Цветок безумия. Империя рабства (СИ)

Вокруг белоснежного красавца собралась толпа зевак, обсуждая достоинства животного.
— Ильнас, спроси сколько, — кивнул я в ту сторону, не желая толкаться.
Парень неспешно направился к толпе. Толкаться и пролазить между мужиками он не стал. Просто что-то говорил, после чего ему уступали дорогу. Кого-то хлопал по плечу. В общем, с таким темпом он вернулся только минут через десять, когда я уже сам намеревался подойти.
— Пятнадцать империалов, договорился на тринадцать. Но жеребец хромает.
Пришлось всё-таки идти самому. Цена хоть и не смешна, тем не менее, более чем в два раза ниже настоящей. Жаба внутри меня заклокотала, считая выгоду от такой покупки.
Довольно красивое животное. Почти полностью белоснежный. Грива, хвост и низ ног, то есть от копыта до запястья, были чёрными с сероватым оттенком.
Не совсем то, что я искал, скорее парадно-выходной вариант. Тонкие ноги. И донельзя благородная стать. Он даже переступал с ноги на ногу с некой грацией, сгибая путовый сустав. Если взгромоздиться полностью в боевом облачении, да еще на круп вещи положить — выдохнется моментом. Но мне сейчас в походы и не ходить, так что даже лучше.
Распустив магическое, я осмотрел животное. Нити жизни яростно полыхали — однозначно опоили каким-то зельем.
— Что с ним? — Спросил я хозяина, присев у ноги, на которую прихрамывал жеребец.
В трёх местах, точечно, даже цвет сил был другой. В эти места особенно стягивались нити. Жеребец затих, ощущая потоки магии, струившиеся из моих ладоней. Я ощутил тёплый нос жеребца, нюхающего мою шею. Неожиданно он слегка прикусил меня за плечо. Я понимаю, что ласково, но больно!
— Пока перегоняли, споткнулся. Слегка повредил ногу. Целитель сказал, через руки заживёт, просто мне ехать надо. Поэтому дёшево.
Купец врал. Врал профессионально, с интонацией.
— Он обманывает, — раздался шёпот в ухо нашего юного провожатого. — Он местный.
— Знаю, — прошептал я в ответ. — Следишь?
— Нет. Отец послал. Сказал, что согласен.
— Чего тогда шепчешь. Подходите к выходу с рынка. Мы сейчас подойдём, — уже нормальным голосом ответил я ему. — Давай я тебе буду задавать вопросы, — обратился я к продавцу, — а ты мне на них отвечай. Жеребец умрёт?
— Нет, либалзон. Что вы? Нормальный жеребец....
Я остановил жестом красноречие мужика. Хорошо быть магом и уметь определять ложь. В первой фразе не соврал.
— К алтырю водил?
— Нет, дорого же. Да и времени нет. Завтра уезжать пора.
Врал. Значит серьёзно, раз даже алтырь не смог помочь.
— Сколько сам отдал за него?
— Десять. Никакого навара.
Врал. Значит ещё серьёзней.
— За пять возьму.
Надо было узнать реальную стоимость.
— Не могу либалзон. Это же себе в убыток.
В этот раз ответил честно. Встав с корточек, я отошёл к своим.
— Как думаете, стоит?
— С виду красив. А так.... Продавец очень уж елейно поёт, — высказался Зарук.
— Врать умет, согласен.
— Купец! — Крикнул вдруг Лумм, подзывая к себе. — Что с жеребцом?
— Я же сказал... — начал было мужик.
— Я тебя спрашиваю, — Лумм при этом поправив воротник рубахи, — что с жеребцом?
— Так, я и... — купец вдруг замер глядя на Лумма, и слегка побледнел. — Резница в ногу залезла.
— Что за резница? — Заинтересовался я.
— Насекомое, — ответил Зарук. — Яйца в животных откладывает. Лошадей обычно после такого на убой. Причём даже мясо не едят — может перейти. Людей лечат. У кого денег хватает. У кого нет — ждут пока личинки сами выйдут. Бывает, если много личинок, так уродует, что потом рука или нога отсыхает.
— Сам вчера за девять на центральном купил. Не знал, — запричитал купец. — Алтыри говорят, что не знают где сидит, не смогут вырезать. Говорят, если бы человек был, достали бы. Его спросить можно. А к магам.... Здесь, в Дувараке лошадь лечить не будут. Только если в орден вести, там молодые маги могут помочь. Причём не очень дорого. Только как его вести. Не дойдёт ведь. Да и вылечат если... кому он потом резаный нужен будет?
— За пять возьму, — предложил я купцу.
— У меня за семь прямо сейчас покупатель есть, — ответил тот.
— Элидар, не надо, — хмуро произнёс Лумм.
— За восемь, — предложил я.
Купец меньжевался.
— Сам смотри, — я стал разворачиваться.
— За восемь, так за восемь.
Лумм зло посмотрел на меня. Я не видел, но ощущал.
Около наших лошадей тёрся юный проводник:
— Отец говорит, что сейчас не можем, — с ходу, даже не дождавшись разрешения, начал он. — У нас вещи в бараке. Днём не забрать.
— Приезжайте вечером. Зарук, выделишь человека, чтобы дождался их в Прибрежном квартале с ключами?
— Конечно.
— Ну, всё. К закату подъезжайте.
— Токмо к закату не успеем. Отец долго ходит, — скороговоркой ответил парень.
— Вот же! — Пришлось, порывшись в кармашке, выдать ещё монету в полбашок. — Поедете на кучере. Не вздумайте пешком. Вас там ждут. Понятно?
— Да, сотник! — Выпрямился мальчишка.
— Элидар! — Окликнул Ротимур.
— Что?
— Вон ещё сидит, — указал он на нищего. — Он тоже калека. Ты же собираешь? — Он похлопал по морде купленного мной жеребца. Тот встрепенулся и фыркнул — характерный.
— Так вон как тебя подобрал, так и остановиться не могу.
— А я то тут причём?
— А ты на голову неполноценный.
Все вокруг заулыбались.
— Представляю твою будущую супругу, — парировал Ротим.
— Поехали сегодня со мной. Познакомлю, — вставая на ступеньку кареты, предложил я.
— Это с рыжей? Она у тебя на характер.
— Вы бы такие шутки, хотя бы на людях не высказывали, — разнял нас Лумм.
— Лумм, а что у тебя на шее? Под рубахой?
— Прыщ.
— Мне такой не достанешь?
— Придёт время сам соскочит. Ты никуда не торопишься?
А на приём то я припаздывал. Причём прилично. Пришлось ехать не переодеваясь, а лишь только сменив перевязь и сняв ленту сотника с ножен.
Вот зачем меня вообще приглашали? За весь ужин было произнесено всего с десяток фраз. Женщины, в лице Исины, её матери и какой-то их дальней родственницы, просто молчали, как им и положено. Из мужчин пытался говорить только муж этой самой родственницы. Сам плечо, как и лигранд Нимуир — брат Исины, не проронили и двух слов. Мне же весь вечер в голову лезли всякие глупости. Типа: почему сын плеча — лигранд. Назвали бы липлечом. Я понимаю, сын левого плеча — лигранд. По гражданской служебной лестнице левое плечо, это высшая иерархическая ступень, не считая Императора конечно. А вот у правого плеча лишь советники, тысячники и сотники. Назвали бы его тогда милионником. А если бы уж начали называть всех по частям тела, то и вниз надо было так же. Предплечье императора, ладонь императора, правый большой палец императора.... Кто-то должен был бы быть и задней частью.... И остальными частями тела. В общем, развлекался я, как мог.
После ужина состоялась до ужаса церемониальная прогулка с ларой Исиной. Мы под ручку ходили по саду их дома, причём передний двор от улицы отделял кованый, а значит прозрачный для взглядов прохожих, забор. А следом за нами, буквально в двух шагах, шли те самые родственники. Говорили мы соответственно о вещах несколько необычных, по крайней мере, для меня: о погоде, об урожае, о новых веяниях в музыке, о том, что лататос стал более открытым и вызывающим. Соответственно как говорили.... Она говорила — я слушал. Странный вечер. Расстались мы, как только солнце коснулось горизонта.
Вернулся я несколько раздосадованным. Не то что бы я ожидал любви.... Но уж точно не этикетного официоза. Несколько радовало, что в следующий раз мы встречаемся с Исиной не в доме её родителей, а в игорном доме. А ещё больше радовало, что встреча эта не завтра, а через пять дней. Как-то я поостыл в чувствах к этой ларе. Да и чувств то собственно не было, не смотря на её красоту.
А вот время после заката прошло бурно. Когда я приехал, стол в честь отъезда Корндара и Зарука уже был накрыт. Слегка подпив, мы, вернее я, умудрился поцапаться в коридоре с Луммом. А нечего на меня молча рычать! Не смотря на то, что прав был Лумм, победа осталась за мной. А то, что он прав, я прекрасно понимал. Ну, зачем выпячиваюсь с этим жеребцом? Ведь все кто знают о моей сущности, понимают, что лечить буду сам. То есть, если смотреть со стороны, то я купил жеребца, которого могут вылечить только маги, при этом к магам я его не повёл, но жеребец чудесным образом выздоровел. Казус, однако. А самое главное ради чего? Ну, сэкономил я пару десятков империалов, может чуть меньше. И что? Это же только деньги? А если кто узнает?