Гладиатор. Возвращение (СИ)

- Ты на редкость умная женщина. Прости за прямоту, но, если не секрет, сколько тебе лет? - мы лежим рядом, откинувшись на подушки, вытянув ноги, как подростки в стогу сена. Пьяные, расслабленные, беззаботные. В башке шумит, но так хорошо!
- Тридцать три, - усмехается Полина.
- Во сколько же лет ты вышла замуж?
- В двадцать пять, да, не смотри на меня так, - толкает она меня плечом. - И это... чёрт! Ладно, раз уж у нас такой день воспоминаний, расскажу тебе эту историю, хоть мне и стыдно. В общем, - покачивает она бокал с остатками вина, разглядывая рубиновые разводы, - в свой первый брак я нарвалась на брачного афериста.
Она скашивает на меня глаза, но я умею делать непроницаемое лицо. И ничего так не ценю сейчас, как настоящую откровенность. И кажется, ей тоже нужен именно такой слушатель.
- Ты бы знал, как я его любила! Это было просто безумие какое-то. Да что там! Мне кажется, я до сих пор его люблю. Рыдала в три ручья, когда подписывала документы о разводе, хоть там и было без вариантов. Он ободрал меня как липку и сбежал. И я вроде была уже не наивной девочкой, и проблем с мужским вниманием у меня никогда не было, но вот так влюбилась, что ничего не хотела замечать, - допивает она одним глотком. - Отец до сих пор не может мне его простить. И квартиру, которую я продала, и кредиты, которые набрала для него. Но он был таким... Эх! Наливай!
И она сама тянется к бутылке и разливает остатки по бокалам.
- Поэтому ты и вышла второй раз замуж по расчёту?
Она вытирает то ли слезу, то ли размазанную косметику, а потом отмахивается.
- Мне было уже глубоко всё равно за кого выходить замуж. Решила угодить отцу. Согласилась с его выбором. Он, конечно, всё выплатил и квартиру бы новую купил - у меня довольно состоятельная семья. Но с тем, что я не оправдала его доверия, так и не смог смириться. Всё! К чёрту прошлое! Давай выпьем за будущее! Чтобы оно было!
Тоже допиваю, хотя у меня всего капля на дне.
- А ты, выходит, тоже авантюрист. Женился на слабо, - улыбается она и забирает мой пустой бокал.
- Да, уважаю я это благородное дело - риск. Но, думаю, я и тогда уже знал, что люблю её.
- И до сих пор не сомневаешься в своих чувствах?
- Даже ещё сильнее в них уверен.
- Тогда пари?
- Говно-вопрос, как говорит моя жена.
Протягиваю ладонь, и Полина с удовольствием бьёт по ней, подтверждая эту шальную сделку.
- С тобой легко. Можно я тебе ещё кое в чём признаюсь?
- И чтобы это осталось между нами? - разглядываю рисунок казённого одеяла и, если честно, испытываю ту же потребность: рассказать ей об одном своём грехе, который никак не могу себе простить.
- Нет, разрешаю тебе разместить мою тайну в своих мемуарах, - улыбается она. - Когда убелённый сединами и в очках, в окружении внуков ты будешь писать свою автобиографию, позволяю тебе вспомнить обо мне.
- Замётано, а мою исповедь примешь?
- И даже сохраню её в секрете, - щёлкает она ногтем по резцу, давая понять, что зуб даёт за своё молчание. - Только тогда ты первый, а то, боюсь, у меня духу не хватит.
- Ладно, - набираю в грудь побольше воздуха, резко выдаю и решаюсь. - Я изменил своей жене.
7. Виктория 
- Так. А это что? - взяв в плен Славкин телефон, я открываю ссылку, которую он мне не показал. Всматриваюсь в фото хорошенькой блондиночки в начале статьи, затем в мелкие буквы текста.
О своей близости с Бергом она вещает без напыщенности, но и без ложной скромности. С лёгкой иронией намекает на его непростые семейные отношения. Ненавязчиво подчёркивает вулканический темперамент Алекса. Остроумными пассажами делится о его специфических сексуальных предпочтениях. Тонко хвастается эмоциональной перегруженностью их запретной связи.
И от вида этой стройной красавицы, от её уверенных правдивых откровений по позвоночнику пробегает не просто холодок. Меня словно препарируют на ледяном цинковом столе в прозекторской, пока девушка явно к месту и со знанием дела употребляет слова «яростно», «страстно», «необузданно», «на грани» и «до изнеможения».
Чёрт! Хочется шарахнуть дорогим Андроидом Каланчи по приборной панели или выбросить его в окно как блохастую кошку. Как там делали раньше: казнили гонца, принёсшего плохую весть? С этим не в меру любознательным интернет-пользователем за рулём мне тоже хочется поступить именно так - посадить его, засранца, на кол.
- Ну-ка, не лезь там, куда не следует, - он запоздало пытается забрать у меня телефон и одновременно вести машину. - Всё, что надо, я тебе уже рассказал.
Перекусили мы и правда быстро. С набитыми ртами умудрились даже обсудить важные для меня новости. Я выслушала всё, что накопал на просторах интернета Каланча, но теперь не уверена смогу ли переварить вместе с салатом и чашкой кофе то, что он мне не рассказал: непринуждённые откровения социально безответственной дамочки.
- Не читай всякую херню, - возвращается он к рулю ни с чем, но увещевать меня не перестаёт. - Разного шакалья по душу Берга там со всех щелей понабежало! И явно кто-то проплатил эту пиар-компанию, чтобы показать его в глазах общественности в самом невыгодном свете. Только ты не вздумай всему этому верить.
- А ты думаешь, я не в курсе, что баб у него хватало? - всё же пытаюсь я взять себя в руки. Хотя чувство такое, что меня только что вышвырнули в помойную яму за ненадобностью.
- У меня тоже хватало и что?
- И что? - медлю я закрывать ссылку, ещё болезненно замечая, как хорошо девушка смотрится рядом с Алексом, хоть сама фотография - явно случайная удача какого-то зеваки. Алекс так требовательно держит её за подбородок, так жадно смотрит на пухлые губки, что низ живота мучительно сводит неуместным спазмом. Чёрт! Энергетика этой связи пробивает даже через экран. И это даже не ревность - это адское желание вырвать себе глаза за то, что я полезла в этот телефон. И как мне теперь это развидеть?
- Не имеет всё это значения, Вик, - снова отталкиваю Славкину руку, и только глядя на потухший экран вспоминаю, что даже имя блондинки не посмотрела. - Когда найдёшь ту самую, единственную, на других баб и не тянет, сколько бы их до этого ни было. Совсем другие приоритеты. И месяц терпишь, и два, и пять. Не сексом единым, знаешь.
- Судя по откровениям блондиночки, ты мне сейчас такой матрас в ухо суёшь, что лучше молчи. И вообще, это неважно.
Чёрт! Где найти-то в себе столько добродетели, чтобы принять правду? В каких закоулках души откопать милосердие, когда хочется махать лопатой как раз, чтобы кое-кого зарыть.
Как канатоходец над пропастью, пытаюсь балансировать шестом бессмысленной фразы «я всё это предполагала» и найти в себе внутреннее равновесие. Я должна. В конце концов, я правда ожидала. Только жаль, что никто не запрещал мне надеяться на другое.
- Знаешь, Слав, я столько за эти дни всего передумала. Что, мне казалось, примирилась с его прошлым. И даже настроилась не обижаться, если он без меня отрывался на всю катушку. Свято место пусто не бывает. А я уехала, не обещая вернуться. И сама виновата. Я, наверное, даже не удивлюсь, если рядом с ним уже кто-то есть. Это будет больно, но смогу понять. Постараюсь. Я только не хочу, чтобы он был со мной из-за ребёнка. Не хочу ему портить жизнь, если всё это для него было ошибкой.
- Только не вздумай промолчать, - машет передо мной указательным пальцем этот гуру семейных отношений.
- Не указывай мне, воспитатель хренов, - отодвигаю его клешню. Ох уж мне эта мужская солидарность! - Я сама разберусь.
- Да уже разобралась. Вика, - поворачивается он ко мне. - Любит он тебя или не любит, а имеет право знать, что это его ребёнок.
- Слава, смотри на дорогу, а? - не выдерживаю я, когда он специально тянет время, дожидаясь моего ответа.
Не хочу, чтобы «не любит». Даже от Славки это слышать неприятно. И так боюсь этой встречи: увидеть в глазах Алекса равнодушие будет просто невыносимо. Даже думать об этом тяжело. Но не хочу травить себе душу заранее. В конце концов, будем решать проблемы по мере их поступления.