Вышибалы (СИ)

— Ну… Был прав. Она думает, что я её спас. 
— «Она думает»? А на самом деле? Ты был с бандитами? 
— Знаешь, в жизни ты довольно раздражающий… И не вызываешь желания отвечать. Нет. Просто к ней прицепились, а я попросил их отвалить. Девушки часто преувеличивают. Со временем она, наверное, стала считать, что её уже вот-вот должны были в машину затащить и увезти, а на деле парни просто хотели познакомиться.
— И ты вежливо попросила? И при этом не разбила никому нос и не затолкала ногу в задницу?.. Кхм. Значит, всё-таки девушка. 
— Ты её любишь? — вдруг спросил Акросс задумчиво и без особого интереса. 
— Нет, — ответил Тим, без паузы и в то же время без спешки. Так, как ответил бы человек, давно что-то для себя решивший. — Меня не привлекает женское тело. Да и мужское тоже не привлекает. Мне в принципе секс не интересен. 
— Не, ну так не бывает. Это тебе в твоей секции, наверное, что-то отбили, — проворчал Барс и, вспомнив, что всё ещё сидел с оторванным куском хлеба, начал есть. – А капитан не ест потому, что думает, что отсутствие потребностей в еде и туалете сделает его бессмертным и непобедимым?
— Мне просто кусок в горло не лезет, — ответил Акросс. 
— Если спать не можешь, то посторожи. Я сегодня толком не спал, чердак всё-таки. Глаза слипаются, — попросил Тим. Барс кивнул:
— Я тоже бы поспал. Всю неделю не высыпаюсь, и сегодня на работу в шесть вскочил. 
— Да, я останусь. Я не смогу спать. Только я вас, наверное, на каждый шорох будить начну.
— Так и надо, — кивнул Тим, укутываясь для тепла в ветровку, закрыв голову капюшоном. — Костёр поддерживай. 
— Ложись к капитану ближе. Вместе-то теплее, — бодро велел Барс, сам бесцеремонно положил голову на колено Акросса. Тим нахмурился, о чём-то своём задумавшись, и осторожно, словно ожидающая подвоха кошка, лёг вплотную у бока Акросса. — А если меня обнять, то совсем согреешься. 
— Спасибо, мне и так тепло, — проворчал Тим, но уже глухо. 
Они заснули не сразу. Акросс думал, что сейчас наверняка так же, как он, не спала, волновалась мама. Наверняка подняла на уши всех его знакомых, весь двор. Пила успокоительное, сидела на кухне и как джин в бутылке, что тысячу лет ждёт освободителя, чтобы обсыпать золотом, а следующую тысячу лет, чтобы убить. Думала то о том, как попадёт сыну, когда тот явится, наконец, домой, то перебирала в голове ужасы, которые могли с ним случиться. 
И всё же. Рядом, прильнув к нему, которого по сути сегодня увидели впервые в жизни, спали Тим и Барс, которых на самом деле, конечно, зовут совсем не так, но это уже не важно. Потому что, даже увидевшись впервые, эти люди для него уже самые близкие друзья. И в сравнении с ними странно называть друзьями знакомых из института, с которыми можно было поговорить максимум об учёбе или «Вчера по телевизору показывали». Акросс впервые думал о том, что не только не хотел умирать, он не хотел и чтобы эти люди погибали. Пусть враги просто исчезнут, оставив их в покое радоваться тому, что все они настоящие. Но, впрочем, без игр и реальностей не превратятся ли они в таких же: «Привет, как дела в институте? Смотрел вчера сериал?» 
И в то же время не хватало банально одеяла, чтобы закутать свернувшихся в клубочек от холода друзей. И всё же, как хотелось бы привести их домой, познакомить с мамой. Просто похвастаться, что вот какие люди у меня в друзьях, не боящиеся ни драк, ни смерти. 
Его желания точно не могли влиять на эту реальность. Возможно, Барс был прав, и это не то место, где они могли быть сильными. А возможно, они просто слишком верили в то, что в этой, привычной реальности, они такие — настоящие. 
Время проходило на удивление спокойно. Возможно, все бородатые и полупьяные уже нашли себе на эту ночь другое место, а может быть, увидев костёр, решили не связываться, приняв их за кого-то более грозного. Вокруг стало так тихо, будто пошёл снег. Потрескивал кажущийся теперь смешным костёр в проржавевшей кастрюле, сопел завернувшийся в куртку с головой Тим. Иногда ворочался, вздыхал слишком глубоко Барс, после этого возился, словно проснулся, но вскоре затихал снова. И не только они грелись от Акросса, но и сам он чувствовал, как с обеих сторон ему тепло, и становилось всё спокойнее. 
А потом в ставшую уже почти спокойной и мирной ночь ворвался звук. Это были не голоса и не шаги, и его в принципе можно было бы списать, на: «Ничего страшного, показалось». Будто бы что-то задело прогнивший забор. Может быть даже птица. 
Но Акросс насторожился и, продолжая вслушиваться, вглядываться в ту сторону, первым разбудил Тима, судорожно схватив его за плечо. Тот вздрогнул, откинул от лица ветровку и посмотрел удивлённо, может и собираясь спросить что-то, но закрыл рот, увидев бледное насторожённое лицо капитана, глянул туда же, куда и он. И уже тогда, в темноте за осколками выбитого окна, они оба увидели скользнувшую тень. Только после этого Акросс схватил за плечо Барса, но тот просыпался медленно, приподнялся, заморгал сонно, и, не замечая ничего подозрительного, спросил недовольно:
— Какого черт… 
Тим закрыл ему рот, не отводя глаз от следующего провала. В этом домике были маленькие окна, через которые не пролезть. И, считая сени, три комнаты. Они, конечно, устроились в дальней, закрыв покосившуюся дверь с облетевшей белой краской. Акросс почувствовал, как стало жутко от того, как Тим повернул голову к входу в дом, следя за кем-то, вроде бы зная, что этот кто-то там. Входная дверь была давно выбита, так что никак закрыть её они не могли, а баррикадировать не решились, потому что самим могло понадобиться сбегать через неё. Акросс думал, что насторожившийся Тим, конечно, уже понял, что там, снаружи, кто-то есть, и теперь просто решал, придётся им сейчас драться или убивать. Барс не выглядел напуганным, скорее полностью доверившимся и, казалось, уже и не дыша от волнения, отстранился и осмотрелся в поисках чего-то, что могло пригодиться как оружие. 
Тим, убедившись, что остальные собрались и глупостей делать не будут, осторожно встал и, намотав на ладонь рукав ветровки как прихватку, поднял кастрюлю с огнём и как можно тише, но всё равно скрипя половицами, подкрался к закрытой двери. С другой стороны не было слышно ни хруста битого стекла, ни такого же скрипа, будто капитану бы показалось, и никто не шёл. Акросс почувствовал, как встали дыбом волосы на руках, когда осторожно и так же беззвучно отворилась обшарпанная дверь в их комнату, открывая за собой тёмный провал и тень на пороге. Это стало похоже на кошмар, и Акросса трясло, он единственный всё ещё сидел и никак не мог встать и сделать что-то, чтобы выгнать этот ужас. И, пока он решался, стараясь взять себя в руки, Тим, словно это такая дружеская шутка на общем пикнике, спокойно перевернул кастрюлю с огнём на голову того, что застыло на пороге. 
Когда горящий мусор осветил Гиену вместе с её вспыхнувшими волосами, стало ещё более жутко. Словно он всё ещё надеялся на объяснение происходящего, а за дверью и в самом деле оказался монстр с кучей ножек и щупальцев. 
Гиена закричала, свалившись на пол, и только в этот момент Акросс понял слова о том, что нужно уметь делать больно тем, кто не пожалеет тебя, потому что от крика боли загоревшегося человека его пришибло холодным потом. Тим, и внимания не обратив, продолжая двигаться так, словно это всё шутка в совместную ночёвку, закрыл гнилую дверь с ноги, но никто следом в проём не сунулся, и получилось, что удар пропал впустую, и в комнате с ними осталась только затихающая Гиена. 
— Кого-то поставили снаружи, лезть в окна нельзя, — произнёс Тим, но голос его дрожал. Не смотря на уверенность движений, он тоже волновался. 
— Перед этим… — напомнил Барс, подняв над Гиеной какой-то обломок то ли стены, то ли двери, и прежде, чем Акросс успел додумать свою мысль: «Да они все рехнулись?! Он убить её собирается? Забить до смерти?!», та вскочила и свалилась на пол уже вместе с Барсом, перехватив его поперёк тела. Они приземлились в обломки какого-то мусора, мебели, и, судя по грохоту, это было не слишком мягко.