Альфагенез (ЛП)

Глухой звук от падения чего-то тупого заставил его поднять голову. В душе, продавливаясь по стеклу, сползала темная тень.
Наконец-то, ее сразило. Целый день он ждал этого.
Лукас вылез из джакузи. Дверца в душевую кабинку была заблокирована. Он ударил ладонью, и замок позволил ей расхлопнуться. Карина лежала в углу душевой, свернувшись калачиком, как мокрый комочек. Ее ноги дрожали. Ее кожа приобрела бледный, почти серый оттенок. Он зачерпнул Карину с пола.
- Н-нет, - заикнулась она.
Ее губы посинели. Плохой знак.
Лукас преклонился. Карина чем-то полоснула. Он уловил блеск металла и отдернулся, позволяя лезвию ножа пройти мимо него. Откуда у нее вообще он взялся? Ах да. Кухня. Он вырвал нож из ее пальцев и поднял ее с пола.
- Нет, - повторила она, толкая его грудь.
- Ш-ш, - произнес он ей. - Я не собираюсь делать тебе больно.
И вынес. По сравнению с ним ее мокрая кожа была ледяной.
Она с ним боролась, даже когда он влезал в ванну и опускал ее на бортик, погружая в горячую воду до подбородка.
- Отпусти… меня.
Боясь дальше еще больше разволновать Карину, он дистанцировался от нее на полную ширину ванны, давая ей пространство. Нет необходимости напрягать ее. Если она отключится, тогда шансы на ее выживание упадут до плинтуса.
Ушло целых три минуты на то, чтобы перестали стучать ее зубы. Она посмотрела на него и сказала:
- Все болит.
- Твое тело реагирует на мой яд, - сказал он. - Горячая вода поможет. Она успокаивает мышцы. Это нормально.
Технически, все что он говорил было правдой. Он только не вдавался в остальные подробности. Пока.
Горькая усмешка выскользнула из ее губ:
- Нормально? В этом ничего нормального нет.
Правда. Во всяком случае, не для нее. Для него, ему это было обычное дело.
- Сушит?
- Да.
Он пробрался по дну ванны, дотянулся до стоящего рядом небольшого холодильничка и извлек оттуда бутылку воды.
Она взяла бутылку, зажала зубами пластиковый колпачок, открутила и принялась залпом пить, осушив около трети за раз. «Вот так… Пей, Карина», - прозвучало в голове.
Ему вспомнился первый раз Галатеи. Она точно знала, что должно случиться. Она была воспитана для конкретной цели: поддерживать его. И она возненавидела его за это. Ненависть была бы глубоко персональным словом; в ее ментальном списке он это так высоко не расценивал. Галатея ненавидела семью; ненавидела Артура, потому что он был главным; но Лукаса она просто презирала, испытывая отвращение даже к его прикосновению. Чем старше становился, тем более он осознавал, что для нее секс с ним был способом мести. В подпитках он доминировал над нею, и у нее не было другого выбора, как только подчиниться. В постели, на несколько мимолетных мгновений, Галатея доминировала над ним. В тот первый раз, когда она плакала и кричала, так как ее тело боролось с первоначальной дозой его яда, он попытался ее поддержать. Она была такой хорошенькой, такой хрупкой… Он не хотел ее ломать. Она учуяла в нем эту маленькую искорку сострадания, схватилась за нее и крутила ею, опять и опять используя против него. Пока он, в конце концов, больше уже не мог всего этого вынести. Жизнь с Галатеей означала бой в нескончаемой войне, а жизнь с Кариной очень уж отдаленно походила на спарринг с честным борцом. Галатея бросала ему вызов, но никогда бы не воткнула ему нож в спину. Она попыталась бы его в открытую зарезать.
Лукас погрузился в воду и закрыл глаза. Размышления о Галатее оставили в его голове грязный привкус. Его ребра болели опять. Словно тяжелое одеяло, пришла сонливость, угрожая задушить его сознание.
Голос Карины отдернул его до того, как он отключился.
- Почему ты со мной хорошо обращаешься?
- Хорошо - это не из моего лексикона. Я просто устал.
- У тебя ушиб ребер.
- Даниель.
- Я не видела как он тебя бил.
- Ему и не надо. Я - «демон», а он - «акустик». Он может имитировать голоса и вырывать кости из моего тела при помощи фокусированной звуковой волны, - он поднял руки, встал и показал ей длинные воспаленные полосы, идущие по контуру ребер. - Если бы он реально поднажал, ты бы увидела прокалывающие кожу кусочки костей.
В ужасающей тишине она уставилась на него. Он погрузился вниз и закрыл глаза.
- Почему вы таким образом деретесь? - спросила она.
- Единственной причины нет. Иногда ему не нравится что-то мною сделанное. Иногда я это делаю, потому что он меня раздражает.
- А что насчет сегодня?
Лукас вздохнул. Она не даст ему покоя.
- Сегодня мы подрались, потому что Даниель поспорил с Артуром. Даниель хочет эвакуироваться. Артур не хочет. Даниель настаивал на своем, и Артуром была ушиблена его гордость. Я принял сторону Артура. Эвакуация базы - слишком дорогое удовольствие. Один разведчик - еще не достаточная причина, чтобы это делать. Однако, плохой знак: мы уже видели разведчиков раньше на соседних фрагментах, но впервые - так близко. Но мы не можем так просто взять и убежать при первом же намеке на проблему.
Она нахмурилась:
- Так получается, выкручивать твои кости из разъемов - способ демонстрации неудовольствия из-за того, что им помыкают? 
- Почти. Даниель хочет, чтобы к нему серьезно относились. Так что я поступил с ним как с серьезной угрозой и пошел на обострение ситуации. Я был заменителем борьбы. А то, что ему действительно хотелось - выстрелить в Артура, я не могу ему позволить сделать, потому что Артур его убьет, - на этом Лукас уже подумывал остановиться, но что-то заставило его объяснить: - Все так сложно. Мы живем по различным правилам. В твоей другой жизни люди придерживаются строгих общественных условностей, которые эволюционировали сотнями лет. Они вырастают в относительной безопасности и под постоянным контролем. Родители, школа, ровесники - все взаимоотношения прекрасно мотивируют их поведение, пока они…
- В безопасности? - предположила она.
- Социализированы. Но мы с Даниелем жили как изгнанники, с единственной корректирующей наше поведение крайностью - мы никогда никого не убивали, пока неотложность не вынуждала нас. Наши взаимоотношения проще ваших, ниже по уровню и ближе к… - Лукас попытался подобрать правильное слово. А когда до него оно дошло, то ему не понравилось: - Животным. В недалеком прошлом мы оба достигли половой зрелости. У нас сильная необходимость в спаривании и в наличии собственной территории, собственных семей и отдельных жизней. Вместо этого мы прилипли друг к другу, в этом доме, с иллюзией приватности и с избытком агрессии. А теперь ты здесь. В действительности, Даниель не хочет тебя ради собственно тебя самой. Он хочет тебя, потому что видит во мне соперника, который теперь имеет что-то, чего нет у него. И выходит, что он боится только меня. Он помешан на вражде и обороне, а Артур сегодня заставил его сесть и заткнуться. Даниелю необходимо было на ком-нибудь сорваться, а я - единственный, кто бы смирился с этим.
- Почему? - вкрадчиво спросила она.
- Потому что он - мой брат.
Возникла очень маленькая пауза.
- Но ведь он не «демон», как ты.
- Разные отцы, - пояснил он. - Все мы, в пределах дома Дарьон, несем в себе гены от многих различающихся подвидов. Наша мать была «демоном». Мой отец был нормальным человеком. Отец Даниеля был могущественным «акустиком». Над нами поиграла генетическая лотерея и обоим дала разные призы.
Он опустил изнасилование, тюремное заключение и убийство. Таким образом, подумала Карина, звучало значительно лучше.
- Даниель запасался едой, когда был ребенком?
Она обладала проницательной перцепцией. Ему надо бы об этом помнить, подумал Лукас.
- Да.
- А ты заботился о нем.
- Да, - подтвердил он, добавив про себя: «Потому что больше некому было».
- Так почему он просто не уйдет? - спросила она. - А почему бы тебе ни пожелать счастливо оставаться? По тебе не скажешь, что ты в восторге от здешней жизни.
- Потому что мы должны делать свое дело. Мы защищаем вас от геноцида. Как долго мы существуем - вы остаетесь в живых.