Голодное сердце
– Простите, несса, что испугал вас, но наша раса питается энергией так же, как и физической пищей. Энергия, как и пища, имеет свой вкус. И у всех она разная.
Вспомнив, насколько необычайно вкусным показался мне Рантаир, неуверенно кивнула.
– Кажется, я понимаю, о чем вы говорите, но думала, что для этого нужен телесный контакт.
– Для нормального питания – да, но мы ощущаем энергию всего живого вокруг нас, и она несет в себе разную информацию, и на вкус она тоже разная. Это как вы недавно, прежде чем принимать еду, сначала ее понюхали, а потом немного попробовали и только затем начали есть. Вот и мы на небольшом расстоянии можем, образно выражаясь, понюхать и снять пробу – не больше. Независимо от желания, это естественно, как дыхание.
Я успокоилась и снова принялась за еду. Прожевав очередной кусочек, решила выяснить:
– Скажите, ис Дар, мой шлюп – насколько он поврежден?
Собеседник опять загадочно посмотрел на меня, перед тем как ответить:
– Боюсь, несса, я опять вас расстрою, но шлюп не подлежит ремонту, поэтому мы избавились от балласта.
Я смотрела прямо перед собой, упрямо пытаясь сдержать слезы. Потом, печально усмехнувшись, прошептала:
– Надеюсь, меня высадят на обитаемой планете, ис, а не прямо в космосе, если вдруг мне не найдут здесь места.
Дар побелел, если можно так сказать при его светлой коже, и поспешил успокоить:
– Не волнуйтесь, несса, вас в космосе не высадят, вас вообще никогда не… – Он хотел сказать в запале что-то еще, но словно сам себе заткнул рот и дал подзатыльник. – Простите, несса, мне надо проверить, как там эльтар! – И резко развернувшись, рванул на выход.
Проводив спину мужчины взглядом, я тяжело вздохнула. Затем, не торопясь, поела, медленно прокручивая в голове полученную информацию, и пришла к определенным выводам. По их мнению, я красивая. Можно успокоиться, хотя… Вкусная – плохо или хорошо это для меня? Не выкинут где попало. Но что означает «никогда»? Тоже вопрос открытый.
Ладно, поели, попили – и пошли на разведку. Стоит признаться, я соскучилась по Рантаиру. Сказать об этом прямо – засмеют или просто не поймут. Придется искать повод для встречи. Собрав все имеющееся в запасе мужество, я направилась на выход. За дверью по-прежнему стояли мои охранники – они вытаращились, как только увидели меня. Я неуверенно улыбнулась и, придерживаясь переборки, медленно пошла осматривать корабль. А они так же медленно шли за мной. Значит, меня все-таки охраняют, а не сторожат. Уже хорошо.
Мы ходили около часа, я с профессиональным интересом рассматривала служебные отсеки, и везде, где бы ни появлялась, с таким же интересом разглядывали меня. Стоически всем кивала, здоровалась и, улыбаясь, уходила дальше, спиной чувствуя удивленные взгляды.
В техническом отсеке возились двое мужчин, громко споря друг с другом. Они замолчали, как только я вошла в отсек. Я подошла ближе и осмотрела кучу проводов, кое-где оборванных и перепутанных, подключенных к маленькому дисплею контроля за неполадками. Как же знакомо…
Сверху искрило и капало на все это безобразие. Я опустилась на корточки и, с вежливой просящей улыбкой взяв устройство, напоминающее планшет, начала изучать его. Если повезет, меня возьмут техником, тогда надо хоть немного разобраться в инопланетном оборудовании.
Полчаса ушло на изучение работы дисплея и еще полчаса на поиск неполадки. На ее устранение и приведение узла в порядок хватило пяти минут, с моей-то способностью «чувствовать» корабль. Я с ощущением полного удовлетворения растерла смазку между ладонями, вовремя вспомнив, что я в платье, а не в комбинезоне, и, встав с колен, вытерла руки о легинсы. Там-то точно не будут заметны грязные пятна.
Подняла глаза на своих охранников. Они были не просто удивлены. Они потрясенно смотрели на меня, а я осторожно их обошла и направилась дальше. Оказывается, приятно показать, что я не профан в своем деле. Хотя реакция окружающих и отношение ко мне удивляли и напрягали, вызывая множество вопросов о взаимоотношении полов у этой загадочной расы.
Следующей остановкой стал спортзал. Судя по воплям, там как раз шла тренировка. Я ускорила шаг и вошла в большое полукруглое помещение с такими же мягкими полами, как у меня в каюте. Оценила голые торсы троих полураздетых мужчин, круживших возле одетого во все черное Рантаира. Мускулы нападавших, напряженные как натянутые канаты, впечатляли. Белые, сильные, гибкие рокшане, похожие на змей, бросались на Белоснежку. У каждого в руках были странные палки с крючьями на конце, которые вращались с жутким воем. Бр-р-р. Страшно, очень страшно, потому что этот бой на тренировочный не похож совсем.
Сердце замирало, когда я глядела на них, а рот я зажала рукой, чтобы не вскрикивать каждый раз, когда казалось, что Рантаира вот-вот сметут или разорвут на части страшными крючьями. В конце концов один из нападающих задел его лицо, на воротник закапала кровь. Нет, такие тренировки не по мне. Я не выдержала, зажмурилась, но уже через несколько секунд наступила тишина.
Рокшане во все глаза таращились на меня. Я устала улыбаться, перенервничала и вообще замучалась. Поэтому просто хмуро посмотрела в ответ, а на своих охранников даже оглядываться не стала. Я к ним за полдня привыкла, как к мебели.
Рантаир напряженно ожидал, видимо, какой-то моей реакции. А у самого кровь капала на кафтан – порез оказался глубоким.
Я оглянулась, раздумывая, чем бы ее остановить, и увидела возле стены несколько кресел и накрытый чем-то вроде скатерти столик с яйцевидными бокалами. Сдвинув их в сторону, взяла салфетку. Надеюсь, это подойдет. Я подошла к раненому эльтару и осторожно приложила ткань к ране.
– Надо Дара позвать, а еще лучше пошли сразу к нему, а то потом шрамы могут остаться. – Я болтала, чувствуя себя крайне неловко из-за того, что Рантаир замер как статуя, с потрясенным видом. – Шрамы, конечно, мужчину украшают, но лучше, чтобы их было поменьше. Думаю, ты еще успеешь их заработать.
Убрав салфетку, осмотрела рану: к счастью, она почти не кровоточила. Потрогала скулу – не задета ли кость, и удивилась, насколько гладкая и мягкая у рокшанца кожа.
– Разве у вас не растут волосы на лице? – Глупее вопрос задать трудно, но может быть, Рантаир хоть выйдет из ступора.
Он несколько секунд молчал, потом прохрипел:
– Нет, Ева, не растут. А у вас?
Я немного нервно рассмеялась.
– У женщин не растут, а вот у мужчин – да. – И, прижав снова салфетку к ране, не удержалась и еще раз с удовольствием прикоснулась к его лицу. Знала, что веду себя непозволительно, но прекратить просто не могла.
Провела по щеке, потом по подбородку, а дальше, обнаглев от собственной смелости, поднялась на цыпочки и, вытянув руку, потрогала лоб – там, где начинают расти волосы.
– Красивые волосы, на Земле за такую красоту все бы передрались. Там нет настолько белокожих, под влиянием нашей звезды – она называется Солнце – кожа темнеет, особенно если долго загорать. А вот моя кожа абсолютно не выносит открытых солнечных лучей. Я сразу обгораю.
Устав стоять на цыпочках, я опустилась, но руку не убрала – не захотела разрывать контакт. Мне казалось, что я могу простоять так вечность. Настолько мне было хорошо, приятно – и не просто тепло, а горячо.
Жаркая волна растекалась по моему телу, каждая клеточка словно кричала от удовольствия и наполнялась жизнью. Я никогда не испытывала ничего подобного. Моя рука невольно скользнула вниз, но Рантаир поймал ее на лету и прижал к своей щеке всей ладонью.
Я посмотрела ему в глаза – и тут наконец поняла, что мной сейчас питаются, потому что они меняли цвет от темно-вишневого к более светлому, красному. И не только светлели, но и становились прозрачными. За этим процессом было так интересно наблюдать, что я осознанно сконцентрировалась и послала Рантаиру волну своей энергии в благодарность за испытанное удовольствие.
Он слегка покачнулся, но все равно не разжал руку, лишь довольно прикрыл глаза. Казалось, что мужчина в полном экстазе и еле держит себя в руках. Правда, от чего он держит себя в руках, было непонятно, но как-то тревожно стало, поэтому я с усилием разорвала контакт, вырвав у него свою ладонь, и отступила на шаг назад, сжимая окровавленную салфетку в другой руке. Он резко опустил голову и пристально посмотрел на меня.