Не случится никогда? (СИ)
движением как бы утверждая — хочу!
И альфач оправдал его ожидания — шустро приподнялся и накрыл сверху, пристраиваясь между омежьих сильных бедер, подправил рукой норовящее промахнуться мимо увлажненного предварительно маслом входа налитое похотью копье.
— Аааххх! — сладко всхлипнул Ваня, подстраиваясь под первый пробный толчок и впуская внутрь длинную, толстую альфячью гордость. — Больно, Сима!
Не предупреждение — просьба. Значит, сейчас омега хочет по жестче. Что ж, значит, получит — раскрытая ладонь Симы немедленно обрушилась на бедро любовника, наградив обжегшим кожу звонким шлепком.
Ваня выгнулся в пояснице с исполненным безграничного удовольствия вскриком, и сплел ноги в щиколотках вокруг торса активно работающего тазом альфача, закрывая замок, замотал от избытка ощущений по подушке головой.
— Сильнее, Сима… — у него аж пальцы на стопах поджались. — Ооо, сильнее… Больно…
Прелесть омега, гибкий, охочий до экспериментов, раскованный. Твори с ним, что фантазия придумает, шлепай, связывай, загибай буквой «зю» и ставь в любую почти камасутровскую позу, растяжка позволяет.
Но. Сима его не любил, впрочем, взаимно. Не срослось почему-то. И чего обоим не хватало до любви? Загадка.
— Сима, Симочка, больно!!!
Шлепок, еще шлепок, и еще, сладостные всхлипы вдалбливаемого в матрас мчащего к взрыву Ванечки, звериные взрыки догоняющего Максима, хлопки паха о ягодицы, звуки смачных поцелуев и жалобные скрипы раскачиваемой кровати. Острый запах секса и свежего, трудового пота. Классно-то как! Ну, просто рай земной…
— Дааа! Симааааа! Больноооо!!!
Сколько искреннейшей радости от обычной порки ладонью. На, на, получай, и кричи, малыш, кричи!
— Кричи для меня, Ваня!!!
И Ваня кричал. Ох, как же кричал, захлебываясь смесью боли и наслаждения, срывая горло, а потом оба с подвывом изверглись, практически одновременно, бурно, содрогаясь мелкими конвульсиями.
Альфач рухнул сверху на продолжающего трепыхаться в послеоргазменных отголосках омегу и прижал к постели, награждая долгим благодарным поцелуем.
— В душ пойдешь? — спросил, с гортанным низким примуркиванием. — Или отнести?
Ваня посмотрел кротко-влажно, сквозь ресницы:
— Отнеси…
Привычная и ему, и Симе игра в любовь и заботу. А почему, собственно, нет? Ведь обоим комфортно и отношения не напрягают. Зато родители напрягают, с двух сторон, мощно прессуют, все мозги выели, когда свадьба.
Никогда. Ваня только недавно универ окончил, нашел высокооплачиваемое место в экспериментальной лаборатории, Максим активно делает карьеру в фирме, выпускающей медоборудование, а детей у них родиться не может, Ваня бесплоден. Проверено десятком проведенных вместе, полновесных течек, не залетает омега, хоть как его узлом закупоривай.
— Вань…
— Что, Сима, душа моя?
— Ты мне шампунь в глаза насовал. Смой, щиплет…
— Прости, мальчик мой хороший… Сейчас…
Утомленный сексом омега позволял себя мыть, подставлял по очереди под трущую кожу мочалку разные части тела, ворковал что-то невнятное, пряча взгляд за веками. Обычно после соития парень вел себя иначе, ластился, улыбался в лицо, но не сегодня.
— Сима…
— Что, Ванюша?
— Ты помнишь, завтра вечером мы выходим в клуб?
— Помню, Ванюша, помню. Не беспокойся. А что ты наденешь? Давай ту голубую рубашку, шелковую? Ты в ней такой красивый…
— Неее, Сим. Опять лезть будут… Я лучше черное все надену. Спрячусь. Не хочу, чтобы ты ревновал…
— Вань?
— Да что!!!
— А с чего ты взял, что я ревную? Я вовсе не ревную…
Омега повернулся намыленной спиной и фыркнул.
— Ниже, — велел, отставляя с намеком ягодицы. — Там грязи море, надо бы потереть хорошенько.
— Уже тру, — член альфача мгновенно воспрянул от подобного предложения и заныл. — Тру, тру…
Ваня подался по-прежнему отставленной попкой назад, пока возбуждение Максима не уперлось ему в ложбинку, и заерзал, тело к телу, более не намекая, требуя — загони.
Его собственное достоинство, некрупное, но идеальной формы, уже стояло по стойке смирно, прижимаясь к низу живота. Готово к бою — рапортовало.
Сима принял вызов, подхватил кусающего губы, быстро дышащего любовника под плоский, с кубиками, живот и плавно, слитным, неспешным движением вошел в мокрую после недавнего траха, еще не успевшую закрыться, манящую дырку.
— Симочка, — счастливо всхлипнул Ваня, поддавая навстречу.
Ну, что за омега такой ненасытный, помыться толком не дает. Кошмар...
====== Часть 9 ======
Приостановившись на мгновение, Ваня перекинул из руки в руку пакет с продуктами и, шипя от боли, подул на освободившуюся ладонь — тонкие ручки врезались в кожу и оставили красный вдавленный след.
На площадке прямо перед омегой несколько альфочек и двое омежек кричали друг на друга, ругались из-за только что забитого гола. Совсем мелкие еще пацанчики, лет по пять-шесть.
Ваня поморщился — он устал после долгого рабочего дня, и их крики отдавались в голове нудной болью. Поспать бы пару часиков…
Колена что-то коснулось, и парень опустил глаза вниз. Ребенок, совсем крохотный, стоял, запрокинув кудрявую темную головенку, и смотрел, приоткрыв пухлый вишневый ротишко. К груди чудо прижимало плюшевого коричнево-золотистого потрепанного мишку с оторванным ушком.
— Привет, — вежливо поздоровался с малышом Ваня.
Чудо продолжало смотреть и молчало. А потом протянуло игрушку и улыбнулось, так светло и чисто, как умеют только дети, и предложило, выговаривая для своего возраста слова довольно внятно:
— Беи. Ты гусный осень. Миса холёсий.
Вот так. Даже двухлетка, и тот чувствует ауру исходящих от Вани печали и неудовлетворенности.
Впечатленный красотой и добротой малыша, омега присел на корточки и покачал головой.
— Спасибо, мой хороший, — он потрепал ребенка по нежной румяной щечке. — Но я не могу взять твоего мишку. Мишка к тебе привык и тебя любит. А я ему чужой, со мной он затоскует…
Малыш пискнул нечто невнятное, похоже, испугался, и дал деру. Не разревелся, уже здорово. Ваня проводил убегающего кроху задумчивым, погруженным внутрь взглядом и вздохнул.
С каких пор он начал замечать чужих малых ребятишек не для того, чтобы пренебрежительно скривиться им вслед? С год примерно?
Не ходить ему, поглаживая округляющийся под блузкой-разлетайкой животик. Не возить по двору коляску. Не расцвести улыбкой в ответ на улыбку своего малютки. Не случится никогда. Его удел — идеальный, неоскверненный детской ручонкой порядок в квартире, меняющаяся череда любовников и линяющие, избалованные вниманием хозяина, стерилизованные, раскормленные кошки.
Так утверждают врачи. Не один-единственный, все, у кого Ваня был на приеме, хором. Неизлечимо.
Подхватив пакет, омега еще раз вздохнул, сплюнул на гравий дорожки загорчившую слюну, усилием воли прогнал мысли о собственной дефектности и пошел к дому. Приближалось время ужина, а в холодильнике — шаром покати, Симу кормить нечем, вернется с работы голодный и злющий.
Или позвонить поднадоевшему альфачу и попросить не приходить вообще, пусть подъедет непосредственно вечером и заберет прямо в клуб? Тем более, Ваня собирался прилечь… Пожалуй, это будет идеальный вариант.
Похоже, пора искать нового альфу, отношения с Симой в тупике. Только вот где? В лаборатории никого подходящего, или слишком возрастные разведенцы, или женатики, вдовцов тоже нема. Не по клубам же — крутящаяся там публика не настроена на длительную, обременяющую обязанностями связь, альфы ищут себе дырку на ночь. Разовые трахи, конечно, штука иногда неплохая, особенно в течку, для разнообразия, но Ваня был заинтересован в постоянном партнере.
Квартира встретила привычным полумраком и тишиной. Скинув у порога кроссовки, омега прошелся по комнатам, включая свет, щелкнул пультом телевизора, чтобы бормотал и рассеивал тоску, засунул те из купленных продуктов, которые скоропортящиеся, в холодильник, переоделся в домашний спортивный костюмчик и поставил на газ кастрюлю с водой. Если Симы не будет, то и напрягаться с готовкой нет смысла, сварить макароны и сосиски, наскоро пожевать и завалиться подремать.