#Поколение справедливости
– Что ты… что ты делаешь? Прекрати портить изоляцию! – сердито восклицает малодушная.
– Изоляция, говоришь? – переспрашиваю, поворачивая голову к панорамной камере над кругом серверов.
– Это покрытие обеспечивает помещению полную звуконепроницаемость, регулирует влажность воздуха и… эй, перестань! – вновь восклицает малодушная, когда я, размахнувшись, вгоняю нож в стену, чтобы оценить толщину изоляции. Лезвие уходит в стену полностью. Звуконепроницаемость – это хорошо…
– Что же, тогда приди и останови меня. – Я широко улыбаюсь, оглядывая комнату. – Потому что я собираюсь основательно подпортить вид этих стен.
«Комната видеонаблюдения» идеально подходит для стрельбы. Настоящей стрельбы.
За прошедший месяц я много раз пыталась стрелять в рендере и за это время успела понять, что ошибалась, полагая, что если часто упражняться в стрельбе, то страх со временем исчезнет. Он так никуда и не делся – паника подступает даже тогда, когда я смотрю в рендере записи тренировок. Все, чего я смогла добиться, – лишь слабое подобие контроля над собой. Я могу лишь ненадолго загнать панику как можно глубже, не позволяя ей одержать верх, но уже ближе к концу тренировки она, набравшись сил, неизбежно отвоевывает свои позиции, покрывая мое тело нервным потом, заставляя руки дрожать, заставляя меня вздрагивать при каждом выстреле, даже если стреляю не я.
Но прогресс все же есть. По крайней мере, в начале тренировки я уже попадаю по мишеням, выдавая достаточно неплохие результаты, но вот то, чем все заканчивается…
Возвращение в отряд уже совсем близко. Мне необходимо поторопиться, поэтому надо переходить к настоящей стрельбе, ведь при всей своей правдоподобности рендер не способен передать все нюансы реальности. Мне нужен боевой пистолет, а не кусок пластика, который я держу в руках во время тренировок в рендере. Взять из арсенала пистолет сможет только капрал, поэтому, когда меня навещает Риц, я прошу передать Соларе записку.
На следующий день Пат приходит ко мне с коротким ответом: «Зайду послезавтра».
* * *– Сосредоточься. – Наблюдая за мной, Константин усмехается. – Даю подсказку: еще два предмета.
На его рабочем столе царит хаос, здесь в несколько раз больше вещей, чем обычно, и теперь они разбросаны. Ничто не напоминает о прежнем порядке.
Немного подумав, я меняю местами стакан и бутылку с питьевой водой.
– Почти, – говорит доктор, поглядывая на часы.
Кладу бутылку набок, очень осторожно, чтобы она не покатилась по столу.
– Теперь все верно. Ровно три минуты. – Он улыбается. – Еще раз?
Я киваю. Константин меняет предметы местами, убирая некоторые из них, затем отходит назад. Окинув стол долгим взглядом, я поворачиваюсь к нему спиной.
Упражнения на развитие зрительной памяти обычно проходят в рендере: сначала демонстрируется помещение, а потом, через затемнение, оно показывается еще раз, уже с небольшими изменениями, которые нужно выявить как можно быстрее. Но после микроинсульта Юна я решила как можно реже пользоваться рендером, особенно в тех случаях, когда можно найти альтернативу. К моему удивлению, Константин, отдыхавший после проведения очередной операции, встретил мою просьбу с энтузиазмом, позволив навести на своем рабочем столе бардак.
В ход пошли все мелкие предметы, что попались под руку. Я даже подумала, что Константин согласился так быстро только потому, что потом ему придется убираться на столе, а сам процесс наведения порядка действует на него успокаивающе… Впрочем, как оказалось позже, мое предположение было ошибочным.
Упражнение оказалось неожиданно сложным, возможно, из-за того, что на столе находилось слишком много предметов. В первый раз я долго не могла восстановить их исходное положение. Когда после моего десятиминутного созерцания стола Константин, лучась самодовольством, сказал, что неправильно лишь то, что я поставила кружку слишком близко к краю стола, то я, немного вспылив, предложила ему поменяться местами.
Когда я перемешала все предметы, лежащие на столе, у него ушла минута на то, чтобы вернуть столу изначальный вид.
Когда я поменяла местами лишь два предмета из общего хаоса – семь секунд.
Когда я на какой-то несчастный сантиметр подвинула протеиновый батончик, лежавший в центре стола, ему понадобилось две секунды.
«Фотографическая память – в ответ на мой ошеломленный взгляд, явно забавляясь, пояснил он, разворачивая батончик и надкусывая его. – Кто из нас тут тренируется, ты или я? Твоя очередь», – сказал он.
– Готово, – говорит Константин, и я поворачиваюсь. Положение предметов на столе не изменилось, но их стало меньше.
– Вы убрали шприц-пистолет, коробку с ампулами, два синих флакона, зеленый флакон с узким горлом… – медленно перечисляю я, – и еще стакан. А, и ту круглую металлическую штуку… – Я заминаюсь, потому что даже не знаю названия того предмета.
– Это была горелка. – Константин приходит мне на помощь. – Что еще?
Я прикрываю глаза, пытаясь восстановить в памяти изначальный набор предметов.
– Подставка под стакан! – восклицаю, наконец-то вспомнив. Кажется, я уже назвала все, что нужно, но Константин продолжает смотреть на меня, явно ожидая услышать что-то еще. Вздохнув, я возвращаюсь к изучению предметов на столе.
– Ты назвала то, что было убрано. А что я добавил? – Да, определенно, Константину это упражнение нравится куда больше, чем мне.
Подсказка только все усложняет. Мне кажется, что на столе нет ничего, чего бы я не видела на нем прежде. Может, доктор добавил еще одну пачку таблеток… впрочем, нет, их было три с самого начала упражнения.
Наклоняюсь к столу, внимательно рассматривая лежащие на нем предметы. Записная книжка, ножницы, визор, банка с массажным гелем, мой идентификационный браслет, моя резинка для волос, наушники из рендер-набора…
Браслет.
Я возвращаюсь к нему. Нет, не показалось. Тот браслет, что я сняла со своего запястья, напоминает о моем падении всякий раз, когда я смотрю на дисплей и вижу немного стесанный пластик. Этот же браслет выглядит совершенно новым: никаких изъянов, никаких напоминаний. Присматриваясь, замечаю и другие отличия: этот браслет темнее моего и шире примерно на полсантиметра.
– Ты справилась. – Со стороны доктора раздаются хлопки в ладоши. Я выпрямляюсь и поворачиваюсь к Константину, который протягивает мне мой браслет.
– Почему они не одинаковые? – спрашиваю я, выкладывая браслеты на стол рядом друг с другом.
– Разные модификации. Основное различие – объем внутренней памяти. С таким, как у меня, – доктор постукивает ногтем по своему браслету, – ходят только Совместимые, потому что его память позволяет сохранить актуальную копию профиля для медицинского модуля. Но этих браслетов на складе оказалось не так уж и много, поэтому те, у кого нет профиля совместимости, носят такие, как у тебя. У твоего память меньшего объема, но для хранения нужной информации этого более чем достаточно.
«Нужная информация». Я не тороплюсь защелкивать браслет на запястье, рассматривая его и думая о том, что здесь, в виде досье, в виде набора сухих фактов и медицинских параметров, хранится вся моя жизнь. Такие же браслеты носят силенты…
Такой же браслет был у Гаспара.
Когда я была Смотрителем, то отслеживала данные с браслетов с помощью программы, которая уже была установлена на тот планшет, что мне удалось выторговать у техников. Видимо, программа стандартная – я обнаруживаю ее и на планшете Берта.
Код браслета Гаспара я до сих пор помню наизусть.
Время останавливает свой ход, когда на экране высвечивается фраза «в сети». Мгновение растягивается до бесконечности – я вижу, как медленно, словно нехотя, проступают зеленые буквы, как они набирают яркость…
Бесконечность обрывается, когда меня настигает понимание: конечно же, браслет Гаспара уже давным-давно достался кому-то другому. Вдруг, повинуясь безотчетному порыву, я поворачиваю свой браслет к свету, чтобы увидеть его код, ряд мелких цифр и букв, выгравированный на внутренней стороне, чтобы убедиться…