И по делам твоим воздастся (СИ)

- Ах, мы вчера собирались прийти к вам, выразить сочувствие, но Алексей, подвернул ногу и лежит дома стонет, не отпускал от себя. – Я мысленно поблагодарила Алексея. И госпожа Сухова, захлебываясь от восторга, что может поведать, что-то новое неосведомленной особе, принялась рассказывать все самые свежие сплетни. Я изнывала от скуки и нетерпения. Ну, где же он! Принесли мороженное, Суховы заказали и себе, девочки щебетали вполголоса, Елена засыпала меня все новыми и новыми сведеньями, я слушала вполуха и все больше злилась. 
Наконец знакомый низкий голос, где-то надо мной произнес:
- Добрый день госпожа Сухова, Елена Игнатьевна – он вежливо поклонился ей и повернулся ко мне, – добрый день госпожа Вишневецкая, Анастасия Павловна. – Я получила такой же вежливый поклон.
- Елизавета Алексеевна, Ирина Михайловна, Елизавета Михайловна. – Девочки отчаянно краснея, закивали головами, и бормотали про себя приветствия. Вот получат у меня, не умеют внятно приветствовать человека. Лизонька Сухова, отчаянно покраснев, даже попыталась привстать, изображая, что-то подобное реверансу, а в глазах ее светилось такое искреннее обожание, что мне стало как-то не по себе. Елена резко встала, дернула дочь за руку, и со всей возможной вежливостью произнесла:
- Дорогая Анастасия Павловна, рада была вас встретить, приветствуйте от меня Анну Ивановну, но нам надо идти. Алексей дома ждет. Георгий Федорович, какая неожиданная встреча, но, к сожалению, мы должны вас покинуть. Лиза идем. – Схватив дочь за руку, стараясь не спешить, неприлично, направилась к выходу. Бедная Лизочка не успела произнести ни слова и все оглядывалась на предмет обожания.
Со всей ясностью, ко мне пришло понимание, что здесь спокойно поговорить не удастся, обязательно найдется любопытный знакомый, да и девицы мои развесили уши и ловят каждое слово. Надо срочно уходить. Пока происходили все церемонии, в голову, пришла интересная мысль. Как только Суховы удалились, я обернулась к Георгию Федоровичу.
- Георгий Федорович, не проводите ли нас с девочками, хотелось бы пройтись по магазинам, мы давно не занимались покупками, надо купить некоторые мелочи, там и поговорим.
Услышав о походе по магазинам, Лиза с Ирочкой чрезвычайно оживились
- Ой, мамочка, как чудесно, ты видела какая прелестная заколка у Лизы Суховой, мы можем поискать такие же?
- Можем девочки, так как, Георгий Федорович?
- Конечно, я провожу вас. – Улыбнувшись, он принялся помогать, нам встать. 
Со всеми нужными церемониями, поклонами и вежливыми улыбками, мы, наконец, выбрались из кафе. На оживленной Николаевской улице, с множеством магазинов, было людно, но мне это было на руку, пропустив девочек вперед и позволив им вдоволь любоваться витринами и заходить во все понравившиеся магазины, мы с Георгием Федоровичем оказались в толпе и в то же время, одни. Хотя разговор время от времени прерывался болтовней девочек, все это мешало меньше чем назойливое любопытство знакомых. 
Я рассказала Георгию Федоровичу о вчерашнем нашем с тетей открытии. Он не очень удивился и задумчиво сказал:
- Мы так и думали, что все это связано с вашей покойной родственницей.
- Почему?
- Не знаю, предчувствие, что ли, дом в котором произошло убийство, записка ее почерком.
- Мамочка посмотри сюда, какое прекрасное кружево, можно нам купить по отрезу? – голос Иры отвлек меня и я, не смотря в ту сторону, ответила:
– Покупай. А скажите, как идет расследование, Семен Михайлович все секретничает, а мне так интересно, я не буду распространяться об этом, обещаю. – И умоляюще посмотрела на собеседника, но меня снова прервал хитрый голосок Ирочки:
- Мамочка, а деньги? 
Я вздохнула.
- Вот вам бумажник, только не увлекайтесь. – И, отдав кошелек, снова обернулась к Георгию Федоровичу. Его внимательный взгляд, на минуту вызвал чувство, что меня сейчас поцелуют, но девочки зашумели, он обернулся к ним, взял небольшой пакет с нашей покупкой и пошел открывать дверь. Мы вышли на улицу. Разговор возобновился:
- Хорошо я расскажу Вам, но обещайте, молчать.
- Только Анне Ивановне хорошо?
- У вас такой умоляющий взгляд. – Он снова улыбнулся своей насмешливой улыбкой. – Вы же все равно ей расскажете, так, что, можно. 
И пока мы ходили по магазинам разглядывая прилавки, девочки все больше нагружали его покупками, а я все больше удивлялась услышанному. Вот, что поведал мне мой новый друг.
Имя покойного, пока выяснить не удалось, зато нашли гостиницу, где он проживал, вернее постоялый двор Сорокиных. Оказывается наш уважаемый Семен Михайлович, был большим поклонником всех новшеств позволявших скорее изловить преступника, приказал сфотографировать убитого и послал верных людей, показать фотографию во всех гостиницах и постоялых дворах города. Хотя на фотографиях и живые люди не всегда похожи на себя, но благодаря искусству фотографа и полицейского врача, лицо, покойного, было узнаваемо. Привратники и портье неохотно отвечали на вопросы сыщиков, но заинтересовавшись необычной фотографией, рассматривали ее внимательно, и на постоялом дворе Сорокиных повезло, привратник опознал фото, а потом и официант из местной корчмы опознал. Как оказалось, этот человек две недели назад остановился в их заезде. Прибыл железной дорогой, говорил из Одессы, одет бедно, поселился в самом дешевом номере, много пил, напившись, имел плохую привычку приставать к посетителям трактира, но неделю назад вдруг разбогател, перебрался в дорогой номер, оделся прилично (то-то я заметила, что был во всем новом). Устроил большую попойку в корчме, поил всех подряд и обещал, что завтра приедет с еще большими деньгами. Но назавтра не явился и на другой день тоже, а оказалось, вот как, убит. Номер был оплачен до конца недели, поэтому там никого пока не поселили. Это оказалось полиции на руку. Номер осмотрели, нашли кое-что интересное и просят позволения это нам показать. Я позволила. 
Еще, Семен Михайлович снял отпечатки пальцев покойника и сравнил их с теми, что были в номере, они совпали, это подтверждало, что номер снимал действительно убитый. О таком методе опознания я слышала впервые, страшно заинтересовалась, но Георгий Федорович, пообещал завтра, при официальном визите, рассказать мне все подробно, еще и Семен Михайлович будет, а он в этом деле более сведущ. В ночь перед смертью этот человек нанял гостиничный экипаж, но попросился править сам, он доплатил кучеру и тот позволил, в чем последний признался, правда, под нажимом, потому что такое запрещено. Вернее сначала проговорился спьяну, а когда ему пригрозили, то и рассказал чистосердечно, что человек тот хорошо заплатил, а экипаж через несколько часов вернул. Удивило кучера только то, что сам он не явился сказать о прибытии, кучер услышал во дворе ржание коней и успел, пока никто не видел, поставить экипаж в укрытие, а коней увести на конюшню. А еще, дворник, прибиравшийся во дворе гостиницы, рассказал интересные вещи: два раза он видел покойного в обществе незнакомого человека, не из местных, как сказал дворник. И последний раз в ночь перед убийством. Неизвестного дворник описал одним словом – толстый. Больше ничего путного из него вытянуть не удалось, мужик как мужик, правда, кожух на нем был хороший и шапка меховая, но лица не разглядел. Первый раз этот человек встретился с покойным во дворе гостиницы, с неделю назад, уже темнело, поэтому дворник и не разглядел ничего. Не интересуют его дела постояльцев, угрюмо сообщил мужик. Эти двое поговорили несколько минут, толстый что-то передал постояльцу и ушел. Что передал, не видно было, постоялец спрятал это за пазуху и тоже ушел, в свой номер. А в последний вечер, он видел, как их гость выезжал из постоялого двора, правил сам, но ему и это неинтересно было. Толстый подсел в экипаж, когда тот выехал за ворота. Кто вернул экипаж, не знает, ночь была, спал. Это все, что удалось узнать.
Пока Георгий Федорович рассказывал мне все это, наша карета наполнялась покупками. Я поняла, что мой новый друг сообщил мне все, что знал и, предложила, наконец, исполнить свое обещание и познакомить его с управляющей сиротским приютом.