Гладиатор. Возвращение (СИ)

- Деньги резко заканчиваются, - продолжаю я её мысль.
- Да, и она рвёт отношения, но, заметь, не брак. А значит, на что-то надеется, выжидает. То есть обязательно вернётся. И ты страдаешь, а она за два месяца даже не позвонила, значит, ей, возможно, всё равно. Прости, но я ничего о вас не знаю, для меня выглядит именно так.
- Да ты и правда ничего о нас не знаешь, - усмехаюсь я. - Так какая там, говоришь, у тебя машина?
- ЛэндРовер, Алекс. Принимаешь ставку?
- Подумать только, мой любимый размер, - снова откидываюсь на подушки. - Я бы поставил на «пока смерть не разлучит нас», но мне и поставить то нечего.
- Но ты уверен, что вы продержитесь дольше, чем три месяца?
- Уверен, - и сам не знаю, почему я так говорю. Мне бы продержаться до того, как она вернётся. Да нет, мне бы поправиться, чёрт побери, и я сам её найду. В конце концов, я беден, а не нищ, эта заварушка меня больше не держит, бизнес уже не давит и, вообще, я могу себе это позволить.
- Тогда три месяца, Алекс, - перебивает полёт моих радужных мыслей Полина. - И если я выиграю, то после развода ты женишься на той, что выберу тебе я. Идёт?
- Ого! А подумать можно? - чешу я затылок. Не то, чтобы я сомневался, азарт уже кипит в крови, просто неожиданно.
- Подумай. До моего приезда, - слышу и в её голосе увлечённость. А потом в заведённой машине взрывается басами музыка. - И я уже еду!
5. Виктория 
Застываю как вкопанная перед закрытыми дверями. И «смотрю, как в афишу коза» - это сейчас как раз про меня.
Грязное затоптанное мраморное крыльцо. Мусор. Пыльные окна. Меня словно пару лет не было - так здесь всё изменилось. До постапокалиптической неузнаваемости.
- Скажите, а где теперь найти компанию «Гладиатор»? - пытаюсь я узнать хоть что-нибудь у недовольного охранника, усатого, как таракан, и вредного, как почтальон Печкин без велосипеда. Он даже на него похож: высокий, худой. И видно просто вышел покурить, судя по пачке сигарет в его руках, чем откликнулся на мой настойчивый стук. - Они переехали?
- Девушка, клуб закрыли, офис распустили. Где скрывается директор - понятия не имею. Мне платит не он, - поправляет он портупею со значком «охрана» и достаёт сигарету. Прикуривает. И, не глядя на меня, идёт к засиженному голубями парапету, огораживающему большое крыльцо.
- А кто вам платит? - не собираюсь я уходить с пустыми руками. Догоняю его и встаю рядом, как оловянный солдатик.
- Хозяин здания. Или хозяйка. Их там сейчас не разберёшь. Платят и ладно, - выпуская дым, подставляет он лицо яркому солнцу. - Вот и отгоняю целыми днями желающих узнать, когда заработает бассейн или где найти бывшее руководство.
- Неужели столько людей выкинули на улицу без работы? - никак не хочу поверить я в происходящее.
- Слушайте, дамочка, шли бы вы подобру-поздорову, - обдаёт он меня терпким табаком. И от этого запаха, мужского, грубого, такого тяжёлого и чужого, неожиданно замирает в груди. Где Алекс всегда напитывался этим табачищем, что оставался на его одежде лишь лёгкими нотками, но всегда угадывался? Неужели, как раз проходя эту «охрану»?
- А вы давно здесь работаете?
- Давно. А что? - мерит он меня пристальным взглядом, пытаясь вспомнить. Прищуривается подозрительно, но видимо, не запомнилась я ему ничем, как и он мне. - Или вы тоже из этих, из газетчиков?
- А что? - возвращаю я ему испытующий прищур.
- Да ничего. Просто ходил тут один, в круглых очёчках, лысоватый, как Берия, всё вынюхивал. А потом я статью его прочитал в газете. Таких глупостей понаписал. Тьху! Нашёл тоже с кем разговаривать, - вытирает он усы, словно и правда плюнул, и снова затягивается. - Молодёжь башкой своей думать вообще разучилась. Сидите в своих телефонах. А что под носом происходит - не видите.
- А с вами он, значит, не поговорил? - легко угадываю его обиду, что обошла его стороной пресса, а ведь он бы порассказал. Интересно, что?
- Не поговорил. Но вот вы о ком подумали в первую очередь? - взмахивает он костлявой рукой с зажатой в пальцах сигаретой. - О людях, что на улице остались. Правильно? Целая огромная компания, - кивает он назад, но не оборачивается, - и всех под зад коленом. А он что? Падла!
- Кто? Журналист? - хлопаю я глазами, пока Печкин нервно суёт в зубы сигарету.
- Да какой журналист! - отмахивается он. - Этот очкарик вон с Коляном поговорил, сменщиком моим, который во, - изображает охранник, будто тыкает по клавишам телефона. - Ему что пишут в интернетах, то и правда. Нарушения, нарушения! Какие нарушения, когда там чисто - хоть с пола ешь. И всё по нормам. Поди и понаписал гадостей с его слов. Мн-н-н...
Он дёргает головой, словно у него заболел зуб, стряхивает пепел. Молчу, жду, вижу, что у него накипело.
- А Берг, - тяжело вздыхает он, скрестив руки на груди. - Как только язык у них поворачивается всякую чушь про человека нести. И ведь ни один не вспомнил, даже не обмолвился, что Берг из собственного кармана людям зарплату выплатил, прежде, чем распустить. Типа обязан был. Да никому он не обязан! А всё равно не выпнул людей, как собак, на улицу, хоть эта новая хозяйка и распорядилась. Вот кто падла! Ещё извинился за неё, за суку. А-а-а! Кому что объяснишь разве, - вновь сокрушённо машет он рукой. - Никому нет до этого теперь дела. Моя жена вон простой уборщицей работала, а Берг даже о ней похлопотал, пристроиться помог. Нет, не допустил бы он такого никогда, чтобы людей опасности подвергать. Подстава это всё, вот что я вам скажу.
Он тушит бычок о торец облицовочной плитки и, несмотря на переполненную урну, отправляет его в глубину скопившегося мусора.
- Вон, гляди, что творится, - кивает он головой на кучу. - Устроили бардак. Вся страна - бардак!
И слышна в его словах и обида, и такая горечь, что и не знаю, чем его утешить. Только его мнение о Берге, мнение простого работяги, считающего своего бывшего начальника не зажравшимся толстосумом, а хорошим человеком, поднимает в душе такое желание возмездия и справедливости, что хоть на баррикады лезь.
«А я его жена», - хочется заявить с гордостью. Но, конечно, прикусываю язык, иначе что же отвечу на вопрос: где я раньше была.
- Тебе кто нужен-то был, девонька? - обращается охранник, уже уходя, с теплотой в голосе и совсем по-отечески.
- Берг, - выдыхаю я.
- Так поищи его в «Идиллии». Знаешь, где это?
- Знаю, знаю, - киваю я на ходу, потому что ноги уже несут меня к машине. Как же я сама не догадалась! - Спасибо!
Печкин махает мне на прощанье рукой.
На ходу достаю из кармана телефон и набираю Маринку.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа сети» - сообщает бездушный голос. Чёрт!
Набираю Стаса. И тот же ответ оператора. Да что ж такое!
Длинные гудки в телефоне Лорки. И я даже останавливаюсь, не дойдя до машины, уже готовая услышать её хрипловатый голос, но звонок обрывается.
- Да, твою же мать! - выдыхаю, резко опустив плечи.
И уже собираюсь перезванивать, когда от Лорки прилетает сообщение, что она у стоматолога и перезвонит.
- Слава богу! - с облегчением опускаюсь на сиденье, всё ещё глядя на экран.
- Хорошие новости? - закрывает Славка двери в своём гоночном болиде.
- Можно сказать и так, - сразу пристёгиваюсь.
- Куда едем? - удивляет он меня, плавно, с изяществом разворачивая машину на пустой парковке.
Я по памяти называю адрес, и он только кивает в ответ.
- Невероятно, но люди его любят, Берга, - делюсь я полученной информацией. - Такое зло берёт на эту Наденьку. Порвала бы голыми руками гадину.
- Так может к Наденьке и заедем? - ржёт Каланча. - Жаль упускать твой боевой настрой.
- Не знаю, как Берг, а я её сама достану. У меня к ней личные счёты. Выдергаю на хрен все её жиденькие волосёнки!
- Моргала выколю и пасть порву, - снова смеётся он. - В угол поставлю! Редиски! У меня там кстати, бита где-то под сиденьем валяется, могу одолжить.