нынче этот наркотик был в Китае самым популярным.
Эта вялотекущая вражда никому не шла на пользу. Победителей в ней не намечалось, и рано или поздно кому-то из боссов надо было сделать первый шаг к примирению...
Место, куда Тайпана привезли в дребезжащем фургоне без окон, не напоминало туристический центр. Выглядело оно как обычная промзона. Которой, судя по всему, и являлось, почти не изменившись с тех пор, как урчуйские заводы были брошены своими прежними хозяевами.
Редкие фонари освещали лабиринты из цехов и других угловатых строений. Между ними пролегали коммуникации из труб, наполовину разрушенные. Часть зданий тоже развалилась, многие были на грани этого. И повсюду желтела сухая трава, что в Пропащем Краю увядала уже в июне.
Тайпану доводилось бывать в шанхайских промзонах. Иногда он совершал там незаконные сделки вдали от глаз полиции, иногда истязал кого-нибудь, а затем обычно пускал жертве пулю в лоб. Вот и здесь нахождение в подобном месте не внушало ему оптимизма. В то время, как попутчики Тайпана по «Черта-с-два» отдыхали с дороги, сидя в баре или блаженствуя в горячих ваннах, его продолжали мурыжить на задворках с неясными целями.
Все изменилось, когда его ввели в одну из неприглядных построек. Переступая порог, он ожидал увидеть такую же разруху, что и снаружи. И потому слегка оторопел, угодив в чистый, ярко освещенный коридор, чьи стены были отделаны деревянными панелями, а пол устлан ковровой дорожкой.
Четверо «альбатросов» сопроводили Тайпана по коридору до массивной двустворчатой двери, тоже деревянной и покрытой незатейливой резьбой. Затем один из них открыл дверь без стука, а другой грубо втолкнул гостя в находящийся за нею кабинет.
Убранство кабинета было не слишком изысканным, но аккуратным. Те же деревянные панели на стенах, деревянная мебель, на полу ковер. Единственным предметом роскоши был бар - солидный, сверкающий хрусталем и наполненный не дешевыми напитками. Хозяин кабинета был явно не равнодушен к выпивке, это факт.
Или, правильнее сказать, не «хозяин», а «хозяйка». Когда гостя втолкнули в двери, она как раз стояла у бара и наливала себе в бокал коньяк.
После того, как Тайпан услышал на берегу знакомый женский голос, он был готов к этой встрече. И все равно, увидев хозяйку кабинета, слегка растерялся и остановился у порога.
Казалось, будто Гюрза совсем не изменилась с той самой ночи, когда Тайпан видел ее в последний раз на борту катера «Тешань». Та же грациозная крепкая фигура, та же прическа из собранных в «конский хвост», черных волос, тот же стиль одежды, больше подходящий какой-нибудь байкерше, нежели женщине ее рода занятий...
И все-таки, когда Гюрза, налив коньяк, обернулась, гость заметил у нее на лице морщинки, которых раньше не было. Совсем крохотные, почти не старящие ее морщинки. Но она и раньше не любила косметику, и сегодня не пыталась скрыть улики, выдающие, что обладательница столь отличной фигуры на самом деле не так уж молода.
- Ну и чего молчишь? - спросила она после того, как велела «альбатросам» удалиться и закрыть дверь. - Язык, что ли, проглотил? Или удивлен, что встретил ожившего покойника? Хотя последнее - вряд ли. Твои покойники не воскресают. И если пять лет назад ты выбросил меня за борт без пули в башке, стало быть, надеялся, что я доплыву до берега.
- Я рад, что ты в итоге поняла все абсолютно правильно, - ответил Тайпан. - Так и было. Но ты сама напросилась: предала Большого Лиса, обокрала его, вот только скрыться не успела. Если бы я не добрался до угнанного тобой катера первым, это сделали бы те, у кого уже не было резона оставлять тебя в живых.