У ночи тысяча глаз

— Это Фредди, — спокойно сказал Ральф, — я открою. Но тебе лучше набросить что-нибудь на себя. Я скажу, что ты принимаешь душ, — добавил он тоном заговорщика и открыл дверь.
Как только Ральф вышел из комнаты, Этель швырнула в бельевую корзину блузку, юбку и белье, достала чистую одежду из шкафа, но тут же бросила ее на пол, увидев, что необходимо расправить покрывало на кровати. Затем, схватив вещи, бросилась в ванную и заперла за собой дверь.
Включив душ, она начала ждать, когда Фредди поднимется к ней. Но дочери все не было. Очевидно, дядя представлял для нее больший интерес…
А собственно, чему она удивлялась? Разве она сама смогла противостоять ему?
Уже тринадцать лет Этель не имела интимных отношений с мужчинами. У нее были друзья среди мужчин, но никто не нравился ей настолько, чтобы она могла переспать с ним. Один из них намекнул, что она фригидна. Этель очень расстроилась и начала сомневаться в себе. Теперь она дорого отдала бы, чтобы этот тип оказался прав.
Этель стояла под душем, тщательно смывая запах секса, запах Ральфа, но тщетно она пыталась вытравить из памяти остроту его объятий и прикосновений. Ведь они доставляли ей такое наслаждение! Он не лгал ей о любви. Он вообще ничего не говорил. Он только ласкал и возбуждал ее. А это казалось так унизительно.
Это не должно повториться, решила Этель, пытаясь скрыть следы эмоций под толстым слоем макияжа. Она просто больше не допустит подобного. Он сказал, что может подождать. Вот и пусть ждет до скончания века.
Спустившись вниз, Этель обнаружила, что Фредди беспечно болтает о чем-то с Ральфом. Он выглядел совершенно спокойным, как будто ничего и не произошло. Может быть, ему вообще на все наплевать? — подумала она.
Этель старалась не смотреть на Ральфа. А Фредди тем временем изливала целый поток жалоб на Луизу.
— Честно, мам, у нее чего-то не хватает. Ты знаешь, во сколько мы ложились спать?
— В девять, я надеюсь.
— Нет, — усмехнулась Фредди. — Гораздо позже. Да она вообще не обращала никакого внимания на время. Уже было одиннадцать, когда я сама решила, что пора спать, а этот несносный Макс все еще носился по дому.
— А кто этот Макс? — спросил Ральф.
— Отпрыск Луизы, — ответила Фредди.
— Разве Луиза замужем? — удивился Ральф.
Этель отрицательно покачала головой.
— Макс появился в результате ее неудачного романа. Так говорит о нем сама Луиза, — скороговоркой выпалила Фредди и, поймав укоризненный взгляд матери, добавила: — Вовсе не стесняясь присутствия сына. Поэтому и неудивительно, что он такой…
— Фредерика! — Этель еще раз строго посмотрела на дочь.
На лице Фредди появилась очаровательная улыбка:
— Я хотела только сказать, мама, что очень рада, что я твоя дочь!
Этель рассмеялась, забыв о строгости и о прочих вещах, к которым обязывала педагогика.
Ральф тоже смеялся, Этель показалось, что в глазах его блеснула лукавая искорка. В следующее мгновение воспоминание о том, что так недавно происходило наверху, пронзило ее, она отчаянно покраснела. А что, если он рассказал что-нибудь Фредди? Нет, это полный абсурд — что он мог сказать? Что сегодня ему понравилось заниматься любовью с ее матерью? Ей нечего бояться. И все-таки очень хотелось, чтобы Ральф как можно скорее убрался из ее дома.
Но он продолжал болтать с Фредерикой о школьных делах. Она рассказывала что-то забавное о своей эксцентричной преподавательнице биологии, а он, весело смеясь, поделился своим собственным опытом преподавания географии в школе. Беседа текла легко, словно они уже давно знали друг друга, и Этель показалось, что она здесь лишняя, и, когда Ральф посмотрел в ее сторону, она ответила ему враждебным взглядом.
Он понял, что пора переходить к основной цели своего визита.
— Фредди, нам необходимо сказать тебе кое-что относительно поместья твоего отца.
— Поместья? — переспросила девочка, удивленная столь внезапным переходом беседы на серьезный лад. Она посмотрела на мать, но та решила не вмешиваться.
— Речь идет о его завещании, — спокойно продолжал Ральф, — отец тебе непосредственно ничего не оставил, но завещал матери половину «Гнезда чайки» — нашего родового поместья в Корнуолле, при условии, что твоя мама проживет там не менее шести месяцев.
Фредерике, видимо, такая перспектива вовсе не показалась неприятной.
— Значит, мы поедем жить в Корнуолл? Ого! Здорово! Это на берегу океана?
Ральф утвердительно кивнул:
— Дом прямо на скалах, нависающих над Атлантическим океаном.
— А что будет через шесть месяцев? Мы должны будем вернуться сюда?
— Да, — подтвердила Этель.
— Но почему? Зачем нам возвращаться сюда? — Фредди обратилась за поддержкой к Ральфу, но он сохранял нейтралитет.
— Так решила твоя мать.
— Мам… — Фредди обернулась к матери, — когда мы сможем отправиться туда?
— Не знаю, — Этель не слишком успешно пыталась скрыть раздражение, — нельзя бросить школу в середине четверти.
— Но до летних каникул осталось всего две недели, — напомнила дочь.
Да, это правда, Этель в раздражении совсем забыла, что каникулы действительно не за горами. Для нее это всегда было такое хлопотное время. Трудно работать, когда дочь вертелась в доме. Обычно ей удавалось отправлять ее на неделю в пансионат в Брайтоне.
— Это просто отпад, — продолжала шумно радоваться Фредди, — провести все лето в Корнуолле! Можно будет плавать, ездить верхом. У дяди Ральфа есть парусная лодка, правда?
Ральф кивнул и, глядя на Этель, сказал:
— Когда-то твоя мать любила управлять лодкой. И насколько я помню, у нее это здорово получалось.
— Правда, мам? — удивилась Фредди. Она никогда не задумывалась, чем могла заниматься мать до ее рождения.
Этель глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Может, вся эта затея и привлекательна для двенадцатилетней девочки, но для нее самой это хуже тюремного заключения.
— Я научу тебя управлять лодкой, как когда-то учил твою мать, — пообещал Ральф Фредерике.
— Правда, дядя? — обрадовалась Фредди и, заметив отсутствие энтузиазма у матери, взмолилась: — Будет так интересно, и тебе станет легче в новом доме!
Что она могла ответить на это? Меньше всего ей хотелось бы, чтобы Ральф внушил девочке мысль о возможности получить в наследство весь дом. Не то чтобы она не доверяла ему. Возможно, он действительно считал Фредди своей единственной наследницей, но он мог еще жениться и завести собственную семью. Она не хотела, чтобы дочь жила, рассчитывая на такие отдаленные и неопределенные возможности.
Но Ральф, судя по всему, именно этим и собирался заняться.
— Дело в том, что твоя мать не сможет продать часть своего наследства никому, кроме меня. А я, боюсь, не смогу собрать достаточно средств, чтобы выкупить свою.
— Но это не важно, — Фредди тряхнула головой. — Ведь ничто не мешает нам пока поехать туда на шесть месяцев? А, мама?
Этель очень хотелось сказать: «Мешает! Слишком многое мешает». В конце концов, может, не так уж и страшно потерять это наследство. Этель уже привыкла жить скромно и, может быть, для дочери тоже будет лучше рассчитывать только на свои силы. Но как трудно сказать это под взглядом больших, синих, молящих глаз любимой Фредди. Ведь девочка думала не о наследстве, не о деньгах, а о сказочном замке на вершине скалы, глядящем прямо на океан.
— Хорошо, — наконец согласилась Этель. В конце концов, она просто хотела доставить радость дочери.
И судя по счастливому лицу Фредди, ей это удалось.
Ральф тоже казался довольным. Как всегда, он добился своего.
— До встречи, Фредди, — попрощался он с девочкой и, почувствовав настроение Этель, попытался утешить: — Ты правильно поступаешь, Этель.
— Возможно, — коротко согласилась она, — но не думай, что я очень счастлива.
Да, ей было трудно, но Ральф не хотел понять этого, он улыбался:
— Знаешь, Этель, я никогда не мог угадать, каким будет твой следующий шаг. То ненавидишь меня, то… Например, то, что произошло совсем недавно.