Хрупкая прочная связь (ЛП)

— Прости, что ты только что сказал? — ледяным тоном переспросил я.
— Ладно, — он тут же поднял руки. — Это было дерьмово, проехали.
— Что проехали? — потребовал я ответа.
— Почему я должен объясняться с тобой? Почему ты так резко начал на меня давить?
— Я…
— Почему так важно, чтобы мы вступили в брак?
— Потому что я люблю тебя.
Он быстро вошел в мое личное пространство, взял лицо в ладони, и посмотрел прямо в глаза. Как всегда, любовь и пыл желания смешались воедино, практически останавливая мое сердце. Я отчаянно желал его.
— Я тоже люблю тебя, Ми, но насчет брака в моем случае — не судьба.
— Будь я женщиной, все было бы по-другому.
Он опустил руки и прошествовал через всю кухню, но вместо того, чтобы уйти, развернулся.
— Зачем ты говоришь такое дерьмо?
— Но ведь это правда. Будь я женщиной, ты бы женился на мне. Ведь тогда не возникло бы никаких проблем.
— Но ты не женщина.
— Нет.
— Значит, вопрос глупый.
Мы с Яном долго молчали, затем я нарушил тишину:
— Нам нужно просто забыть о случившемся. Я устал ссориться из-за этого, и мне очень жаль, что я вообще поднял эту тему.
Ян пожал плечами.
— Но ты не можешь изменить своих чувств, и я тоже.
— И что тогда? — начал я, затаив дыхание, что делал очень часто рядом с ним в последнее время.
Все внутренности с невероятной регулярностью сжимало и скручивало в узлы из-за Яна Дойла. Но лучше, наконец, спросить напрямую и услышать его ответ, чтобы мы оба понимали, в каком положении находимся. Потому что гадать, представляя себе наихудший сценарий, бесполезно и непродуктивно. Это трусливо, и ходить на цыпочках вокруг слона в комнате никому не приносит пользы. Мое тело похолодело, а руки сжались в кулаки, когда я прохрипел свой следующий вопрос.
— Ты просто уйдешь?
— Уйду?
Быстрый вдох.
— Уйдешь, попросишь, чтобы тебя перевели… навсегда. Не знаю.
— Зачем мне делать это?
— Чтобы свалить от меня.
— И почему я должен этого хотеть?
Он казался искренне сбитым с толку, и я воспринял это как хороший знак.
— Чтобы дать нам обоим время во всем разобраться.
— На хер все это, — прорычал он. — Я не сбегаю и не оставляю тебя, чтобы ты мог придумать, как жить без меня. Это…
— Да я и не хочу жить без тебя в принципе, вот в чем все дело, мать твою!
— Ну, я никуда не уйду, так что, думаю, ты просто будешь несчастен до конца своих дней.
— Я вовсе не несчастен, — пробормотал я себе под нос.
— Лапшу мне не вешай.
— Слушай. Я тоже никуда не уйду, напарники так не поступают.
— Да откуда тебе знать? — взорвался он. — Ты же думаешь только о себе и о том, чего хочешь ты. О том, что нужно тебе для счастья.
— Ян…
Он покачал головой.
— Нельзя желать перемен и не думать о последствиях. Я знаю, на что способен, что могу дать, при этом все еще оставаясь собой. Я думал, ты спросишь, прежде чем начнешь выдвигать ультиматумы.
— Я никогда не угрожал тебе, — настаивал я.
— О, нет?
— Блядь, нет! Я всего лишь озвучил, чего хочу.
— Нет, не всего лишь. Какое уж тут всего лишь? — он скрестил руки на груди в воинственной стойке, готовый к бою. — Ты сделал мне предложение, с кольцом и все такое.
— А ты ответил «нет», — прохрипел я, снова испытав боль.
Я приготовил его любимое блюдо — бефстроганов, от которого Ян без ума, а потом прямо на кухне, как раз там, где сейчас стоял, опустился на одно колено и, достав простое широкое кольцо из платины, попросил его провести со мной остаток жизни. В тот момент от выражения его лица кровь в моих жилах застыла. Я увидел страх и боль, ни намека на счастье и ни капли радости.
— Потому что я хочу провести с тобой всю оставшуюся жизнь. Но почему для этого мне обязательно нужно носить кольцо? Почему это дерьмо так важно?
— Если бы я был женщиной, это тоже воспринималось бы чушью собачьей?
Ответа не последовало.
— Вот видишь, — вздохнул я. — Брак ведь обычное дело для натуралов, верно?
По-прежнему тишина.
— Разве я не заслуживаю того, чтобы вступить в брак?
— Я просто не понимаю, зачем тебе это нужно.
— Потому что я люблю тебя.
— Люби меня, Ми, меня, а не листок бумаги, на котором написано, что ты должен это делать.
— Хорошо, — вздохнул я, сдаваясь, устав от всего этого. — Мне очень жаль, что я вообще заговорил на эту тему.
— Да, но ты это сделал.
— Ну и что? — пробормотал я, поворачиваясь к раковине, чтобы вымыть посуду. — Как я уже сказал, давай просто забудем о случившемся.
— Я уже ответил, что мы не можем… Ты не можешь выбросить это из головы, и я тоже. Мы оба облажались.
— Этого бы не произошло, если бы ты просто согласился выйти за меня.
— Конечно, — стоически ответил он. — И не произошло бы, если б тебе было достаточно того, что мы имеем сейчас.
— Ты…
— Нам пора спать. Завтра на работу, а уже полночь.
— И ты пойдешь спать? Сейчас? — я не верил своим ушам. — В самый разгар ссоры?
— Мы уже три недели ссоримся из-за этого, еще одна ночь погоды не сделает.
— Как ты сможешь уснуть?
— Привычка, — сказал он ровным голосом.
— Очевидно, для тебя это не так уж и важно.
— Ошибаешься, — ответил он. — Но думаю, нам обоим нужно время, чтобы подумать над нашими желаниями и возможностями.
— Над желаниями? О чем ты говоришь?
— Тебе ведь нужен муж, верно?
— Ян…
— Если это не могу быть я, тогда что?
— Тогда ладно, я переживу.
— Зачем тебе это? Почему бы не найти того, кто хочет того же, что и ты, и готов уступить?
— Я не хочу, чтобы кто-то уступал. Речь не о победе.
— Разве?
— Нет, идиот, речь о том, что я хочу провести всю оставшуюся жизнь с тобой.
— Так и я хочу того же, но только без этого гребаного кольца и дерьмовой бумажки!
— Почему ты всегда называешь свидетельство о браке клочком бумаги? Это гораздо важнее.
— Для тебя, — повторил он.
— Для очень многих людей!
— Речь идет не о многих людях, а о нас с тобой, точка.
— Отлично.
— Что отлично?
Я вздохнул.
— Решай сам, что тебе нужно, а когда решишь, дай мне знать.
— Я и так знаю. Я хочу, чтобы все оставалось так, как есть.
— Хорошо, — вздохнул я, слишком вымотанный, чтобы продолжать с ним ссориться.
Он пробормотал что-то, чего я не расслышал, и быстро зашагал вверх по лестнице. Пока Ян отсутствовал, я прибрался на кухне, включил посудомоечную машину и приготовился вывести на пробежку собаку, нашего оборотня Цыпу.
— Что ты там делаешь? — крикнул он мне сверху.
Обычно я выходил в гостиную, чтобы видеть его, когда пытаюсь докричаться на второй уровень.
— Нужно вывести Цыпу на улицу.
— Просто выпусти его на задний двор. Я уберу там завтра, когда мы вернемся домой.
— Нет, — крикнул я ему. — Нам обоим не помешает проветриться.
— Как хочешь, — проворчал он. — Я собираюсь в душ.
Я не стал дожидаться, пока зашумит вода. Вместо этого подошел к входной двери, вдохнул свежий осенний воздух и вышел в ночь. Уже похолодало, но не настолько, чтобы надевать теплую куртку. Толстовки на мне было вполне достаточно.
Закрыв за собой дверь, я поспешно сбежал по ступенькам и уже почти дошел до конца нашей улицы в Линкольн-парке, когда услышал свое имя.
Я повернулся как раз в тот момент, когда Ян бросился в мои объятия. Он с силой врезался в меня, крепко стиснув в руках, и уткнулся лицом мне в плечо.
— Не надо, — прошептал он.
Я вдруг осознал, что еще несколько мгновений назад даже не дышал. Только Ян мог такое выделывать со мной, ввергнуть в абсолютный анабиоз неопределенности — физически, умственно, эмоционально — и превратить в того, кто ждет.
Глубоко вдохнув, я прижался к нему, касаясь губами теплой кожи на шее, наслаждаясь ощущением Яна в своих объятиях, не желая отпускать его из-за страха, что от нас ускользает то, что мы только обрели, несмотря на наши с ним отчаянные попытки это удержать.