Твое прикосновение
Фин старался платить им той же монетой, всячески демонстрируя свое презрение. Многим показалась непонятной его новая манера вести себя – поразительная отстраненность от окружающих. Что могло заставить картографа, когда-то озабоченного тем, как нанести на карты весь мир, превратиться в субъекта, смотрящего на этот мир пустым и отрешенным взглядом?
– Если я могу помочь, – предложил Джеймс, – дай мне знать.
– Спасибо, – бросил на него мимолетный взгляд Фин. – А вот и Элизабет.
Одним ловким движением Фин поднялся и соскочил с крыши экипажа. Он проделал это слишком быстро: явно решил уйти. Если разговор начинал касаться личных вопросов, Фин сразу спешил унести ноги, словно заяц, спасающийся бегством от лисы. Джеймс сразу почувствовал некоторое облегчение. Уход приятеля был как нельзя кстати.
Внизу никто не оценил отважный прыжок Фина. Лиззи равнодушно прошла мимо него, перескочила через спящую собаку и кинула неодобрительный взгляд на двух подвыпивших мужчин. Все это время острие ее лилового зонтика от солнца было нацелено вверх, прямо на голову Джеймса. Совсем рядом сзади нее шагал слуга в напудренном парике, от жары совсем потерявшем форму. Только Лиззи могла потребовать от своих людей так вырядиться перед поездкой в Дерби.
– Эй, разбойник! – окликнула она. – Ты оставил меня на большой трибуне, чтобы припрятать шампанское?
– Да я готов что угодно сделать, лишь бы не встречаться с Нелло, – честно признался Джеймс.
– С этим дятлом? – Лиззи рассмеялась. – Да ну его к черту! Санберн, тебе не мешало бы просматривать свою почту. Два дня назад мы с ним поссорились, и я с тех пор так счастлива! – Лиззи щелкнула пальцами, приказывая слуге опуститься на колено прямо на траву. Затем, взявшись рукой за карету, она ступила ногой на колено лакея, и ее голова оказалась вровень с краем крыши экипажа. – А здесь у вас неплохо. Признайся-ка, почему это ты решил здесь прятаться?
– Разве я не могу позволить себе небольшую причуду?
– Ни в коем случае. Твой долг – быть веселым.
– А если мне совсем не весело?
– Тогда у тебя могут быть серьезные неприятности, – заметила Лиззи с ехидцей в голосе, – и я в таком случае сомневаюсь, что ты сможешь быть финансистом.
Джеймс наклонил голову и посмотрел на нее с любопытством:
– А что, разве других занятий не существует?
Элизабет расхохоталась:
– Всегда остается еще политика, но я на сто процентов уверена, что ни одна партия не примет тебя в свои ряды. – Она вдруг посмотрела в сторону и покачнулась. Джеймсу пришлось быстро схватить ее за руку, удерживая от падения. – Ну-ка остановись! – выкрикнула Элизабет вдогонку уходящему Фину, который направлялся к карете Далтона, стараясь не привлекать к себе внимания. – Ты улизнул с праздника, устроенного Джеймсом на прошлой неделе, и нам даже не удалось поговорить с тобой. Так вот, ты должен немедленно вернуться назад и искупить свою вину. Может быть, тебе даже придется вести себя полюбезнее, а не притворяться неодушевленной вещью. – Фин пожал плечами, развернулся и неторопливо пошел обратно. Теперь Лиззи вновь обратила суровый взгляд на Джеймса. – Думаю, ты спрятался не из-за слухов? Поговаривают, что тебя чуть не заклевала до смерти какая-то ученая особа.
Фин приблизился к экипажу и был уже рядом с Лиззи.
– Я тоже наслышан об этом, – заговорил он. Менее чем за три минуты этот человек превратился из загадочного сфинкса в улыбающегося Чеширского кота. Фин всегда старался быть веселым для Лиззи. Она выросла в поместье по соседству с поместьем родителей Джеймса, и в юности, когда Фин приезжал туда погостить на каникулы, Лиззи и Стелла учили его искусству флирта. В последующие годы Фин всячески старался показать им, что эти уроки не прошли даром. – Будь с ним поласковее, дорогая моя. Люди рассказывают, что эта тощая, с болезненным цветом лица ученая особа едва не выцарапала ему глаза.
– Она вовсе не такая, – спокойно возразил Джеймс. От его внимания не ускользнуло, что под тяжестью Лиззи слуга уже побагровел. Предпочитая благоразумие показной удали, Джеймс соскользнул через край крыши и опустился на землю. – И цвет лица у нее прекрасный, – продолжил он, отряхивая брюки. Затем Джеймс протянул руку, помогая Лиззи сойти с колена ее лакея. – По-моему, нет никакого смысла принимать всерьез сплетни старых вдовствующих леди. Все было наоборот. Лицо мисс Бойс так мило порозовело, когда она задавала мне головомойку.
– Ах вот как! – Элизабет уронила зонтик себе на плечо и стала вертеть им, скептически поглядывая на Джеймса. – Это ведь сестра леди Сазертон, не так ли? Ну, знаешь ли, ее уж точно не считают красавицей.
– Слышала я также, что там был и сам Морленд, – продолжила разговор Лиззи, отмахиваясь от назойливой мухи.
Рот Джеймса непроизвольно растянулся в каком-то подобии кривой улыбки.
– Увы, это так.
– Занятно, – обронил Фин. – А не может ли так быть, что он сам и придумал вмешательство этой ученой дамы?
От услышанного Санберн даже вздрогнул.
– А в чем смысл?
Фин поморгал с таким видом, будто сам удивился своему предположению.
Пока они болтали, Джеймс сосредоточил внимание на расположенных по другую сторону поля частных ложах, которые тянулись вдоль лужайки перед большой трибуной. В одной из них сидел сейчас его отец. Можно не сомневаться, он до сих пор с самодовольной усмешкой вспоминает инцидент в институте. Устраивать специально публичные сцены не было в стиле Морленда, однако он определенно получил удовольствие, видя, как опозорился его сын. Неужели возможно, чтобы отец сам приложил руку к случившемуся?
Магазин Карнелли располагался возле доков Святой Катарины. Место это было захудалым, и здание магазина издали больше походило на обветшавшую фабрику. Джеймс часто удивлялся тому, что у входа в столь невзрачное заведение обычно толпилось немало посетителей. Непонятно, что притягивало их сюда, но это что-то имело прямое отношение к старинным предметам. Сегодня возле магазина уличный торговец продавал прямо с пылающей жаровни горячие каштаны. Поблизости маленький мальчик прыгал через обруч, выпрашивая за свое выступление мелкие монетки у прохожих. Возле самого входа в магазин комфортно расположилась какая-то женщина. Она время от времени прикладывалась к бутылке с джином, не забывая флиртовать с сидящим рядом ухажером. Джеймс предположил, что алкоголь, по всей вероятности, купил этот же мужчина.
Не слишком приятное соседство. Впрочем, сам Карнелли тоже малосимпатичный субъект. Внутри помещения было темно, как в пещере. Здесь постоянно стоял таинственный запах старинных предметов (заплесневелой кожи, папирусов, мастики для полировки медных изделий – по мнению Джеймса, именно этот запах мастики заставлял задуматься, не краденый ли этот предмет). Истинным знатокам древностей атмосфера этого магазина едва ли нравилась. Джеймс аккуратно поправил шейный платок, опустился на скамеечку возле двери и стал ждать. Пока что невозможно было догадаться, где же хозяин магазина. По опыту Санберн знал, что искать Карнелли самому бесполезно. Внутри магазина проходы между стеллажами были до крайности узкими, бродить там в темноте совершенно не хотелось, особенно зная, как легко спрятаться за нагромождением всевозможных ящиков. Кроме того, на фальшивую стелу, которую он привез с собой, было так удобно опираться ногами.
Через несколько минут из темноты послышались шаркающие шаги. Затем донесся какой-то хлюпающий звук. Из-за обилия щелей в магазине его хозяин был постоянно простужен.
– Карнелли, – окликнул Джеймс. – Ради всех святых, приятель, ты бы высморкался хорошенько, что ли.
– Кто это там? – За этим возгласом последовал глухой удар и звук ломающейся древесины. Из-за груды ящиков высунулась голова Карнелли. – А, это вы, сэр! Рад снова видеть вас.
Карнелли наконец предстал перед гостем. На нем был мясницкий фартук, в руке он держал грязную тряпку. Он походил на великана из сказок – по ширине плеч и толщине ног вдвое превосходил обычного мужчину. Однако Карнелли вовсе не производил на окружающих пугающего впечатления. По мнению Джеймса, все дело было в его шевелюре. Невозможно представить, чтобы кому-то показалось угрожающим это громоздкое существо с кирпич-но-красными кудрявыми колечками волос.