Моя и точка! (СИ)
— Вот-вот, это самое, — кашлянула она. И про заболевания передающиеся половым путём промолчала. — Но я о другом тебе хотела сказать. Все мы бываем порой агрессивны, обидчивы, злы и несправедливы, девочка моя. Все совершаем глупости. Но проходит время и становится даже смешно, что из-за такой ерунды ссорились, — вздохнула мама. — Я вот сейчас думаю: да пусть бы гулял.
— Мам, ему было шестьдесят два. А ты про трихинеллёз.
— Много ты понимаешь! Шестьдесят два, — передразнила она. — Но я надеюсь, вы доживёте, тогда ты меня и поймёшь.
Ия улыбнулась и вздрогнула, когда, ветер бросил в окно первые тяжёлые капли и они застучали по стеклу. И только успела попрощаться с мамой, уточнив во сколько та подъедет с утра и попросив привезти те самые фото с Омиша, как вздрогнула снова — под тяжёлой поступью заскрипела лестница на мансарду. Немного зловеще в сгустившихся за окном сумерках. Но испугало Ию не это.
Шаги только одного мужчины она узнавала на слух.
Марат?
Глава 32
— Привет! — он сначала заглянул, а потом зашёл, доставая из-за спины цветы.
Ия подтянулась повыше к изголовью кровати, не сводя глаз с мужа.
Серый костюм, что так ему шёл и так красиво смотрелся с чёрной рубашкой, раскрасил тёмными пятнами дождь, словно Марат долго стоял на улице или куда-то ещё ходил в ливень. С волос тоже полетели капли, когда он смущённо тряхнул головой.
— Можно? — показал на кровать.
Ия молча подвинула ноги, укрытые одеялом.
— Это тебе.
Он сел и положил на край кровати редкой красоты букет, когда Ия его так и не взяла.
Её любимая студия флор-дизайна. Безумно дорогая. Но такого изящества букеты из пудровых пионовидных роз умели составлять только они. Французские розы в крупных бутонах, с нежнейшим ароматом карамельного шиповника, были её самыми любимыми.
— Прости меня, — выдохнул он и поднял на Ию глаза. — За все те глупости, что я тебе наговорил. За все жестокие и несправедливые слова, что произнёс. За то, что был так зол и не пришёл сразу. Малыш, — он положил на её свою руку. Тёплую, мягкую, такую знакомую, родную руку. И сжал. — Прости.
Ия выдержала её всего секунду, а затем убрала свою.
А как же хотелось остаться. Теплом в его ладонях. Светом в его любимых глазах. Этими мелкими каплями дождя в его волосах, что так красиво празднично блестели в свете включённого над головой светильника. Коснуться пальцами поджившей ранки на губе. Обвить руками шею. Вдохнуть его запах и забыть… Всё забыть.
И будь между ними только его жестокость. Будь в памяти только его слова и молчание. Стой перед глазами только его презрительно искривлённый рот и звучи в ушах только злой смех, с которым он назвал её побитой собакой, ведь Ия забыла бы.
Уткнулась в его сильную шею, назвала дураком и простила.
Но между ними теперь было куда больше простой ссоры.
Хоть это он теперь выглядел побитой собакой, а если точнее, то мокрой побитой собакой, и смотрел так, словно ещё чуть-чуть и он заплачет.
Но Ия не могла. И покачала головой.
— Ия! — сполз он вниз и встал на колени перед кроватью. — Пожалуйста! Да, я идиот, дебил, кретин! Называй как хочешь, я даже не буду спорить, — мученически выдохнул он. — Скотина, что разучился ценить то, за что другие душу бы продали. Урод, оскорбивший, унизивший женщину, ради которой живу. Но, клянусь, я люблю тебя. Всё ещё люблю! Прости меня!
Ия закрыла лицо руками, чтобы не расплакаться. От отчаяния.
И прикусила губу, чтобы не сказать правду. Кому, зачем она сейчас была нужна эта беспощадная реальность: как бы она ни хотела, уже никогда не будет как прежде. И это она всё разрушила. Она. Не он.
— Я прощаю тебя, Марат, — кивнула она, так и не убирая рук от лица. — Прощаю. Но уже ничего не исправишь.
— Да нет же, малыш. Всё хорошо. У нас всё хорошо, — подвинул он к себе её ноги, обнял и лёг на них. — Я наконец, получил этот дурацкий кредит, что довёл меня до полной невменяемости. Но каким бы я ни был дегенератом, честное слово, я ещё не совсем пропащий. Дай мне шанс. И мы всё начнём заново.
— Ты получил кредит? — вытерла Ия слёзы, которые всё равно текли.
Глава 33
— Да, да, — Марат поднял голову и часто-часто закивал. — Совсем не оттуда, откуда ждал, представляешь? Когда я чуть не совершил самую большую глупость в своей жизни из-за него.
— Глупость? — удивилась она и пригладила взлохмаченные волосы мужа. — Что ты знаешь о глупостях?
— Многое, — поймал он её руку, поцеловал, прижал к щеке. И повернулся на звук шагов из коридора.
Приглушённый детский шёпот. Дрожание свечи на стенах.
Ия даже испугаться не успела, когда в комнату вошли девчонки, торжественно держа перед собой: одна — поднос с едой, а другая — столик для кровати.
— Твой ужин, родная, — встал Марат.
Помог установить складные ножки на расправленное одеяло и поставил перед Ией поднос, на котором мерцала зажжённая свеча и в тонкой вазочке, словно виновато опустив голову, стоял тугой бутон всё той же французской розы.
— Ника, принеси ещё вазу для цветов, — переложил Марат на подоконник букет.
— Я же одна всё это не съем, — рассматривала Ия гамбургеры, порезанные на четыре части, и ломтики картошки, заботливо выложенные из картонных коробочек на тарелки. — Я надеюсь, вы мне поможете? — подмигнула Аринке.
— Прости, что столько калорий, — улыбнулся Марат, засовывая в вазу цветы. — Не ЗОЖ и ПП. К чёрту уже всё это правильное питание и здоровый образ жизни. Сегодня уходим в отрыв! — он подсел к Ие на кровать и обнял её одной рукой. — Девчонки, а не махнуть ли нам на пару неделек на море?
— Да! — хором отозвались дочери, за обе щёки уплетая картошку фри.
— Дорогая? — повернулся он к Ие. — А мы с тобой отметим? Я заказал столик в «Пэркорсо».
Их любимый итальянский ресторан. Тоскливо заныло в груди. И призраки былого безмятежного счастья и пылкой нежной страсти, что связывали их с этим рестораном заметались по стенам бликами камина, у которого они брали столик, и хрипловатым голосом певицы, что пела про оттепель.
— Это после поездки на море или до? — заинтересованно посмотрела на мужа Ия.
Марат засмеялся.
— Это на послезавтра. А куда полетим, выбирай сама.
— Турция, Греция, Кипр? — привычно перечислила Ия из «недорого».
— Да ну, брось! Мальдивы, Канары, Сейшелы, — прижал её к себе муж и слегка встряхнул, давая понять, что всё в порядке. Норм. Супер. Как всегда.
— А я хочу в Хорватию, — с набитым ртом заявила Арина.
— Куда? — переспросил Марат.
Но словно желая, чтобы Ия очнулась, а не погружалась с это тёплое болото привычной жизни, совместных планов, на которые больше не имела права, порывом ветра с такой силой распахнуло окно, что створкой столкнуло вазу с подоконника и под оглушительный хлопок двери, она разлетелась на осколки.
Ника от страха взвизгнула. Аринка перестала жевать. Ия вздрогнула… и пришла в себя. Но первым отреагировал Марат.
— Я уберу, уберу! — зависнув на одной ноге над жалобно распластавшемся в луже букетом, он плотно закрыл окно и, отряхнув букет, принялся собирать осколки, словно ничего и не случилось. — А Хорватия — это где?
— Это где мы с бабушкой и дедушкой были, — пояснила Ника.
— А ещё там живёт Марко, — снова принялась жевать Аринка.
— Марк? — встал Марат с осколками вазы в руках. — А где он, кстати? Что-то я его искал и не нашёл.
— Зачем? Искал? — тревожно сверлила его взглядом Ия.
— Да там ворота надо укрепить, — ответил он, не глядя на неё. — А то их вывернуло ветром. Пойду выкину, — и уже от двери спросил: — Вино принесу? Будешь?
— Нет, — покачала она головой.
— Да, брось! Отметим.
— Что, Марат?
— Как что? Сделку, — удивился он. — Не каждый день мне дают миллион долларов. Можно сказать, просто так. То есть, под смешные проценты.
Глава 34