Легион Хаоса (СИ)

- Лучше тебя с этим не справиться никто, вот и все выводы.
- Когда начинаем? - спросил я, смирившись со всей и всяческой вселенской несправедливостью (во я загнул, а?!).
  
Глава 3.
 
Мне вернули меч, выдали неплохую одежду, вместо той, в которой я провел пять лет в Винном погребе инквизиции, и денег на дорогу до Винтертура. Тюрьма находилась всего в полулиге от столицы - и на лошади святые отцы решили сэкономить.
Брата Карвера я больше не видел, он покинул тюрьму другой дорогой, какой - мне не сказали. Я же пешком направился в Винтертур. По дороге ко мне никто привязаться не рискнул, не рискнули связываться с хмурого вида исхудавшим мужиком, открыто носящим меч Легиона и вообще имевшего самый разбойный вид. Стража у ворот долго и придирчиво оглядывала меня, но придраться ни к чему не смогла - пошлину за вход я уплатил, а подозрительная, обросшая рыжей бородой рожа - еще не преступление.
С Эдвардом Фьестро я должен был встретиться в гостинице "Меч и секира", где в свое время отирались в основном наемники всех мастей, затевавшие склоки со стражей и задиравшие солдат и гвардейцев винтертурского гарнизона. И войдя в нее, я отметил, что с былых времен ничего не изменилось. "Меч и секира" были под завязку набита мужиками в доспехах и деталях доспехов, поигрывающие самым разнообразным оружием, в основном, именно мечами и секирами, древковое было прислонено к стенам.
И лишь один человек отличался от остальных, причем весьма разительно. Во-первых: он был безоружен. А во-вторых: росту в нем было не больше пяти футов, ну может еще с парой дюймов, которые можно и не считать. К тому же, он только изображал, что пьет свое пиво из здоровенной кружки. И из-за этого на него начали подозрительно посматривать остальные.
Я подошел к его столику и плюхнулся на стул, хлопнув юнца (ему было не больше восемнадцати) по плечу.
- Эдвард Фьестро? - спросил я его. - Ты ведь салентинец, так? А волосы светлые, никогда раньше не видел светловолосых салентинцев. - Я старался вести непринужденную беседу, не смотря на недобрые взгляды соседей, но меч на колени положил.
- А ты, Зигфрид Вархайт? - поинтересовался он. - Ты из Билефельце или Мейсена?
- В моих жилах течет гремучая смесь из кровей представителей почти всех стран, окружающих Виисту, - пожал я плечами. - А от прадеда билефельца осталась только фамилия. Идем отсюда, Эдвард.
- Он еще свое пиво не выпил. - Над нами вырос здоровенный детина в кирасе и с палашом в руке. - Заплатил, а не выпил - подозрительно.
- Если бы было наоборот, было бы куда подозрительнее, - усмехнулся в бороду я.
- А может вы оба - шпики! - Он принялся недвусмысленно поигрывать палашом.
Не желая больше болтать, я выхватил из ножен меч и продолжением движения распластал детинушку вместе с кирасой. Возвращенный инквизицией клинок ничуть не уступал любому из легионных, он резал сталь брони, как бумагу.
- Пошли отсюда, Эдвард, - пряча меч в ножны, повторил я, - нам здесь не рады.
Но было поздно. Вся гостиница уже стояла на ногах, каждый наемник был готов отомстить за друга, товарища по оружию или вообще малознакомого человека, лишь бы оружием всласть намахаться, да кого-нито на куски порубить. Я отступил к выходу, закрывая Эдварда собой, и привычно воззвал к Танатосу...
Пустота, поселившаяся на месте хаосита, рванула меня изнутри, заставив согнуться, зайдясь как и прежде надсадным кашлем. Наемники с победным воем обрушились на меня, потрясая мечами и секирами, до древкового оружия дело пока не дошло.
Эдвард вовремя отпихнул меня, швырнув в нападающих какой-то небольшой предмет, предварительно сжав его в кулаке, а затем, с силой, которой я и не заподозрил бы в его теле отшвырнул меня к выходу и захлопнул за нами дверь. Взрыв казалось встряхнул "Меч и секиру" от фундамента до крыши, из окон гостиницы повалили клубы густого дыма, изнутри раздались вопли недоумения и ярости, сменившиеся вскоре кашлем, словно все внутри "Меча и секиры" окутал густой табачный дым.
- Уходим, Вархайт, - совершенно спокойно бросил мне Эдвард, ребята скоро придут в себя и отправятся искать нас.
- Это и есть легендарная Церковная алхимия? - спросил я у него, когда мы двинулись проч.
- Она самая, - не без мальчишеского самодовольства ответил он.
Я решил несколько поубавить его отличное настроение и как бы невзначай заметил:
- Не ожидал, что такой коротышка как ты, сумеет так лихо швырнуть меня вон.
Да уж, тут я наступил ему, как говориться на любимую мозоль. Юный алхимик просто взвился при упоминании его низкого роста.
- Я - НЕ КОРОТЫШКА! - заорал он, наливаясь краской от гнева. - ВО МНЕ РОВНО ПЯТЬ ФУТОВ И ПЯТЬ ДЮЙМОВ!!!
- Не знаю, как ты, а сказал бы, что пять с половиной футов - несколько маловато, - с самым невинным видом бросил я, очищая клинок меча от крови.
- А я бы сказал, что кое-кто поступил чрезвычайно глупо, прикончив того детину в гостинице, - голосок Эдварда сочился ехидством, - тогда не пришлось бы наводить там такой грандиозный шухер.
- Э, да какие словечки мы знаем, - усмехнулся я. - Они не к лицу Церковному алхимику.
- У меня было непростое детство, - разом как-то поникнув, буркнул Эдвард.
- А у кого оно было простое, Эдвард. - Я понял, что зашел в своих комментариях несколько далековато. - И вообще, жизнь сложная штука.
- Будь она простой, - мрачновато усмехнулся алхимик, - наш мир был бы Раем Господним.
- Рановато для таких мыслей, юноша. - Я почувствовал уважение к парню, который, похоже, понимает в жизни куда больше чем я в его годы.
- Эти слова практически все, что осталось от моего отца, - бросил Эдвард ни к кому не обращаясь. - Мама часто повторяла их.
- И кто же твой отец? - поинтересовался я, не подумав как-то о последствиях вопроса, но они оказались совсем не такими как я мог бы подумать.
- Ты и вправду не знаешь, кто был мой отец? - округлил глаза Эдвард. - Легендарный Альфонсо Фьестро - создатель Церковной алхимии.
- Я довольно долго был оторван от общества, - пожал я плечами, - да и раньше делами Церкви не слишком-то интересовался. А ладно, хватит об этом, не знаешь цирюльня Старины Бритвенника еще работает?
- Гхм, - слегка смутился Эдвард, - я, понимаешь, еще не бреюсь.
Мы от души рассмеялись.
Оказалось, что гном-цирюльник по прозвищу Бритвенник (настоящего имени он не раскрывал никому) жил и работал, не смотря ни на какие перипетии в политической жизни страны. Он лично усадил меня в огромное кресло, не доверив никому из своих подчиненных, а ведь среди них числились только лучшие парикмахеры и брадобреи Винтертура, однако всех их старый гном считал не достигшими подлинного мастерства в обращении с бритвой и ножницами.
Бритвенник принялся срезать мою бороду, попутно костеря на чем свет стоит за то, что до такой степени себя запустил. Я же, дав гному выговориться, аккуратно повернул разговор на последние новости и, в особенности, всякого рода странности.
- Ай, - вздохнул гном, беря другие ножницы и принимаясь ровнять мне волосы, - да много всего. Про короля ты, думаю, и так знаешь. Про салентинцев трепать языком я сам не хочу. - Он обвел взглядом помещение цирюльни. - У них повсюду шпики. И вообще, по городам начали какие-то хмыри бритоголовые шляются, народ супротив нас, нелюдей, баламутят. Говорят, мол, все мы людей честных только и желаем порезать да кровушку повыпить, срам! - Он взмахнул ножницами в опасной близости от моего горла. - На меня уже дважды нападали, ха! Я им показал! А вот кое-кого из эльфов и полуэльфов крепко говорят потузили. Ну да ничего, мы еще соберемся - и покажем им. Ух, как покажем, засранцам!!!
- И тем самым докажете, что они правы, - бросил Эдвард, заскучавший молча сидеть в углу.
- А воще помалкивай, алхимик, - последнее слово Бритвенник словно выплюнул и так яростно заскреб по моей шее бритвой, что начал всерьез опасаться за свою жизнь. - Сперли, понимаешь, наши магические секреты и туда же! Ничего вы своими силами сделать не можете.