Танец на стеклах (СИ)

Черт, как же холодно…
Но тут из коридора доносятся шаги. Они все приближаются и приближаются, становясь громче.
Дверь палаты открывается и в комнату заходит он. Со сладких губ срываются и летят ко мне слова, которые я так хотел услышать.
— Я сегодня вечером забираю тебя. Поживешь у меня, пока не поправишься.
Я улыбаюсь, холод отступает, а на замену ему приходит приятное тепло, от которого хочется забыть все, что связано с Призраком. Ведь у призраков нет чувств, тем более таких высоких и светлых.
====== (17) Помощь, лезвие, переезд и вечер. ======
Pov Максим.
Когда он упал у меня внутри все рухнуло. Когда его затылок коснулся сцены, а рука разжалась, я почувствовал, что умер. Я мертв. Призрак лежит на сцене и не двигается. Кто-то в зале кричит. Кто-то орет, что нужно вызвать «скорую» и кто-то вызывает. Я просто не могу сдвинуться с места. Такая паника, что нельзя передать.
На сцену поднялся парень с красными волосами. Я узнал в нем бармена. Парень подхватил Антона на руки и спустился со сцены. Его лицо было непроницаемо. Он словно нес не своего знакомого, а мешок с песком.
Откуда ни возьмись рядом с ними появилась Настя, наша новенькая, что перевелась буквально на днях.
Я, отойдя от шока, подошел к группе, и, бросив Насте короткое «привет», помог, как выяснилось, Кириллу, погрузить своего парня в вовремя подъехавшую машину «скорой».
До больницы мы ехали молча. Я волновался за Призрака. Он был без сознания.
В больнице Антона куда-то увезли, приказав нам ждать в приемной. Я сидел словно на иголках. Время перевалило за полночь, когда из палаты вышла сестра и разрешила нам войти, заверив, что повода для беспокойства нет.
Он лежал на кровати, подключенный к каким-то аппаратам. Беловолосая голова была перевязана. В груди ощутимо кольнуло. Мне больно видеть, как он страдает, пусть я не показываю этого, но внутри у меня все рвется.
Ребята ушли примерно к двум, а я остался. Призрак открыл глаза и с моей души свалился огромный груз.
Обещаю ему, что навещу завтра и просиживаю у его кровати почти до самого утра. Мне не дает покоя его вопрос. Он просил забрать его из больницы и я хотел выполнить его просьбу.
Я поговорил с врачом, что был на ночном дежурстве и тот разрешил забрать Антона при условии, что за ним постоянно будет вестись наблюдение. Я согласился.
Перед школой я попросил разрешения у родителей оставить моего друга у нас на пару дней. Услышав, что парень живет совсем один, да еще и травму получил, они единогласно согласились.
В школе было как-то тоскливо. Единственное, что бросало свет на эту серость было отношение нашей новенькой к случившемуся. Она не задавала лишних вопросов. Пришла только к третьему уроку и вся светилась. Мне с ней было интересно и она не брезговала общением со мной. Это мне было нужно.
Идиллию, царившую между нами до конца пятого урока, разрушил своим появлением перед шестым… Андрей.
Я его сразу не узнал. На нем были какие-то старые мешковатые вещи, шарф и капюшон. Руки были плотно и аккуратно перевязаны. Его избили? В жизни в такое не поверю. Он сам кого угодно завалить может, а тут такое…
Он отдал классной какую-то записку и ушел, не сказав ни слова. Я хотел пойти за ним, но передумал. Он всем своим видом показывал, что не хочет, чтобы его трогали.
— Что это с ним? — спросила Настя, когда пострадавший проходил мимо.
— Не знаю. Может сегодня ему напишу, — отвечал я первое, что придет в голову. Девушка поняла, что мне не до этого и поспешила прекратить разговор.
После школы я сразу двинулся в больницу. Хотел по скорее забрать себе моего Призрака.
Моего. Когда я только успел в него влюбиться? Он ведь ничего для этого не делал. Просто был собой. Антон ведь тоже меня любит. Так качественно сыграть не удалось бы никому. Он со мной искренен, пусть и не раскрывает некоторые подробности, но он передо мной открыт.
Я не говорю, что не считаю его странным. Да, но у каждого свои причуды. Бывает так, что Призрак срывается, у него резко меняется настроение…он кричит на кого-то, говорит, что ненавидит, обвиняет во всех смертных грехах, а после заливается слезами. Не хочу видеть, как он плачет. От этого разрывается на части моя душа. Он в тысячу раз красивее, когда улыбается и я хочу видеть его улыбку чаще.
— Я сегодня вечером забираю тебя. Поживешь у меня, пока не поправишься.
Он улыбается и я понимаю, как ему плохо быть одному.
Я просидел в палате Призрака до вечера, до тех пор, пока не пришла пора уходить нам обоим.
— Так… — начала медсестра. — Никаких нагрузок на мозг или тело. Полный покой.
— Понял, спасибо.
Антон сел на кровать, собираясь встать.
— Не вставай так резко!
Но было поздно. Парень запутался в ногах и рухнул в объятия во время подоспевшего меня.
— Ясно, — я помог ему встать. — Спасибо, Кристин.
Девушка как-то странно на нас смотрела. Точнее на меня. Ну неужели это маленькое чудо ей все рассказало?
Антон, поняв мой вопрос, виновато улыбнулся и мое сердце оттаяло.
К нему домой мы шли пешком, он потребовал ждать за дверью, сославшись на бардак. Я только сейчас понял, что ни разу не был у него дома. Обычный район, обычный дом, четвертый этаж. Небольшая на вид квартирка. Одна комната. Видно, что покупал ее он сам.
Я попросился в ванную, вымыть руки, на что Антон только пожал плечами, мол, делай что хочешь.
Ванная небольшая, светлая. Раковина с трещиной, а на ее бортике лежит лезвие в крови. Давно лежит, не меньше четырех дней. Это с того дня, когда он порезал себе руку. Интересно, зачем?
Я, как и говорил, вымыл руки и вышел к Призраку. Он стоял в прихожей и ждал меня с рюкзаком на плечах. На парне была черная толстовка и серые джинсы. Он что, других цветов вообще не признает? В прочем, мне даже нравится.
— Идем? — спросил я у него.
— Идем, — кивнул Антон, беря меня за руку. Я был не против.
— Мам, пап, мы дома! — проорал я, когда мы с Призраком переступили порог моей квартиры.
— Ой, мальчики, это вы, — в прихожую влетела моя мать. — Проходите, проходите. Антоша, как себя чувствуешь? Кушать будете?
— Добрый вечер. Я в порядке, уже почти здоров. Да, не отказался бы от ужина. А то в больнице просто ужасно кормят.
Призрак обворожительно улыбнулся. Он определенно нравился маме.
— Так, прекращайте, — начал я. — Антон, пошли, покажу, где спать будешь.
Мне не хотелось врать родителям о том, кем мне приходится Призрак, но без этого было не обойтись.
— Да, Антош, гостиной у нас нет, так что ночевать будешь у Макса. Только он во сне пинается…
— Мам!
— Все, все, ухожу. У меня там курица уже наверное сгорела…
Мы прошли в мою комнату. Антон упал на кровать и залился беззвучным смехом.
— Пинаешься, значит. А я думаю, откуда у меня синяк. Все с тобой понятно.
— Где?
— Чуть пониже поясницы с левой стороны, — съязвил он.
— Да, что-то такое припоминаю. Мы оба рассмеялись.
— Иди сюда.
Я подчинился, навис над ним и поцеловал. Холодные руки сомкнулись за моей спиной. Призрак уже хотел стянуть с меня рубашку, но я ответил отказом.
— Почему нет?
Он такой милый. Красный и растрепанный, смущенный и невообразимо милый.
Я сел на кровать, а он поднялся, обняв колени. Я начал объяснять ему, словно ребенку, загибая пальцы.
— Ну во первых — у меня мама через стену. Во вторых — она, та самая мама ждет нас на ужин. Ну, а в третьих — тебе запрещены физические нагрузки. Вот мои аргументы.
— Может тогда…
— «По быстрому» тоже не прокатит.
Я был непреклонен. На самом деле мне было плевать на то, что нас могли застукать и плевать на возможность пропуска ужина. Меня останавливало только его самочувствие. Врач сказал «полный покой», значит нужно обеспечить этому чуду «полный покой».
— Зануда.
Он ткнул меня пальцем под ребра. Вот же…
— Я зануда?
— Да, ты, — еще один удар и я опрокидываю его на кровать и начинаю щекотать. Он смеется и вырывается, смешно жмурясь.